"То, что бросается в глаза" – выставка скульптур Джакометти в Копенгагене

"То, что бросается в глаза" – новая выставка в Национальной галерее Копенгагена. В экспозиции – скульптуры Альберто Джакометти. Один из величайших авангардистов ХХ века всю жизнь отрицал метафизический смысл, который искали в его работах критики, повторяя: "Это чисто оптическое упражнение, я воспроизвожу фигуру так, как вижу". Алия Шарифуллина продолжит.

Истончившиеся до бесплотности, вытянувшиеся до предела, ломкие, словно обгоревшие спички. Не телосложение – вычитание тела из среды. Эти фигуры хорошо знакомы каждому. Скульптуры-символы, которые Сартр провозгласил "воплощением экзистенциализма". А мнения искусствоведов, писателей и философов прошлого века сошлись на том, что пластика Джакометти выразила трагическое одиночество современного человека, его болезненную утонченность и призрачность материального мира. "Великий Джакометти начинается после войны. Может быть, это она заставила его вглядываться в человека, в самую его суть, в нечто спрятанное глубоко внутри, под покровами материи, которую он нещадно отрывал, чтобы найти, что же осталось в человеке человеческого", – отметил главный куратор выставки Томас Ледербалле Педерсен.

Впрочем, вглядываться в суть человека, он начал гораздо раньше. В 1921 году внезапно умер его спутник по поездке в Альпы. В одном эссе Джакометти описал ужас, который он испытал, когда живое тело превратилось на его глазах в вещь – в скульптуру. Он понял, что мертвое гораздо тяжелее живого: идущий человек почти бесплотен. И истончение людей таким образом не метафора их обреченности, а, напротив, жизнестойкости – вопреки всему. И с этой пластической стороны, его фигуры-иголки прокалывают, фигуры-ножницы режут пространство, а неровная поверхность оборачивается зазубринами, цепляющимися в пустоту. "Более всего ему хотелось выяснить отношения с пространством. В конечном итоге в его работах объем уступил место пустоте. Но как он к этому пришел? На этой выставке мы исследуем то, что сформировало Джакометти. В Париже он перепробовал все "измы", загораясь то кубизмом, то дадаизмом, то африканским примитивизмом. Он начинает бороться с природой скульптуры и заставлять ее делать то, чего она сама от себя не ожидала", – пояснила научный директор коллекции Фонда Джакометти Эмили Бувар.

Сам Джакометти всегда опровергал любую привязку к какому-либо направлению в философии и искусстве. Говорил, что всегда передает собственные эмоции, свой отклик на человека, а не его самого: "Я леплю не людей, а тени, которые они отбрасывают". То же происходило и в его живописи. Путаница карандашных штрихов и мазков, словно хроника восприятия объекта глазом художника: знакомство, узнавание, понимание, ускользание... "Джакометти был великолепным рисовальщиком, неутомимым. Это занятие могло заменить ему еду, сон и всё остальное. И скульптуру художник считал лишь разновидностью рисунка, только трехмерного. При этом он всегда подвергал сомнению результаты своего труда. Друг Джакометти как-то охарактеризовал его метод так: "Создать, улучшить, разрушить, сделать заново, вновь улучшить и вновь разрушить…", – рассказал Томас Ледербалле Педерсен.

Он никогда не нагружал свои работы предопределенными смыслами – он вел диалог с материалом, прислушивался к нему. Великий художник был мастером сказать так много, что оно казалось невысказанным. Сам Джакометти, который был талантливым интерпретатором собственного творчества, сформулировал сущность искусства так: "Это то, что остается от зрения".