15 августа 2013, 15:18
15 августа 2013, 16:18
15 августа 2013, 17:18
15 августа 2013, 18:18
15 августа 2013, 19:18
15 августа 2013, 20:18
15 августа 2013, 21:18
15 августа 2013, 22:18
15 августа 2013, 23:18
16 августа 2013, 00:18
16 августа 2013, 01:18
Шедевры старого кино. "Чапаев"
На первом показе "Чапаева", когда фильм закончился, притихший зал не трогался с места, будто чего-то ждал… Директору кинотеатра пришлось выйти и сказать: «Товарищи, всё…»...
На первом показе "Чапаева", когда фильм закончился, притихший зал не трогался с места, будто чего-то ждал… Директору кинотеатра пришлось выйти и сказать: «Товарищи, всё…»...
Семьдесят лет назад, 21 февраля 1935 года, в кинотеатре «Ударник» открылся «Советский кинофестиваль в Москве». На «советском» фестивале были представлены фильмы из девятнадцати стран мира. Соединенные Штаты Америки представлял мультфильм Уолта Диснея. В стране свободы, равенства и братства игровое кино оценивали наравне с анимацией.
Фестиваль в Москве стал первым в мире после Венецианского, который появился на свет тремя годами раньше.
Главный приз был отдан киностудии «Ленфильм» за картины «Юность Максима» Козинцева и Трауберга, «Крестьяне» Фридриха Эрмлера и «Чапаев» братьев Васильевых.
За всю историю кино многие фильмы пользовались всенародной любовью. Но, пожалуй, случай с фильмом «Чапаев» - совершенно особый. Иным словом, нежели «чудо», тут не обойтись.
Фильм понравился буквально всем. Простому зрителю, профессионалам, партийной элите. Первый же показ «Чапаева», 5 ноября 1934 года в ленинградском кинотеатре «Титан», родил безмолвие. Фильм закончился, а притихший зал не трогался с места, будто чего-то ждал. Сродни тому, как первые зрители испугались поезда, пущенного на них братьями Люмьер, зрители «Чапаева» восприняли картину не просто как обычный фильм. Они увидели нечто такое, чего до этого никогда не видели. Директору кинотеатра пришлось выйти и сказать: «Товарищи, всё…»
«Чапаева» смотрела вся страна. В отдалённых районах выстраивались огромные очереди, люди жгли костры и ждали своего часа. Плёнку крутили круглосуточно. Для тех мест, где не было звуковых аппаратов, был выпущен специальный немой вариант фильма.
«Чапаева» смотрели по несколько раз. Однажды двое мальчишек выходили из кинотеатра, один ревел, жалея погибшего Чапая, а другой его успокаивал: «Это ты с непривычки, я вот четвёртый раз смотрю, попривык немного».
На одной из встреч со зрителями Борис Бабочкин познакомился с рабочим большого металлургического завода, который смотрел «Чапаева» сорок девять раз!
Картина сразу же стала обрастать легендами. Одна из них гласила, что есть такое кино, где Чапай не тонет. И вот ватага мальчишек бегала от кинотеатра к кинотеатру и узнавала, не здесь ли идёт тот самый «Чапаев» со счастливым концом.
Большим успехом пользовалась картина и за рубежом.
Собратья по профессии тоже восприняли «Чапаева» с большим воодушевлением. Александр Довженко с восторгом писал: «Даже Эйзенштейн забыл о том, на общем ли плане рубит Чапаев врага, рубит ли Чапаев врага на среднем или на крупном плане. Забыли, синхронно ли звучат копыта коня или не синхронно, забыли о том, бегут ли поганые беляки в затемнение или в гроб».
Перед самим Довженко через несколько лет будет поставлена задача снять фильм об украинском Чапаеве - Щорсе.
Эйзештейну действительно картина очень понравилась. Особенно сцена с маршем офицерских батальонов. И не удивительно. На этой сцене видно влияние «потёмкинской лестницы», недаром братья Васильевы были учениками Сергея Михайловича.
А ведь этих кадров могло бы и не быть. По распоряжению тогдашнего руководителя кинематографии Бориса Шумяцкого сцену отражения «психической атаки» нужно было вырезать целиком как героизирующую белое офицерство. Братья Васильевы на свой страх и риск сцену оставили, и спасло их только то, что на просмотре в Главке присутствовали Клим Ворошилов и Семён Будённый. Им сцена очень понравилась, впрочем, как и весь фильм.
Про эту же сцену спустя годы знаменитый историк кино Жорж Садуль напишет: «Такой же механический, геометрически построенный марш войны лирически описывала в том же 1934 году Лени Рифеншталь в фашистском фильме о большом параде в Нюрнберге. Угроза “грандиозной психической атаки” нависла над Европой. Эпизод из “Чапаева” раскрывал опасность, таившуюся в “парадах” Нюрнберга, противопоставляя сознательного человека человеку-машине».
Георгий Николаевич и Сергей Дмитриевич Васильевы никакими братьями не были. Творческий псевдоним они взяли себе с лёгкой и ироничной подачи Виктора Шкловского. Но они были настоящими братьями по искусству. Сергей Николаевич так и говорил на встрече со студентами: «Я и мой брат по искусству, Георгий Дмитриевич…»
Были они людьми очень разными, что, возможно, и влекло их друг к другу.
Что значит работать вместе? Как это - вдвоём писать сценарий, снимать картину? Какое разделение труда и субординация существовали между «братьями»?
Виктор Шкловский писал, что главным в написании сценария был Сергей Васильев, а на съёмках - Георгий. А вот Борис Бабочкин сообщает абсолютно противоположное: на съёмочной площадке единовластно распоряжался и действовал Сергей Васильев, а Георгий занимался литературной стороной дела и монтажом.
Сами же «братья» заявляли: «Мы никак не разделяем работу. Для нас всё равно, кто кричит: “Свет” и “Начали”. Не в этом дело. Нужно суметь поругаться до этого так, чтобы одинаково понять вещь».
Ещё в заявке будущей работы режиссёры написали: «Мы будем бороться за максимальное очищение киноязыка от всякого рода ненужных ракурсных и монтажных “изысков”. За простоту - в лучшем смысле этого слова. Мы делаем фильм о людях. Отсюда - наша ставка на работу с актёром».
Удивительно насколько точно режиссёрам удалось выполнить задуманное. «Чапаев» действительно снят предельно просто, но при этом точно. А главное сокровище картины - актёрская игра. И среди всей плеяды точных и сочных образов главным, конечно же, стал Василий Иванович Чапаев.
Изначально братья Васильевы хотели отдать роль начдива мхатовцу Николаю Баталову, исполнителю роли Сергеева в любимой зрителями, первой советской звуковой ленте - «Путёвка в жизнь». Но Баталов был сильно загружен в театре, а по другим данным, актёр просто устал от ролей бравых героев Гражданской.
Тогда выбор пал на молодого (ему не было ещё и тридцати), но с большим театральным опытом актёра Бориса Бабочкина. И тут режиссёры «схитрили». Пригласив Бабочкина на читку сценария, сказали, что хотят предложить ему роль Петьки. Ночью, возвращаясь домой с читки сценария заснеженными ленинградскими улицами, Бабочкин всю дорогу показывал режиссёрам Чапая. Как тот носит фуражку, как здоровается с бойцами…
Манёвр режиссёров удался. Актёр свободный от всего того, что сегодня называется новомодным словом «кастинг», смог доказать, что именно он должен играть Чапаева. А сам Бабочкин до конца своих дней так и остался убеждён, что ему предназначалась роль Петьки.
Выбор Бабочкина на роль Чапаева стал судьбоносным для всей картины. Первые съёмки, правда, актёру не удавались. Но время шло, и с каждым днём рождался тот самый, настоящий Чапаев. Сам Бабочкин писал позже, что все большие актёры идут к результату постепенно и только посредственные готовы сразу всё сыграть.
Бабочкин не играет Чапаева, он живёт им в кадре. Не даром много находок и предложений, исходивших от самого актёра, вошли в картину. Вплоть до текста: «Ну на то, что вы тут говорили, - наплевать и забыть! Теперь слушай, чего я буду командовать!» и «Я академиев не проходил, я их не закончил».
Эти и другие фразы актёр нашёл в дневниках Фурманова. А сколько находок по действию было предложено Бабочкиным. И тут нужно отдать должное режиссёрам - сценарий был прописан ими досконально, но они всегда были открыты и шли навстречу импровизации, которая работала на картину.
В «Чапаеве», пожалуй, нет проходных ролей. Леонид Кмит, по принципу «короля играет свита», создаёт точный и обаятельный образ Петьки, который с восхищением служит Чапаеву.
О феномене Чапаева написано много статей и книг. Но главный секрет кроется, наверное, в человечности. Создавался не памятник из железа и мрамора, не супермен, а живой человек, со своими достоинствами и недостатками, человек из плоти и крови - живой народный герой, растущий корнями из очень древней, архетипичной и такой родной русской почвы.
Василь Иваныч и Петька - стали любимыми героями устного народного творчества - анекдотов. И даже спустя шестьдесят лет после выхода фильма, в девяностых годах прошлого века, один из самых шумных романов этого времени - «Чапаев и пустота» Виктора Пелевина - вновь возвращает нас к народным героям, правда, в весьма своеобразном ключе.
У шумного успеха «Чапаева» была и своя обратная сторона. Вдова Петра Исаева - прототипа Петьки - в реальной жизни порядочного семьянина, у которого не было никакого романа ни с какой Анной - покончила с собой. А к актёрам Бабочкину и Кмиту навсегда приклеились ярлыки их ролей - Василь Иваныча и Петьки.
Братья Васильевы, завершив работу над «Чапаевым», написали: «Теперь работа закончена. Фильм на экране. Думаем, что в основном - мы на правильном пути. Что вышло - то вышло. Что не вышло - постараемся "дотянуть" в наших дальнейших работах».
Но увы, такое чудо, как «Чапаев», если и случается то, только раз в жизни. Так что не удивительно, что ничего подобного больше никогда не выпало ни на долю братьев Васильевых, ни на долю Бориса Бабочкина. В этом было их счастье и их беда.
Семьдесят лет назад, 21 февраля 1935 года, в кинотеатре «Ударник» открылся «Советский кинофестиваль в Москве». На «советском» фестивале были представлены фильмы из девятнадцати стран мира. Соединенные Штаты Америки представлял мультфильм Уолта Диснея. В стране свободы, равенства и братства игровое кино оценивали наравне с анимацией.
Фестиваль в Москве стал первым в мире после Венецианского, который появился на свет тремя годами раньше.
Главный приз был отдан киностудии «Ленфильм» за картины «Юность Максима» Козинцева и Трауберга, «Крестьяне» Фридриха Эрмлера и «Чапаев» братьев Васильевых.
За всю историю кино многие фильмы пользовались всенародной любовью. Но, пожалуй, случай с фильмом «Чапаев» - совершенно особый. Иным словом, нежели «чудо», тут не обойтись.
Фильм понравился буквально всем. Простому зрителю, профессионалам, партийной элите. Первый же показ «Чапаева», 5 ноября 1934 года в ленинградском кинотеатре «Титан», родил безмолвие. Фильм закончился, а притихший зал не трогался с места, будто чего-то ждал. Сродни тому, как первые зрители испугались поезда, пущенного на них братьями Люмьер, зрители «Чапаева» восприняли картину не просто как обычный фильм. Они увидели нечто такое, чего до этого никогда не видели. Директору кинотеатра пришлось выйти и сказать: «Товарищи, всё…»
«Чапаева» смотрела вся страна. В отдалённых районах выстраивались огромные очереди, люди жгли костры и ждали своего часа. Плёнку крутили круглосуточно. Для тех мест, где не было звуковых аппаратов, был выпущен специальный немой вариант фильма.
«Чапаева» смотрели по несколько раз. Однажды двое мальчишек выходили из кинотеатра, один ревел, жалея погибшего Чапая, а другой его успокаивал: «Это ты с непривычки, я вот четвёртый раз смотрю, попривык немного».
На одной из встреч со зрителями Борис Бабочкин познакомился с рабочим большого металлургического завода, который смотрел «Чапаева» сорок девять раз!
Картина сразу же стала обрастать легендами. Одна из них гласила, что есть такое кино, где Чапай не тонет. И вот ватага мальчишек бегала от кинотеатра к кинотеатру и узнавала, не здесь ли идёт тот самый «Чапаев» со счастливым концом.
Большим успехом пользовалась картина и за рубежом.
Собратья по профессии тоже восприняли «Чапаева» с большим воодушевлением. Александр Довженко с восторгом писал: «Даже Эйзенштейн забыл о том, на общем ли плане рубит Чапаев врага, рубит ли Чапаев врага на среднем или на крупном плане. Забыли, синхронно ли звучат копыта коня или не синхронно, забыли о том, бегут ли поганые беляки в затемнение или в гроб».
Перед самим Довженко через несколько лет будет поставлена задача снять фильм об украинском Чапаеве - Щорсе.
Эйзештейну действительно картина очень понравилась. Особенно сцена с маршем офицерских батальонов. И не удивительно. На этой сцене видно влияние «потёмкинской лестницы», недаром братья Васильевы были учениками Сергея Михайловича.
А ведь этих кадров могло бы и не быть. По распоряжению тогдашнего руководителя кинематографии Бориса Шумяцкого сцену отражения «психической атаки» нужно было вырезать целиком как героизирующую белое офицерство. Братья Васильевы на свой страх и риск сцену оставили, и спасло их только то, что на просмотре в Главке присутствовали Клим Ворошилов и Семён Будённый. Им сцена очень понравилась, впрочем, как и весь фильм.
Про эту же сцену спустя годы знаменитый историк кино Жорж Садуль напишет: «Такой же механический, геометрически построенный марш войны лирически описывала в том же 1934 году Лени Рифеншталь в фашистском фильме о большом параде в Нюрнберге. Угроза “грандиозной психической атаки” нависла над Европой. Эпизод из “Чапаева” раскрывал опасность, таившуюся в “парадах” Нюрнберга, противопоставляя сознательного человека человеку-машине».
Георгий Николаевич и Сергей Дмитриевич Васильевы никакими братьями не были. Творческий псевдоним они взяли себе с лёгкой и ироничной подачи Виктора Шкловского. Но они были настоящими братьями по искусству. Сергей Николаевич так и говорил на встрече со студентами: «Я и мой брат по искусству, Георгий Дмитриевич…»
Были они людьми очень разными, что, возможно, и влекло их друг к другу.
Что значит работать вместе? Как это - вдвоём писать сценарий, снимать картину? Какое разделение труда и субординация существовали между «братьями»?
Виктор Шкловский писал, что главным в написании сценария был Сергей Васильев, а на съёмках - Георгий. А вот Борис Бабочкин сообщает абсолютно противоположное: на съёмочной площадке единовластно распоряжался и действовал Сергей Васильев, а Георгий занимался литературной стороной дела и монтажом.
Сами же «братья» заявляли: «Мы никак не разделяем работу. Для нас всё равно, кто кричит: “Свет” и “Начали”. Не в этом дело. Нужно суметь поругаться до этого так, чтобы одинаково понять вещь».
Ещё в заявке будущей работы режиссёры написали: «Мы будем бороться за максимальное очищение киноязыка от всякого рода ненужных ракурсных и монтажных “изысков”. За простоту - в лучшем смысле этого слова. Мы делаем фильм о людях. Отсюда - наша ставка на работу с актёром».
Удивительно насколько точно режиссёрам удалось выполнить задуманное. «Чапаев» действительно снят предельно просто, но при этом точно. А главное сокровище картины - актёрская игра. И среди всей плеяды точных и сочных образов главным, конечно же, стал Василий Иванович Чапаев.
Изначально братья Васильевы хотели отдать роль начдива мхатовцу Николаю Баталову, исполнителю роли Сергеева в любимой зрителями, первой советской звуковой ленте - «Путёвка в жизнь». Но Баталов был сильно загружен в театре, а по другим данным, актёр просто устал от ролей бравых героев Гражданской.
Тогда выбор пал на молодого (ему не было ещё и тридцати), но с большим театральным опытом актёра Бориса Бабочкина. И тут режиссёры «схитрили». Пригласив Бабочкина на читку сценария, сказали, что хотят предложить ему роль Петьки. Ночью, возвращаясь домой с читки сценария заснеженными ленинградскими улицами, Бабочкин всю дорогу показывал режиссёрам Чапая. Как тот носит фуражку, как здоровается с бойцами…
Манёвр режиссёров удался. Актёр свободный от всего того, что сегодня называется новомодным словом «кастинг», смог доказать, что именно он должен играть Чапаева. А сам Бабочкин до конца своих дней так и остался убеждён, что ему предназначалась роль Петьки.
Выбор Бабочкина на роль Чапаева стал судьбоносным для всей картины. Первые съёмки, правда, актёру не удавались. Но время шло, и с каждым днём рождался тот самый, настоящий Чапаев. Сам Бабочкин писал позже, что все большие актёры идут к результату постепенно и только посредственные готовы сразу всё сыграть.
Бабочкин не играет Чапаева, он живёт им в кадре. Не даром много находок и предложений, исходивших от самого актёра, вошли в картину. Вплоть до текста: «Ну на то, что вы тут говорили, - наплевать и забыть! Теперь слушай, чего я буду командовать!» и «Я академиев не проходил, я их не закончил».
Эти и другие фразы актёр нашёл в дневниках Фурманова. А сколько находок по действию было предложено Бабочкиным. И тут нужно отдать должное режиссёрам - сценарий был прописан ими досконально, но они всегда были открыты и шли навстречу импровизации, которая работала на картину.
В «Чапаеве», пожалуй, нет проходных ролей. Леонид Кмит, по принципу «короля играет свита», создаёт точный и обаятельный образ Петьки, который с восхищением служит Чапаеву.
О феномене Чапаева написано много статей и книг. Но главный секрет кроется, наверное, в человечности. Создавался не памятник из железа и мрамора, не супермен, а живой человек, со своими достоинствами и недостатками, человек из плоти и крови - живой народный герой, растущий корнями из очень древней, архетипичной и такой родной русской почвы.
Василь Иваныч и Петька - стали любимыми героями устного народного творчества - анекдотов. И даже спустя шестьдесят лет после выхода фильма, в девяностых годах прошлого века, один из самых шумных романов этого времени - «Чапаев и пустота» Виктора Пелевина - вновь возвращает нас к народным героям, правда, в весьма своеобразном ключе.
У шумного успеха «Чапаева» была и своя обратная сторона. Вдова Петра Исаева - прототипа Петьки - в реальной жизни порядочного семьянина, у которого не было никакого романа ни с какой Анной - покончила с собой. А к актёрам Бабочкину и Кмиту навсегда приклеились ярлыки их ролей - Василь Иваныча и Петьки.
Братья Васильевы, завершив работу над «Чапаевым», написали: «Теперь работа закончена. Фильм на экране. Думаем, что в основном - мы на правильном пути. Что вышло - то вышло. Что не вышло - постараемся "дотянуть" в наших дальнейших работах».
Но увы, такое чудо, как «Чапаев», если и случается то, только раз в жизни. Так что не удивительно, что ничего подобного больше никогда не выпало ни на долю братьев Васильевых, ни на долю Бориса Бабочкина. В этом было их счастье и их беда.
(По материалам передачи «Шедевры старого кино»)
