Персональная выставка Натальи Нестеровой открылась в Москве

Наталью Нестерову отечественные арт-критики называют «самой последовательной русской сезаннисткой», за умение видеть и изображать не вещь, а сущность вещи. Ее любимый автор, действительно, Поль Сезанн. Хотя влияние его манеры на собственный стиль художница отрицает: «Он математик в живописи, а я более эмоциональна, спешу работать». Но герои ее картин, в отличие от автора, не просто не спешат, кажется, что им вообще неведомо, что такое время, и они живут там, где время не имеет действия. Персональная выставка Натальи Нестеровой, которая открылась в Москве, называется «Ожидание». Рассказывают «Новости культуры».

Эта выставка – подарок. Не одной из самых титулованных российских художниц – маме. Недавно у Натальи Нестеровой был день рождения, который она отправилась отмечать во Францию. А ее сын – Лев Нестеров-Раппопорт привез из Бельгии, Америки, Франции 33 полотна, созданные художником разные годы, которые объединил под общим названием «Ожидание».

«Мы все всегда чего-то ждем, как работы, например «Молельная чаша» – это тоже ожидание, ожидание чуда или отсрочки, чтобы чего-то не случилось плохого», – говорит Лев Нестеров-Раппопорт.

Многие полотна посвящены ушедшему. Самое раннее – 99 года. В память о своем первом учителе – дедушке. Еще одна картина – посвящение Белле Ахмадулиной появилась на свет несколько недель назад. Героиня не смотрит на зрителя – это отличительная черта работ Нестеровой.

«Она говорит, что мы себя не видим в зеркале, мы не видим, какие мы есть на самом деле, а художник видит себя рукой, которая пишет картины, – рассказывает Лев Нестеров-Раппопорт. – Поэтому ее руки везде – присутствуют практически на каждой картине. Она держит руку с кисточкой и ее же пишет».

Создавая словно скульптурные работы. Творя будто по взрыхленному грунту, который и дает эту фактурность – объем. Сейчас Нестерова не делает набросков в альбомах, как раньше. Пишет по воспоминаниям все, за исключением своих любимых устриц. Себя Наталья Нестерова не раз называла «рассудочным живописцем», отмечая, что «даже импровизация требует мозгов». Возможно, поэтому у нее так много метафор.

«Самая важная ее черта, мне кажется, это отсутствие сиюминутности, – говорит искусствовед Вильям Мейланд. – Дело не в том, что она пишет вечные библейские евангельские темы – она их тоже пишет, но она останавливает мгновение. Как в «Фаусте» это сказано. «Остановись мгновенье, ты прекрасно» или ужасно. Вот эта выставка получилась потрясающе оптимистичной».

Организаторы этой экспозиции не намеренно не стали указывать ни названия картин, ни даты создания. Например, у Станислава Морозова, который вместе с Нестеровой преподает в ГИТИСе, возникло ощущение, что это одна огромная работа, просто разделенная на фрагменты, которые словно «живут».

«Я не смотрю на них, – говорит заведующий кафедрой сценографии РАТИ (ГИТИС), архитектор, художник-график Станислав Морозов. – Я внутри каждой картины принимаю участие в играх, в беготне, в шезлонгах сижу. Странное впечатление. Это вроде бы и живопись и это жизнь».
Энергетика этих картин проникает даже в самые потаенные уголки души. То заставляя задуматься о своем собственном пути, то обещая нечто прекрасное на этой самой дороге. Обычно ее называют жизнь.