Время уступок Москвы осталось в прошлом: интервью с Сергеем Рябковым

- Где мы сейчас находимся, если смотреть на часы апокалипсиса?

- Не хотелось бы говорить, что "мы в свободном падении", "летим в пропасть", "находимся на краю скатывания в неуправляемый хаос". Хотя подобного рода эпитеты все чаще приходит в голову. Я бы сказал, что часы судного дня сейчас показывают что-то без двух минут. Это не значит, что их ход необратим и начнется бой часов. Политикам, дипломатам на Западе и в тех столицах, которые ему подконтрольны, нужно со всей ответственностью подходить к происходящему. И военным нужно держать порох сухим, потому что сценарии могут быть самые разные.

- Вы при этом допустили в ответ размещение ракет с ядерным боезарядом?

- Если верховный главнокомандующий, если наши военные скажут, что нужны спецбоеприпасы на таких-то носителях, значит так оно и будет. Но они должны принять это решение, исходя из совокупности факторов. Я допускаю, что может настать момент, когда это понадобится. Сейчас начался третий этап учений по подготовке к применению нестратегического ядерного оружия. Это сигнал сам по себе мощнейший.

2 августа 2019 года Вашингтон выходит из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, заключенного между СССР и США в 1987 году. В соответствии с соглашением Горбачева и Рейгана СССР и США уничтожили все баллистические и крылатые ракеты наземного базирования средней и меньшей дальности, также взяв на себя обязательства не производить, не испытывать и не развертывать такие ракеты к будущем. К 1991 году СССР уничтожил 1846 ракетных комплексов, США – 846. То есть Советский Союз порезал в два раза больше своих ракет.

- Владимир Путин, сравнивая происходящее сейчас с тем самым двойным решением в 80-х – что он имеет в виду? Нас же тогда Вашингтон переиграл, Горбачёва обманул. Насколько жесткие нынешние условия урегулирования кризиса?

- Время односторонних уступок Москвы осталось бесповоротно в прошлом. Никогда в дальнейшем – даже при наилучших раскладах в наших отношениях с НАТО и Евросоюзом, о чем сейчас помыслить сложно, – но даже в этих ситуациях никакие односторонние уступки с нашей стороны предоставлены Западу не будут. Никаких подачек, подарков, уступок, каких-то жестов для того, чтобы задобрить Вашингтон. Если они попробуют опять нам что-то навязать односторонне выгодное только им, значит не будет никаких договоренностей. Только так.

- Задобрить Вашингтон?

- Задобрить? Это невозможно. Во-первых, это не наша стилистика. С Вашингтоном когда-то можно было договариваться на здравой и разумной основе. Что-то получается и в последнее время, особенно по отдельным гуманитарным сюжетам, но это все не меняет общей картины. И договариваться можно только "баш на баш", извините за такой термин. Американцы хорошо понимают такой разговор.

По-настоящему жесткий разговор состоялся недавно между военными ведомствами. Министр обороны РФ Андрей Белоусов впервые сам позвонил в Пентагон. И сказал нечто такое, что министр обороны США Ллойд Остин заерзал.

Цитата из New York Times:

"Русские узнали о тайной операции Украины против России, которая, по их мнению, была одобрена американцами. Чиновники Пентагона были удивлены этим обвинением и не знали о каком-либо подобном заговоре. Но что бы ни раскрыл господин Белоусов, чиновники заявили, что это было воспринято достаточно серьезно, чтобы американцы связались с украинцами и сказали: если вы думаете сделать что-то подобное, не делайте этого".

Операция Киева, случись она, со стопроцентной гарантией ввергла бы Россию и США в неуправляемую конфликтную фазу.

- Есть ли хоть какие-то подробности этого разговора?

- Могу сказать, что по некоторым признакам сигнал, который был направлен российской стороной до Вашингтона, – и я так понимаю, не только до Вашингтона, но и до некоторых других столиц, подконтрольных Вашингтону, – дошел. Мы избежали нового эскалационного витка. Но тот конкретный эпизод очень тревожный. Как это водится у них, он планировался в привязке к нашим внутренним событиям, чтобы нанести максимальный урон и получить максимальный медийный эффект, нужный им. Вот тот конкретный эпизод, что называется, проехали, слава Богу, то есть сигнал нашего военного руководства и министра обороны американскому коллеге, видимо, возымел действие.

- Что-то в России готовили на параде?

- Я не хочу в подробности углубляться, но в принципе была определенная увязка и с такого рода событиями.

Подробности дерзкой акции к этой минуте являются государственной тайной.

На параде в Санкт-Петербурге после сорванной провокации Владимир Путин делает заявление, которое обсуждает весь мир.

- Что это значит на практике?

- На практике это означает, что перестанет действовать односторонний мораторий, объявленный президентом Путиным вскоре после того, как ДРСМД ушел окончательно в историю. И мы будем иметь возможность зеркально, а может быть и не обязательно зеркально, восстанавливать ситуацию в приемлемых для нас рамках. Мы свою безопасность обеспечим, и никаких односторонних преимуществ у нашего противника, коллективного Запада, не будет. Мы не дадим ему эти преимущества получить.

- Мы не чувствуем себя догоняющими в этой ситуации, когда всегда только отвечаем, но никогда не действуем превентивно?

- Я все-таки сторонник того, чтобы эскалацию инициативно избегать, но сценарии, при которых возможен по факту эскалационный шаг, несомненно рассматриваются. Это все слишком серьезно, чтобы рассуждать на такого рода темы абстрактно. Во-вторых, дело не должно ограничиваться сигналами, это должны быть действия, иначе мы девальвируем эффект, который необходимо получить от подобного рода шагов.

- А с Германией в этой связи есть смысл разговаривать или позиция Берлина здесь вторична?

- Мы не стоим с протянутой рукой. У нас есть достаточно возможности доносить те или иные сигналы, в том числе и для правительства ФРГ. Мы не будем никого ни о чем упрашивать. Они считают, что им на этом уровне говорить с нами не стоит, соответственно мы воспринимаем это как данность. Когда они пересмотрят свой подход, когда они поймут, насколько ошибочна эта линия, пусть тогда они нам об этом скажут, мы будем смотреть, стоит ли с ними разговаривать. Мы же не для этого начинали СВО, чтобы теперь выполнять ультиматумы этой группы.

На днях глава МИД Германии Бербок вспомнила спортивное прошлое, исполнив сальто на батуте.

- Вам не кажется, что происходит какой-то абсурд и безумие?

- Можно прыгать и на батуте, и через костер, как угодно. Но это нужно делать в свободное от работы время, и при этом работу вести солидно, профессионально. Вот с этим у наших оппонентов большие проблемы. Нигде нет профессионализма. Есть просто попытка обслужить геополитические задачи, сформулированные в нескольких кабинетах, и затем навязывать все это остальному миру.

- F-16 на Украине совершили первые вылеты. Удары по России тоже разрешены. Наши действия?

- Нет у них средств, которые могли бы поменять ситуацию на поле боя в их пользу. F-16, как и все то, что мы видели на Поклонной горе, а сейчас в парке "Патриот", – точно так же там будут выставлены их обломки, обгорелые фюзеляжи. Проблема в эскалации. Проблема в том, что не остается никаких ограничителей. Вы правильно сказали, что разрешаются удары по территории России. Заверения американцев в том, что такие решения не принимались и никаких индульгенций Киеву не выдавалось – этим заверениям грош цена.

- Если полетят с натовских аэродромов, ударим?

- Любое средство и любые силы, задействованные против нас в связи с СВО или в ходе СВО, являются для нас законными целями. И пусть прислушиваются те, кто слушает только себя, сидя в Вашингтоне, в Брюсселе, в Варшаве – где угодно.

- Я конкретнее спрошу: если полетят из Румынии, из Польши, из Молдавии, ударим?

- Я не называю никакие цели; их перечень – это не тот вопрос, который мы должны обсуждать, когда находимся в телеэфире. Но и здесь тоже сценарии разные, и не мне какие-то из них исключать.