Донбасс помнит своих героев

С первого дня войны многие тысячи отважных мужчин и женщин с оружием в руках встали на защиту своей Родины, своей веры, своего родного русского языка. Многие – погибли. Так кто они – первые защитники своей земли?

В школьном спортзале он один идёт в атаку. Его артиллерийская команда – на линии огня. Свой последний урок физкультуры Олег Николаевич провёл в конце февраля 2022 года. Друзья фронтовые звонили – звали Родину защищать. Отложив в сторону баскетбольный мяч, учитель взял в руки оружие.

"Ну а кто пойдёт? Я ж семью свою защищаю, родину, семью, чтобы они не пришли, не разрушили памятник моему дедушке, бабушке, начали тут заставлять нас какому-то богу молиться. У нас, ну, свои традиции. Мы знаем, кому молиться. Мы знаем, кого уважать. Мы так и мальчиков воспитываем", – говорит Олег Лапенков, боец интернациональной бригады "Пятнашка".

На уроках начальной военной подготовки он преподавал так, будто завтра война. И с мальчишками, что увлечённо разбирали автоматы, ему придётся идти в бой. И вот она постучала в окно. Война, расколовшая надвое страну, что уже 10 лет мечется в огненном бреду.

"Вот возьмем гражданскую войну, "Тихий Дон". Вместе воевали, воевали за батюшку-царя, да, за Россию, а потом бабах, с одной станицы, помните же этот фильм, как он говорит: кум, ты же мне дочку крестил. А все равно расстрелял уже. Все то же самое, ничего нового, в истории все повторилось, гражданская война, обыкновенная гражданская война", – считает Олег Лапенков, боец интернациональной бригады "Пятнашка".

На сельском кладбище ветер гоняет сухую пыль. В ста метрах от школы – под тяжестью гранита лежат его ученики, защитники Донбасса. Ком в горле. Слова забыты. Со школьных лет до траурного дня Олег Николаевич помнит каждого погибшего мальчишку. Они с портретов смотрят, как живые.

На доске памяти – их десять. Бывших учеников маленькой сельской школы в Самойлово. Портрет одиннадцатого – Николая Шамолина – мать запретила вешать. Он для неё – живой, только с лета 2023 года на связь не выходит. Вера Николаевна уже год оставляет калитку открытой – вдруг сын вернётся.

"Молюсь за живого. Иду туда. Молюсь Господу. Здравия сыну, потом за упокой", – рассказывает Вера Шамолина.

За здоровье старшего Коли, что пропал без вести под Артемовском. И за упокой младшего – Ивана – погиб под Угледаром. Два сына ещё в 2014-ом рвались в ополчение.

"Я тут на коленях перед ними стояла. Неделю выла. Мама, все, мы уже форму получили. Я говорю, сдайте ее назад. Все, мама, мы автоматы получили. Так отдайте их назад. Мне младший говорил – мама, а кто будет вместо нас, это ж наша Родина", – вспоминает Вера Шамолина.

Так началась их фронтовая жизнь. Ване было 20, Коле 30. Первые бои – под Коминтерново, потом освобождали Широкино. В одном окопе коренастые мужики и молодые парни стояли на защите Родины.

Младший сын был ранен, но матери не сказал об этом. Уже после она увидела разорванную в клочья форму и все поняла. Когда сыновья приходили в увольнение, Вера ненадолго выдыхала.

"Смотрю, когда провожаю, стою на дороге и думаю, это какую надо иметь силу воли, с теплой постели – рюкзак, берцы, пакет с продуктами, ну там мама что-то приготовит. Сколько вас – 11, мама, готовь пирожки, котлетки, блинчики. Вот этот с пакетом продуктов, и пошел. Все, мама, не выходи. Мне младший особенно – мама, не выходи за калитку, я не покойник. Вот это терпеть не мог. А старший всегда, старший если идет, машу до самого конца", – плачет Вера Шамолина.

Война уходила все дальше от границ с Россией, вместе с фронтом шли вперёд ее дети. Девять лет переживаний и слез. Весной 2014 года такой поворот истории трудно было представить.

"Я думал, что будут какие-то локальные боестолкновения, причём я предполагал, что они все-таки вот эту массу, которую они вскормили на майдане, они должны будут утилизировать. Это были люди очень некомфортные, неудобные для будущей мирной жизни. И мы нисколько не сомневались в том, что их сформируют в какие-то подразделения и отправят на Донбасс", – вспоминает Александр Ходаковский, основатель бригады "Восток".

С Александром Ходаковским, что стоял тогда у истоков сопротивления, мы встречаемся на Саур-Могиле. Для Донбасса это – знаковое место. Святое.

Курган, взметнувшийся над землей на 278 метров, гитлеровские военные инженеры превратили в неприступную цитадель. Прорыли катакомбы, защищённые от авиации и артиллерии, соорудили несколько линий обороны. На вершине кургана располагался наблюдательный пункт 6-й армии вермахта. На подступах к высоте они оборудовали ДЗОТы. Развернувшиеся здесь бои нередко называли малым Сталинградом. Склоны вокруг Саур-Могилы были густо политы кровью. Здесь шёл бой за каждый клочок земли. Для бойцов и командиров Красной армии штурм господствующей высоты оказался равнозначен освобождению всего шахтерского края.

Спустя 71 год, в августе 2014 года, ополчение Донбасса освобождало Саур-Могилу от украинских нацистов. Кто владел этим курганом, тот владел дорогой на юг и восток. ВСУ планировали взять Донецк в кольцо. И отрезать от канонической России. На пути у них тогда встал батальон "Восток".

"Стало понятно, что вот эти вот националистические батальоны, они с нами не справятся, потому что мы на своей земле, с одной стороны, с другой стороны, мы были очень мотивированы. А это, простите за бедность речи, шобла, которую пригнали из Киева сюда. Они, конечно, не отличались боевыми качествами. И правительству Украины, на тот момент уже формирующемуся, стало понятно, что нужно вводить регулярную армию", – поясняет Александр Ходаковский, основатель бригады "Восток".

В провозглашённой Донецкой Народной Республике своей армии тогда ещё не было. Она только зарождалась и закалялась. По Донбассу на разных кусках фронта проносились отряды, спонтанно вооружавшихся металлургов и шахтеров. Два командира – Гиви и Моторола – вместе освобождали Иловайск, затем пробивали блокаду между Горловкой и Донецком. Прогрызали бетон и вражескую оборону в аэропорту.

Михаил Толстых взял позывной – Гиви, скорее, из самоиронии. Никаким грузином он не был. Просто вид такой – смуглый, с острым носом и большими чёрными глазами. Он воевал отважно и самозабвенно. Всегда хотел быть военным. Но не брали – картавил. Когда на Донбассе началась война, он сразу принял решение.

"Я поняла, я его поддержала. А кто, если не он? Кто? Если бы они не стали на первые, то тут НАТО стояло бы здесь, на Успенке. Здесь уже была бы Америка. Тут же непонятно, что было бы. А мы тут, мне не нужны, Донбасс никому никогда не был нужен. Мы тут пахали, пахали люди тут, работали тут, а все шло туда", – вспоминает Нина Толстых, мама Михаила.

Два героя, два лучших командира – Гиви и Моторола были близкими друзьями. Арсен Павлов – даже не с Донбасса, отстаивать русский мир он приехал из Коми. Война была стихией Павлова. Несколько раз воевал в Чечне, когда служил контрактником в морской пехоте, потом уехал на Донбасс.

"Всегда говорил, что здесь русские, вот и приехал, он встал на защиту русского народа, а Донбасс, я считаю, всегда был русским городом, несмотря на то, что довольно продолжительное количество времени он был в составе Украины, но там русские люди, говорят на русском языке, думают по-русски", – уверена Елена Павлова, вдова А. Павлова.

Моторола и Гиви стали теми героями, что так нужны были Донбассу в то время – отважными, смелыми, решительными. Но жизнь их оборвалась несправедливо рано. Арсена Павлова взорвали в лифте его дома, Михаила Толстых – в кабинете на базе батальона "Сомали".

"Я знала, и он знал, что после Моторолы его не будет и когда вот Мишку хоронили, когда уже поминали Мишку, Захарченко пришёл, меня обнял и говорит: мать следующий – я, так и получилось", – вспоминает Нина Толстых, мама М. Толстых.

Его называли Батя. А сам Захарченко батей называл своего отца. И часто советовался по-отцовски. Ему досталась республика с разрушенной войной инфраструктурой, под постоянными обстрелами, остановленными предприятиями и тысячами безработных. Разрозненные подразделения ополчения напоминали, скорее, партизанские отряды.

"Я понимаю так, что ему было очень тяжело и очень тяжело стало именно ему, как главе государства, 2015-16 годы, когда Украина сделала все возможное и невозможное, чтобы на Донбасс ничего не поступало. Они перекрыли дороги, они стали нам мешать, чтобы мы вывозили куда-то уголь, чтобы мы не торговали нашим углем, чтобы наш металл никуда не шел. Хотя заводы были разрушены, людей было мало, но потихоньку все равно Донбасс работал", – вспоминает Владимир Захарченко, отец А. Захарченко.

Это Захарченко начал борьбу с мародерами, спекулянтами, коррупцией и преступностью. В магазинах задирали цены, а он пытался объяснить, что так нельзя.

"Единственное, что я его попросила, сидели, я ему готовила чай, как-то так подошла к нему, обняла и говорю: Сашенька, сынок, у меня к тебе одна просьба, чтобы хлеб не дорожал и пенсионеры были не в обиде. Да, мама, говорит, это главное, это главное. Война много забирает людей, детей, все рушит", – рассказывает Тамара Захарченко, мать А. Захарченко.

Когда в Донецке начиналась "Русская весна", его родители жили в Артемовске – на территории Украины. Выехать было трудно, особенно с такой фамилией. Захарченко случайно сам проговорился – в интервью журналистам.

"Он говорит: я пришел домой, говорит, и я не знал, что делать. Получилось, что я выдал вас. Вас же там будут искать. Ну, так оно и получилось, там у них был приказ, меня сразу бы они расстреляли, а вот её, если бы поймали, значит, они бы торговались. Допустим, Ясиноватая у нас есть, они могли Ясиноватую за неё потребовать", – вспоминает Владимир Захарченко, отец А. Захарченко.

Детали той спецоперации до сих пор засекречены. Уезжали спешно, даже вещи не успели собрать.

"Наши ребята сделали, что мы вроде бы как, родители, поехали за своим сыном. Раненый мальчик был, он находился в тюрьме в Артемовске. Мы его забрали. И уехали в Донецк, и больше не вернулись", – вспоминает Владимир Захарченко, отец А. Захарченко.

В Артемовске родители Александра Захарченко больше не были. С тех пор они живут в Донецке. Их сын погиб 31 августа 2018 года.

Не на передовой – в кафе на бульваре Пушкина, где было заложено взрывное устройство. Следствие пришло к выводу: теракт организовали украинские спецслужбы.

"Саша думал все время о России, и он мыслил с первой секунды, с первой минуты. И мне говорил, даже вот нам говорил, родителям: мы скоро будем с Россией, мы часть, мы не можем так, чтобы отделяться, мы должны быть вместе. Когда признали нас, подошла к портрету и говорю: сынок, нас признали, ты так этого хотел, ты стремился к этому", – рассказывает Тамара Захарченко, мать А. Захарченко.

"Русская весна" 2014 года стала долгим прологом к специальной военной операции. Националисты тогда выбрали язык силы для разговора с жителями юго-востока Украины. Но в таком тоне разговаривать с ними было нельзя.

"Да мы-то не спешили с войной, нам её навязали, вот честно говорю. Мы трудолюбивый мирный народ. Ну, нам её навязали, мы пытались мирным путём, мирным путём строить, жить. Но они нам не дали, они пришли с танками, с самолётами, с вертолётами и начали убивать. Они, не мы. Мы уже просто защищали, а сейчас, извините, ну это наша земля", – считает Геннадий Ковальчук, основатель Шахтерской дивизии.

Донецкие шахтеры создали свою дивизию. В боях за Шахтёрск ее командир был тяжело ранен. На фронт он уже не вернулся. Продолжил работать на шахте Скочинского. Его коллеги до сих пор воюют. Предприятие, что всего в пяти километрах от передовой, часто оказывается под перекрестным огнём.

"И вот шахта сейчас обесточена. Сейчас из-за аварии достаем людей из шахты. Вот 100 человек находится под землёй на глубине 1200 метров. Сейчас руководство, администрация предприятия проводит совместно с отрядом ВГСЧ те аварийные работы по выдаче людей на поверхность. Это наши, это наши", – рассказывает Геннадий Ковальчук, основатель Шахтерской дивизии.

Грохот нашей артиллерии усиливается. Снаряды с хрустящим шелестом несутся на позиции врага. Шахтеров, застрявших в недрах обесточенной шахты, поднимают по резервной схеме. За долгие годы войны здесь ко всему готовы.

"У меня внучке 11 лет, она не знает мира. Она говорит, бабушка, а когда война началась. Я говорю, Никуся, тебе годик был, ты даже не знаешь, что это такое", – рассказывает Наталья Морозова, работник шахты им. Скочинского.

Обстрелы, доносящиеся гулким эхом, давно не пугают этих людей. Под звуки артиллерийской канонады в горловском ЗАГСе звучит марш Мендельсона. Евгений и Светлана не верят в магию чисел – 13 апреля они решили стать мужем и женой.

Они познакомились за несколько месяцев до начала СВО. Женя заключил контракт и ушёл воевать. Он только вчера вернулся с передовой. Командир дал отпуск на три дня – невеста в Горловке ждала.

"До войны не было такой спешки. А сейчас в это время люди стараются быстрее жить. Успеть все. А вдруг? Это "вдруг" у нас часто бывает в последнее время. Мы надеемся, что скоро все закончится", – говорит Елена Шкляр, начальник городского отдела ЗАГС Горловского городского управления юстиции министерства юстиции ДНР.

Во время сильных обстрелов свадьбу останавливают, спускаются в убежище. Когда орудия смолкают, торжество продолжается. В пустых оконных проемах разрушенного ЗАГСа играет весеннее солнце. Трудно поверить, что у каждого из этих людей завтра снова будет война.