Парк культуры и отдыха Встреча с фигуристами, чемпионами мира Марией Петровой и Алексеем Тихоновым

РАДЦИГ: У нас в гостях, дорогие друзья, фигуристы, чемпионы мира Мария Петрова и Алексей Тихонов. Доброе утро, Мария и Алексей.

ПЕТРОВА: Доброе утро.

ТИХОНОВ: Доброе утро.

РАДЦИГ: Поздравляю вас с праздником.

ТИХОНОВ: И вас тоже, спасибо большое.

ПЕТРОВА: Спасибо.

БАЧЕНИНА: Вы такие благостные, вы ранние птички? Ну, то есть, любите рано вставать?

ПЕТРОВА: Сразу Алексей посмотрел на меня, потому что для меня вставать утром это вообще большая проблема. Я могу ночью, полночи что угодно делать, а вот встать утром это, конечно, подвиг.

ТИХОНОВ: Подожди, что угодно, не рассказывай все.

БАЧЕНИНА: А Алексей, спокойно ранние подъемы воспринимаете?

ТИХОНОВ: Ну, я тоже в большей степени, наверное, сова, но сейчас полегче воспринимаю утренние подъемы, потому что наша дочь Полиночка, ей четыре года и три месяца вот будет, и хочется с ней побольше времени проводить, поэтому…

БАЧЕНИНА: Я думаю, даже не так, она просто не думает о том, что родители  хотят поспать. Она встает, когда она встает.

ТИХОНОВ: Да, да, это верно. Мама, ты что, спишь? Вставай скорей.

ПЕТРОВА: Открой глазки, я открываю тебе глазки. А глазки-то не открываются.

РАДЦИГ: Нет, я понимаю, что вам, тут у нас тоже  детский сад, у меня-то выросли уже дети. У меня мелкой 12 лет уже практически, поэтому уже…

БАЧЕНИНА: Спички в глаза не вставляют.

ТИХОНОВ: Взрослая уже барышня.

РАДЦИГ: Да. Мария и Алексей, вот я на вас, когда посмотрел, скажите, пожалуйста, Мария, на какую высоту Алексей вас подбрасывал максимально?

ПЕТРОВА:  О, это сложный вопрос, потому что мы никогда не замеряли. Вот сейчас, когда показывают соревнования, кстати, вычисляют по телевидению, такая уже техника есть, как высоко подбросил партнер партнершу.

БАЧЕНИНА: 3,5 метра там было, по-моему. Мы еще с мужем думали…

ТИХОНОВ: Сейчас, я 187, плюс коньки сантиметров в районе 10, плюс рука сантиметров 80, ну, где-то Маша она находится в поддержке на высоте в районе 3 метров.

БАЧЕНИНА:  А еще, если подбрасываем, вот прокрутка идет.

ТИХОНОВ:  Да, если подбрасываем, там метра 4, наверное.

РАДЦИГ:  Не укачивает?

ПЕТРОВА:  Нет, не укачивает, главное, чтобы поймал.

БАЧЕНИНА:  А вообще мыслить на эту тему успеваешь?

ПЕТРОВА:  Нет, конечно.

ТИХОНОВ:  Доверие, друзья, доверие.

ПЕТРОВА:  Сначала, когда что-то разучивается, немножко страшно, естественно, как всем людям, а потом уже просто технически и доверяешь.

БАЧЕНИНА: А я, знаете, я очень большая поклонница фигурного катания, и  особенно парного, и у меня всегда мысль, господи, если бы я им занималась, и была бы женщина, я бы всегда жалела, что я не мужчина, потому что мужчин не поддерживают, их не бросают и не выбрасываются. Для меня эти полеты, это страшнее, чем в космос. Потому что лед, как цемент.

ПЕТРОВА:  Нет, это лучше. Если упасть на цемент, то костей не соберешь. На лед, если со скорости, главное, чтобы скорость была, потому что, если без скорости, то действительно больно, если лед шершавый. А если гладенький, то так достаточно мякенько.

БАЧЕНИНА: А вообще есть какие-то нормы льда, чтобы он был гладенький, или какой уровень шершавости может быть допустим?

ПЕТРОВА:  Нет, уровня шершавости нет. Лед, конечно же, заливают, когда идут соревнования, после двух разминок, мне кажется, его заливают по новой, и есть определенная температура льда, потому что он имеет свою жесткость. Когда очень жесткий лед, коньки проскальзывают, когда очень мягкий, они туда врезаются, и ты как бы залипаешь в нем.

БАЧЕНИНА:  Вам это все рассказывают, когда вы только начинаете, в теории, или вы это познаете уже на практике?

ТИХОНОВ: Это мы познаем на практике.

БАЧЕНИНА: То есть, теории никакой, встал и поехал?

ПЕТРОВА: Потом мы уже сами просим, если на показательные выступления приезжаем, немножечко температуру льда поднять или опустить, потому что мы уже чувствуем, что за лед.

РАДЦИГ:  А вы как его пробуете, руками или коньками?

ТИХОНОВ:  Коньками, конечно.

ПЕТРОВА: Языком.

БАЧЕНИНА: А только фигуристы не прилипают.

ТИХОНОВ: Очень интересно, мне всегда нравится вот чемпионат мира, Европы, олимпийские игры, когда они заканчиваются, и мы тренируемся уже, выходим на тренировку показательных выступлений, приходишь абсолютно, обычно это рано-рано утром происходит, и абсолютно пустой дворец, там 12, 15 тысяч зрителей, он абсолютно пустой, и вот зеркало льда. Ты приходишь, еще никто не катался, это так красиво, и есть в этом какая-то магия, сказка.

БАЧЕНИНА:  Трепет такой, да?

ТИХОНОВ: Да, трепет, и ты выходишь, его трогаешь коньками,  это так здорово.

БАЧЕНИНА:  Это, знаете, это как по Красной площади, когда она запорошена снегом, и тебе это видно, что ни одного следа, и ты  первый идешь. У меня такое было в жизни. Да, это потрясающее ощущение. Я прочитала о том, что вы собираетесь открывать юношескую или детскую, вы сейчас меня поправите, скорректируете, школу фигурного катания. Так ли это или это сочинили журналисты?

ТИХОНОВ:  Это не так, потому что вообще у нас была школа такая, которая носила наше имя, это просто зимняя школа, где работали инструкторы, которых мы отбирали, инструкторы, тренеры, молодые юные девчонки и ребята, в основном, девочки, и они обучали людей азам катания.

БАЧЕНИНА: Фигурного катания.

ТИХОНОВ: Я не сказал бы, что фигурного-фигурного, просто катания. И это очень здорово, очень много людей приходило, и мы проводили несколько раз в году такие открытые мастер-классы, которые, общаясь с людьми, мы немножечко им рассказывали, как…

БАЧЕНИНА: Мне кажется, вы их еще и воодушевляли.

ТИХОНОВ: Я надеюсь.

БАЧЕНИНА: Вы можете быть в этом уверенными, потому что я даже, если говорить сухими цифрами, языком статистики, как взлетает популярность вида  спорта после, например, соревнований мирового уровня, олимпийского уровня. Ведь все сразу отдают детей в биатлон или в фигурное катание, то есть тот спорт, который выстрелил в эту зиму. Я очень  часто слышу, когда актеры, потому что ваша профессия сравнима с актерской профессией, говорят: нет, нет, нет, детей никогда ни за что, если только будет очень сильно биться и просить, ну, то есть, будет жестко выступать на стороне своего выбора. У вас сейчас  возникают мысли о том, что, если, потому что 4 года, уже год, два и можно ребенка ставить на коньки?

ПЕТРОВА:  Возникает, мы уже ставили. Но мама с папой не авторитет, это однозначно. Она вообще говорит: я умею уже кататься, и мне не надо учиться.

БАЧЕНИНА:  То есть, подождите, она сразу встала и поехала, это как-то уже в крови у нее?

ПЕТРОВА:  Нет, она не встала и поехала, она думала, что она встанет и поедет.

ТИХОНОВ: Нет, когда мы ехали на каток, первое занятие у Полины, она говорит: я сейчас, как поеду, очень, так быстро. Мы говорим: может быть, не надо быстро, просто хотя бы поедем.

ПЕТРОВА:  Просто, да, медленно, хотя бы постой.

ТИХОНОВ:   И вдруг ребенок понимает, что кататься на коньках это труд. И тут, подумав, подумав, она начинает…

БАЧЕНИНА:  Проситься на руки.

ПЕТРОВА:  Мама, покатай, мама, покатай.

ТИХОНОВ:  Абсолютно верно.

ПЕТРОВА:  И мама с папой пока что катают. Нет, она может уже ходить по льду, передвигаться, но мы очень редко это делали.

РАДЦИГ:  Да вы испортили ребенка. Нет, вы с детства показывали, что для вас это легко и свободно, она на вас смотрела, она же тоже так может, по идее,  ну, как, она есть, ходить, лежать и все остальное делает тоже. У нее же теперь вообще мир перевернулся.

ТИХОНОВ:  Нет, нормально все, потому что мы такое поступательное движение делаем, мы личным примером показываем, как мне, ну,  я надеюсь на это,  прививаем интерес просто, должен проснуться интерес именно к катанию. Ты хочешь кататься? Она говорит, ну, в последнее время вот она стала говорить: я бы хотела заниматься катанием. У Полины нет фигурное катание, у нее просто катание, либо танцы, и дома она танцует, и какие-то, для меня это было просто чудом каким-то, то, что наша дочь, мы включили просто музыку, и она показала нам танец. И танцует, танцует, потом, хоп,  музыкальная такая пауза невероятная, которая прям музыкальная и настоящая актерская пауза. Я думаю, ты подглядела у кого-то, там она занимается немножко хореографией два раза в неделю, она говорит: нет, я сама придумала. Ну, не знаю, надо проверять.

ПЕТРОВА:  Нет, а мне кажется, что сама, потому что хореограф им в конце хореографии дает задание, чтобы они могли потанцевать, что-то сымпровизировать. И это очень хорошо для детей, потому что не всегда дети могут что-то изобразить, и стесняются, и боятся.

БАЧЕНИНА:  А тут, да, им дают свободу. Кстати, о хореографии. Когда и на каком этапе танец складывается в танец? Ведь, ой, я сейчас попробую сформулировать, потому что у меня в голове получается такая очень сложная конструкция. То есть, с одной стороны, ваша задача это очень много, целый набор необходимых элементов, поддержек, прыжков, дорожек, а, с другой стороны, это же не должны быть фигуры на льду, это должен быть целый танец. Плюс еще добавить экспрессию, очарование и костюм показать, и сейчас еще кучу правил ввели. Несчастные фигуристы! Как сказал ваш коллега, да нас попроще оценивали, конечно, нам было попроще. Я сейчас не буду врать, Авербух, по-моему, комментировал Олимпиаду, и в каком-то одном из видов высказался так.

ТИХОНОВ: Прав, он прав абсолютно.

БАЧЕНИНА: Как, в каком месте танец становится танцем? Как вы его склеиваете? Вы сначала все элементы назубок заучиваете, а потом  какие-то переходы из одного в другой?

ПЕТРОВА:  Ну, конечно, должна быть база, подготовленные элементы.

БАЧЕНИНА:  Но сначала элементы придумываются, сколько их будет, и каких?

ПЕТРОВА:  Это дается, уже установлено правилами, сколько элементов в короткой программе, сколько в произвольной. То есть, даже количество элементов, все это варьируется, и сколько они по времени должны идти, и сколько там оборотов в этом элементе, все это установлено правилами.

БАЧЕНИНА:  То есть, сначала джентльменский набор.

РАДЦИГ: То есть, есть определенный кондоминимум, который надо выполнить.

ПЕТРОВА:  Да, который надо выполнить, элементов, да.

РАДЦИГ:  Элементов, то есть это вам спускается сверху, грубо говоря.

ПЕТРОВА:  Да, да.

РАДЦИГ: А дальше уже делаете с этим, чего хотите. И вот, когда начинается вот это, чего хотите?

ПЕТРОВА:  Ну, чего хотите, наверное, начинается с выбора музыки, потому что выбор музыки это, наверное, основа танца. Потому что, если тебе музыка не будет нравиться, и ты под нее не можешь выразить то, что от тебя просят и музыка требует, то это очень сложно.

БАЧЕНИНА:  Но ведь это безумно сложный выбор найти музыку, ее такое огромное количество, и, в то же самое время, ее так мало, той самой, под которую  можно не просто наслаждаться и балдеть, извините меня.

ПЕТРОВА:  Да, которая еще должна быть фигурная музыка, которая на льду слушается.

БАЧЕНИНА:  Да, и согласитесь, когда ты смотришь соревнования, очень часто, у меня, по крайней мере,  можете не соглашаться.

ТИХОНОВ: Повторяется.

БАЧЕНИНА: Нет, да она не катается, не катабельная эта музыка. Понимаете, нельзя под нее кататься, ну, совсем не катабельная.

ПЕТРОВА: Есть такое, но это не так часто.

БАЧЕНИНА: Знаете, когда танцы на льду, не часто, у них там вся музыка одинаковая для меня, поэтому я не очень люблю этот вид.

ТИХОНОВ: Ну, вот, кстати, говоря о фигурном катании, лед обладает таким свойством, есть музыка, которую он принимает, это удивительно, но это правда так, а есть музыка, которая абсолютно не совместима с ледовыми программами. Это правда. А в отношении танца, мне кажется,  какой бы уровень мастерства ни был у человека, может быть, это юная совсем маленькая девочка или мальчик, либо невероятный профессионал, но танец для меня, это самый, наверное, важный момент. Если ты начинаешь танцевать, как тогда, когда ты начинаешь выражать пластикой ли тела, ты знаешь, о чем ты рассказываешь. Понимаете, как в разговоре, ты когда понимаешь, о чем ты говоришь…

БАЧЕНИНА: Как актер на сцене, иногда, не говоря что-то, он дает понять, и зритель его понимает.

ПЕТРОВА: Да, а не когда просто дали ребенку или взрослому, вот танцуй и делай это.

БАЧЕНИНА: Это из оперы: идет бычок, качается.

ТИХОНОВ: Да, случается, что невероятный профессионал, и вдруг, ну, не лежит у него душа к этому, но сказали: сделай. И он сделал, и пустота.

ПЕТРОВА:  Нет, ну, профессионал бы сделал.

ТИХОНОВ: Согласен. Ну, я уж так, утрирую.

БАЧЕНИНА: А мне кажется, в нашей школе русского, я не буду говорить советского или российского, я не такой уж большой специалист, но русского,  то ли это у нас душа такая, то ли я так хочу за наших поболеть, я вижу, что у иностранных пар, может быть, в силу ментальности, не так, бывает, проскакивает, что не получается у них выразить. А у наших зачастую, может быть, где-то падают, но получается всегда вот это вот, на разрыв аорты, как говорят. И мне это льстит, я этим горжусь.

РАДЦИГ:  У меня в памяти осталось, что фигурное катание пропиарило все-таки Равеля.

ТИХОНОВ: Да, безусловно. Равель «Болеро».

РАДЦИГ: Просто я к тому, что это произведение, конечно, гениальное, великое, но оно лежало где-то там среди нот, и стоило канадцам выйти…

ТИХОНОВ: Англичанам.

РАДЦИГ: Англичанам, да.

ПЕТРОВА: Кстати, под эту музыку очень невероятно сложно кататься. Это надо быть большими профессионалами, чтобы выразить эту музыку.

РАДЦИГ: И точно так же наша «Калинка-малинка», извините, прозвучала тогда на весь мир и все до сих пор ее помнят.

БАЧЕНИНА: Это про Роднину, да?

РАДЦИГ: Вот, кстати, вы же воспитывались на наших классиках, надо сказать, так, школа русского фигурного катания.

БАЧЕНИНА:  Ну, не факт, надо, наверное, спросить, а воспитывались ли вы на классической школе русского катания, приводили ли вам в пример? Или это не приветствуется, может быть,  какие-то свои методы использовали уже тренеры вашей пары?

ТИХОНОВ:  Это у тренеров, у заслуженных тренеров СССР, России теперь, у них это в крови, это не может не приветствоваться. Может быть, они это могут скрывать где-то, но, тем не менее, это так, это генетика.

РАДЦИГ:  Мы сейчас спрашиваем про другое. Ну, мы примерно одного возраста, в одном кластере находимся.

БАЧЕНИНА: Кластер, после Олимпиады очень много…

ПЕТРОВА:  Да, кластер модно, да. В одном кластере.

РАДЦИГ:  Так вот, у меня же, естественно, я помню, засматривались, когда выступлением той же Ирины Родниной и Александра Зайцева. Я вот сейчас смотрю, когда архивы поднимают и показывают, как они катались, а потом показывают, как катаетесь сейчас вы и уже ребята, которые молодые, которые сейчас уже начинают и все, это же разница абсолютно. Это как счеты и компьютеры.

БАЧЕНИНА: И калькулятор, ты хочешь сказать.

ПЕТРОВА: Вы знаете, даже, если мы на себя посмотрим шесть лет назад, иногда смешно, почему мы так катались, почему мы так  делали.

БАЧЕНИНА: А вы до сих пор прогрессируете, вы хотите сказать?

ПЕТРОВА:  Мы меняемся. Я надеюсь, что мы хотя бы чуть-чуть прогрессируем.

БАЧЕНИНА: Нет, я имею в виду, что вы тренируетесь, вы разучиваете какие-то новые согласно времени вещи хотя бы в каком-то минимальном наборе.

ПЕТРОВА:  Ну, мы достаточно попроще разучиваем, потому что это не соревнования показателей…

ТИХОНОВ:  Не совсем попроще, это не в рамках спорта, потому что мы имеем возможность, нету никаких…

БАЧЕНИНА: Гонок, рамки.

ПЕТРОВА:  У нас нет рамок, гонок, мы можем выражать, мы можем 15 секунд стоять, выражать каким-то одним движением, то есть, у нас нет гонки за элементами. Поэтому мы, я надеюсь, мы развиваемся в другом…

БАЧЕНИНА: Артистическом больше даже, да?

РАДЦИГ:  Нет, это понятно, естественно. Здесь вопрос в технике, да, то, что раньше считалось технично, то сейчас это вообще, это как бы детский лепет, который, ну, должен уметь каждый первоклассник.

ПЕТРОВА:  Практически да.

ТИХОНОВ: Абсолютно верно. И, скажем, если великая Ирина Роднина, трехкратная олимпийская чемпионка, 10-кратная чемпионка мира, сейчас это повторить невозможно.

РАДЦИГ:  Почему?

ТИХОНОВ:  Почему, потому что…

РАДЦИГ: Почему? У нас есть 10-кратные чемпионы по боксу, у нас есть 3-кратные олимпийские чемпионы, 4-кратные олимпийские чемпионы по борьбе, пятикратные… Почему, где, куда, вымерли что ли они все, куда они делись?

БАЧЕНИНА: Объясните нам, профессионалы, почему, правда ведь нельзя?

ТИХОНОВ:  Потому что фигурное катание, чем  ценна в фигурном катании медаль? Потому что мы катаем, исполняем  две программы - короткую и произвольную и получаем всего лишь одну медаль всегда. Если в художественной гимнастике…

ПЕТРОВА: Нет, медали мы получаем маленькие, но титул получаем один.

ТИХОНОВ: На Олимпиаде нет.

ПЕТРОВА: Нет, на Олимпиаде нет, я  говорю чемпионат мира.

БАЧЕНИНА: Подождите, я ценность пытаюсь уловить, простите меня, серую.

ТИХОНОВ:  То есть, если в художественной гимнастике, условно, каждый вид награждается своей медалью. В фигурном катании каждый вид не награждается своей медалью. На чемпионатах мира сейчас стали выдавать такие маленькие медальки, они как бы тебе, ну, это совсем не то.

БАЧЕНИНА: Чтобы помнили.

ПЕТРОВА: Да, чтобы помнили, но они не идут, как титул.

ТИХОНОВ: Так, условно, ты выиграл одну программу, ты можешь стать олимпийским чемпионом в короткой программе. Такого нет. И это, в общем, не плохо, потому что ценна медаль в фигурном катании тем, что ты должен пройти долгую дорогу, долгий трудный путь, для того чтобы стать олимпийским чемпионом, и ты действительно олимпийский чемпион.

БАЧЕНИНА: А, олимпийский чемпион, а почему некоторые олимпийские, у меня всегда такой детский, наивный вопрос, а почему, если на олимпиаде чуть ли не первое, второе, ну, на олимпиаде нет, говорят, вторых, третьих, есть олимпийский чемпион и все остальное, но почему на последующем чемпионате мира люди проваливаются? Они только что блистали, были лучшими.

ПЕТРОВА: На самом деле, чаще всего олимпийские чемпионы, кто выиграл олимпиаду, не едут на чемпионат мира.

БАЧЕНИНА: Чтобы не провалиться или устали?

ПЕТРОВА: Нет, просто их так загружают, внимание прессы, все это настолько много, что им некогда тренироваться.

БАЧЕНИНА: Маша, ну, что это…

ТИХОНОВ:  Это действительно так, и если …

РАДЦИГ: Журналюги виноваты.

ТИХОНОВ: Неправда. Надо отдать должное Алексею Ягудину, который  в 2002 году, выиграв олимпийские игры в Солк-Лейк-Сити, блистательно он это сделал, поехал на чемпионат мира в Токио, и с огромным запасом опять победил.

БАЧЕНИНА: Он один из моих кумиров, я тоже всегда представляю "великий", хотя он моложе меня.

РАДЦИГ:  Еще раз доброе утро, дорогие друзья. Это «Парк культуры и отдыха» на радио «Маяк». Важный вопрос, в купальниках девушкам не холодно?

БАЧЕНИНА: Это не его вопрос, это вопрос слушателей.

ПЕТРОВА: Мы, кстати, не в купальниках, а в платьях.

БАЧЕНИНА: Нет, ну, юбочка не считается боди.

ТИХОНОВ: Нет, ну, как бы купальник, а сверху юбочка.

ПЕТРОВА: А что значит, не считается, для нас очень даже считается. Нет, не холодно.

БАЧЕНИНА: Дай, я о костюме. С самого детства, вы сами решаете, какой он будет? Это же так важно. Вот я рассматривала с самого детства костюмы, и этот фон…

ПЕТРОВА: Конечно, мы принимаем участие в выборе костюма.

БАЧЕНИНА: Вам эскизы сначала делают, да?

ПЕТРОВА: Да, профессионалы, делают профессионалы, рисуют эскизы, мы выбираем, смотрим.

БАЧЕНИНА: А бывают такие, что неудобно, соскальзывает что-то там?

ПЕТРОВА: Бывает, ужасно соскальзывает, и тогда могут произойти различные казусы.

БАЧЕНИНА:  Ну, это же жутко мешает.

РАДЦИГ: А блестки отдираются когда?

БАЧЕНИНА: За это же вообще сейчас очки снимают, что-то упало на пол.

ПЕТРОВА:  Да и раньше снимали.

ТИХОНОВ:  Ну, сейчас блестки меньше используют, сейчас, в основном,  камушки Сваровски.

РАДЦИГ: А не цепляются они за костюм мужчины?

ТИХОНОВ: Бывает.

ПЕТРОВА: Нет, если рассказывать, что, за что цепляется.

БАЧЕНИНА: А в чем фишка, когда натягивают колготки на ботинки? Вот, что мне еще интересно.

РАДЦИГ: Удлиняет ноги.

ПЕТРОВА: Эту фишку я не очень люблю.

БАЧЕНИНА: Я не люблю тоже.

ПЕТРОВА:  Но почему-то она модна как-то очень сейчас, и удлиняют ноги девчонки так.

БАЧЕНИНА: Они не удлиняют ноги, они их делают, похожими на ноги, заканчивающиеся коньками.

ПЕТРОВА:  Нет, они, как копытца получаются для меня, честно говоря.

ТИХОНОВ:  Ну, нет, Маш, кому-то это идет, кому-то не очень.

БАЧЕНИНА:  Конек это настолько изящная вещь, ботинок, и на женской ножке белый, и само лезвие. Лезвие это, как каблук, это же настолько эротично.

ТИХОНОВ:  Сейчас, один момент, то, что мне не очень нравится, когда девчонки катаются в комбинезонах. И когда платье с юбкой.

ПЕТРОВА:  Нет, ну, смотря какая фигура в комбинезоне.

ТИХОНОВ:  Нет, Маша, ты не права. Я  с точки зрения только мужчины сейчас, не спортсмена говорю. Как это красиво.

ПЕТРОВА:  А тоже женщина говорю.

БАЧЕНИНА: Украинка, выступавшая за Германию на этих олимпийских играх, каталась в костюме как бы розовой пантеры, ну, этот танец так назывался, ну, понятно, что без хвоста,  мне тоже как-то не показалось… Вообще это сыграло, потому что розовая пантера, но я предпочитаю юбочки. А длинные, когда на  показательных.  Я вспоминаю Катарину Витт в костюме Кармен с размахиванием юбки.

РАДЦИГ:  А ходят слухи…

БАЧЕНИНА: Ходят слухи, да, успокоились.

РАДЦИГ: Что специально для фигуристок были придуманы не рвущиеся колготки, о чем мечтают все женщины.

ПЕТРОВА:  И фигуристки тоже мечтают.

РАДЦИГ:  То есть, рвутся.

ПЕТРОВА:  Можно выйти один раз, и все, и колготки… а можно даже  не дойти, не успеть.

ТИХОНОВ: Продолжают мечтать фигуристки тоже.

РАДЦИГ: Нет, ну, серьезно, есть…

ПЕТРОВА: Нет, ну, они есть поплотней немножко, но…

БАЧЕНИНА: Это все то же самое, что и у нас, у простых смертных?

ПЕТРОВА: Ну, если они плотней, то они не так часто рвутся, но все равно они рвутся. От крючков, вот зацепился, ну, в общем, от всего колготки рвутся.

БАЧЕНИНА: Ну, мужчинам гораздо проще.

ТИХОНОВ: Для жизни это будет немножко смешно. Конечно, они долго прослужат, если просто в них не тренироваться, а просто ходить.

ПЕТРОВА: Просто постоять.

ТИХОНОВ: Будет смешно немножко.

РАДЦИГ:  Ну, они как-то отличаются что ли?

БАЧЕНИНА: Ну, от обычной жизни? Конечно.

ПЕТРОВА:  Плотностью. Ну, для жизни-то разной плотности колготочки тоненькие, толстенькие.

БАЧЕНИНА:  В подвязках фигуристки не выступают.

ПЕТРОВА:  В сеточку. Ой, а с сеточками вообще истории различные были. У нас номер как-то начинался, я лежала на льду. Я легла, а никогда не каталась раньше в сетке, решила, все девчонки катаются, дай-ка я тоже попробую. Легла, и когда начинала вставать, чувствую, что другой ногой попала в сеточку, и не могу встать,  две ноги связались как бы, а музыка идет. Ну,  естественно, пришлось порвать эту сеточку.

ТИХОНОВ: Ты со мной, прости,  каталась или?

ПЕТРОВА: С тобой, с тобой.

БАЧЕНИНА: У вас огромный опыт, и это счастье, и мне, с одной стороны, кажется, это обязанность святая делиться своим опытом. Ну, может быть, это и не обязанность, но, тем не менее, что в планах, как делиться опытом и с кем?

ТИХОНОВ:  Ой, ну, все к вопросу о школе, это все такой невероятно трудный шаг, трудный в смысле, если ты начинаешь тренировать, значит, ты должен, пожалуй, все остальное отложить, может быть, забыть, и заняться только тренерской деятельностью. Потому что люди, которые, мальчишки и девчонки, которые к тебе придут, они все зависимы от тебя, как от тренера, как от педагога, как от более взрослого человека. Нам очень хочется этим заняться.

ПЕТРОВА:  Но решиться сложно пока что, потому что это действительно, тренеры отдают…

БАЧЕНИНА:  Потому что дите надо растить вообще-то.

ПЕТРОВА:  Да, надо растить, и этим надо заниматься. А, если ты просто так, как бы поразвлекаться.

РАДЦИГ:  Нет, ну, подождите, сейчас же много всяких этих, курсы повышения квалификации, мастер-классы.

ПЕТРОВА:  Нет, ну, мастер-классы, да.

БАЧЕНИНА: Как часто вы даете мастер-классы?

ПЕТРОВА:  Ну, не так часто, но бывает.

ТИХОНОВ: Ну, раза три-четыре в наш сезон, который идет с октября по апрель.

БАЧЕНИНА:  Ну, правильно, там все остальное тепло, лед-то тает.

ТИХОНОВ:  Да, да, но, тем не менее, мы надеемся, что мы этим сможем заняться, потому что есть место, которое мы открыли для себя в Подмосковье, и где мы решили построить дом, это, в основном, для Полины и для нас тоже, и место называется Истринская долина, и там планируется…

ПЕТРОВА:  Ну, не сказала бы, что только для Полины. Это для нас, и для Полины, и для семьи, потому что…

ТИХОНОВ:  Хватит на меня наезжать.

ПЕТРОВА:  Очень красивое место Истринская долина. Так что самое важное, мы там уже заложили, не только мы, а и Алексей Ягудин, Татьяна Анатольевна Тарасова, и  Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин, мы заложили там первый камень для строительства катка.

БАЧЕНИНА:  Как забавно, Тотьмянину называют не рядом с Ягудиным, а с партнером все-таки рядом.

ПЕТРОВА:  Ну, конечно, потому что они…

ТИХОНОВ:  Для нас, да.

БАЧЕНИНА: Я все понимаю. А вот, смотрите, очень страшно фигуристам, спортсменам выходить на лед в ответственных от мирового уровня соревнованиях. А так же страшно и столь же ответственно становиться тренером, потому что ведь бывают удачные спортсмены и не совсем удачные тренеры?  И вот есть примеры, допустим, Урманов, он же был чемпион, чемпион, а из его, он сейчас тренер, насколько я знаю, как я читала, из его учеников никто пока не выстрелил, извините за такое слово. И вот как-то боязно. У тебя тренер такой, такой, растакой…  А вот страшно, нет?

ТИХОНОВ:  Очень страшно.

БАЧЕНИНА: Или неправильно к этому относиться с этой позиции?

ТИХОНОВ:  Хотя не совсем правильно, потому что, на мой взгляд, Алексей Урманов не единственный, но один из немногих олимпийских чемпионов, который стал настоящим тренером.

БАЧЕНИНА: Расскажите, что такое настоящий, я буду думать по-другому.

ТИХОНОВ:  Мы видели, как он трудится, мы видели, как он относится к своим ученикам. Тренерство - это его жизнь. То есть, есть семья, он приходит домой, естественно, он отдыхает, но даже в семье, и мне очень нравится, что семья его, чудесная жена, его дети…

ПЕТРОВА:  Семья тоже живет этим.

ТИХОНОВ:  Да, они поддерживают его. И это, правда, это такое настоящее семейное дело, и те ребята, девчонки, мальчишки, которые попадают к нему тренироваться, мне кажется, они просто счастливчики. Да, пока еще не было…

БАЧЕНИНА:  Ракеты.

ТИХОНОВ:  Да, не было ракеты, не было чемпионов Европы, мира, олимпийских игр, но это придет, потому что не может быть иначе, потому что столько вкладывать в свое дело, столько души, сердца, сил, труда, и, ну, не может быть такого, чтобы не было отдачи.

БАЧЕНИНА:  Я вас поняла. Мне даже неловко и даже стыдно, скажу больше, что я так не очень корректно задала вопрос, потому что я перед ним тоже преклоняюсь.

ТИХОНОВ:  Нет, нет, Маша, это очень хорошо, потому что работа тренера, она не всегда видна, и сколько, скажем, Татьяна Анатольевна Тарасова, ей повезло, потому что она невероятная трудяга. Ее гений в том, что она может вытащить лучшее из человека, из спортсмена, что у него есть, и показать это, и направить его туда, куда нужно, что случилось с Алексеем Ягудиным, что случилось с ее олимпийскими чемпионами до этого. Но это не всегда происходит так быстро, это какой-то счастливый билет в жизни, счастливый случай.

ПЕТРОВА: Ну, и вообще это у всех происходит по-разному.

БАЧЕНИНА: Но ведь век короток, и, понимаете, это как лотерея. Я отдаю своего ребенка в фигурное катание, естественно, со своими честолюбивыми надеждами, что когда-нибудь я буду сидеть на трибунах и плакать от счастья и гордости за своего ребенка. А потом мои мечты разбиваются в прах. Я думаю, боже, какая я мать-дура, зачем я отдала его. Я вам серьезно…

ПЕТРОВА: Нет, во-первых, нельзя так отдавать и думать, что ты будешь сидеть на трибуне и радоваться.

БАЧЕНИНА: А я так буду, поэтому не отдам. Я же все про себя знаю, жизнь же испорчу. В шахматы пойдет.

ТИХОНОВ: Я рассказывал, что, когда смотрел на танец Полины, который она на ковре дома исполняла в большой комнате, и у меня как раз было такое ощущение, что для меня это было каким-то невероятным чудом.

ПЕТРОВА:  А для меня было невероятным чудом, когда наша дочь пела в садике куплет, потому что я вообще петь не могу. И тут она пела куплет, и попадала, и это было так красиво.

БАЧЕНИНА: Вам так кажется. Британские ученые давно доказали, что у каждого есть слух, главное захотеть.

РАДЦИГ: А вы верите британским ученым?

ПЕТРОВА: Я да.

ТИХОНОВ: Я сомнению подвергаю, в принципе, любых ученых.

РАДЦИГ:  Вот эти все, которые британские ученые доказали.

БАЧЕНИНА:  Кирилл, а почему не задаешь свой любимый вопрос о девальвации фигурного катания, как великого вида спорта, благодаря ледовым шоу?

РАДЦИГ: Как вы относитесь к девальвации профессионального спорта в кластере, если рассматривать. Нет, ну, серьезно…

БАЧЕНИНА:  Нет, просто, когда здесь сидела Бестемьянова, мы тоже об этом говорили, и у каждого, я думаю, великого спортсмена,  большого профессионала есть свое мнение, тем более вы участвовали в этом. Но со стороны, вот Кирилл, он, может быть, как-то сейчас такая у нас благостная обстановка, я за него, молодой человек, который сидит справа, он обычно возмущается, и я его порой поддерживаю.

ТИХОНОВ:  Не похоже, Кирилл, правда?

БАЧЕНИНА: Потому что он сейчас благостный, сегодня святой праздник.

ПЕТРОВА: А почему вы возмущаетесь?

БАЧЕНИНА: Расскажи, Кир, это же любопытно. У каждого  спортсмена, ну, я заставляю его.

РАДЦИГ:  Нет, ну, скажем, так, у меня сложилось устойчивое мнение, что всеми этими шоу, которые устраиваются сейчас на телевидении, обесценивается ваш труд, который вы вкладываете. Алексей у нас встал на коньки в пятилетнем возрасте, кажется, а Мария в семь, да, вот написано. С 7 лет до сегодняшнего дня вы катаетесь…

БАЧЕНИНА: Вы пашете каждый день, кровь и пот, в прямом смысле этого слова.

РАДЦИГ: Которого никто не видит, ваших синяков, сбитых коленок, разбитых лбов.

БАЧЕНИНА: Смещенных позвонков, носов и прочее.

РАДЦИГ: Шурупов, которые вкручивают в позвоночник. Этого ничего не видно. А тут получается, что буквально за два, за три месяца люди, которыми мы восхищаемся, как тренерами, которые являются светилами нашего спорта, говорят: боже, как гениально, Лешечка, какой же ты молодец. Пить бросил, тоже хорошо. Актер вышел и сделал, это не хуже, чем олимпийский чемпион.

БАЧЕНИНА:  Вы понимаете, да?

РАДЦИГ:  Вы, какие же вы, да вас надо на олимпийские игры, я сама за вас возьмусь, да вы способные, вы такие.

БАЧЕНИНА:  Ну, это имеет право на существование точка зрения.

ТИХОНОВ:  Мария завела Кирилла, отлично.

ПЕТРОВА:  Мне нравится, я бы посмотрела, как…

РАДЦИГ:  Вы понимаете, в чем дело, и у меня возникает вопрос, это происходит сейчас не только в фигурном катании. Мне очень обидно, что прекратилось шоу боксерское, я очень ждал, когда им дадут в руки какие-нибудь предметы, чтобы они еще предметами друг друга били, чтобы кровь хлестала из всех дыр. Но не дали.

БАЧЕНИНА: Там дело плохо заканчивалось.

РАДЦИГ: Чтобы было, да,  чтобы вообще уже до паноптикума.

ТИХОНОВ:  Я абсолютно согласен с этим, даже скажу больше.

ПЕТРОВА:  А я нет, я не согласна.

ТИХОНОВ: Подожди, секундочку. Рассказываю историю. Мы в 2006 году, олимпиада, Турин, мы заняли 5-е место, были третьими, ну, не важно. На чемпионате мира мы занимаем 3-е место, хотя все наши ближайшие соперники, вообще все подходят и говорят: слушайте, ребята, вы победили. Но политический момент, мы - третьи. Мы заканчиваем. Федерация фигурного катания нам говорит: ребята, останьтесь, нам надо как бы молодые дойдут, а вы еще сезон покатайтесь. Мы говорим: ну, как, Маш?

ПЕТРОВА:  Мы говорим, что мы не хотим и соглашаемся участвовать в шоу.

ТИХОНОВ:  Илья Авербух говорит: давайте в шоу поучаствуем. Мы говорим: мы еще в спорте остались.

ПЕТРОВА: Алексей говорит: я не очень хочу в шоу, а я говорю: я хочу в шоу.

ТИХОНОВ: Ну, в общем, суть в том, что мы, катаясь в шоу, первое шоу было «Звезды на льду», и, выступая на чемпионате Европы, мы заняли 2-е место, выиграли чемпионат России, а на чемпионате мира не выступали. То есть, мы начали выступать и снялись с него, потому что невозможно совмещать эту историю - шоу и спорт. Абсолютно, с вашей точки зрения, я понимаю, почему.

ПЕТРОВА:  Нет, я с этим тоже согласна, что это невозможно совмещать.

РАДЦИГ: Нет, ну, это ваши финансовые проблемы, меня это не интересует. Меня интересует другое, что люди, которые зарабатывали себе медали, все вот это, они потом приходят в шоу-бизнес, и показывают, ребята, как это просто, на самом  деле, это вообще, тьфу.

ПЕТРОВА:  Нет, на самом деле, это не так просто, и если эти люди, которые приходят после соревнований в шоу-бизнес, у них не было бы такого багажа и опыта, они бы ничего не смогли сделать с артистами.

РАДЦИГ: Так вот, я говорю, что люди, простые обыватели, которые сидят около телевизора и видят, что артист, которого они видели в роли бандита или девушку, которая  вообще никогда в жизни не стояла на коньках и они первый раз покатились вот здесь, его хвалит Тарасова, говорят, как гениально, какой же ты молодец.

ТИХОНОВ:  Ну, конечно, хвалят, потому что это…

РАДЦИГ:  И все, что вы сделали, это ерунда по сравнению с этим.

ТИХОНОВ:  Нет, ни в коем случае.

ПЕТРОВА:  Нет, ни в коем случае. Мы знаем, что это не ерунда.

РАДЦИГ:  Вы знаете.

ТИХОНОВ:  Потому что у звезд, которые приходят в проект, у них ничего бы не получилось, если бы рядом  не было этих самых чемпионов, ничего бы не получилось.

РАДЦИГ:  Естественно. Но простые обыватели об этом даже не задумываются, они не знают, где…

ПЕТРОВА:  Зато, знаете, сколько скупили коньков, и они вышли…

БАЧЕНИНА:  Минуту, пауза, брейк.

ПЕТРОВА:  Можно я договорю?

БАЧЕНИНА:  Договорите.

РАДЦИГ: Договорите, да, вы сейчас скажите, сколько продано коньков.

ПЕТРОВА:  Нет, не то, что сколько продано, а то, что эти обыватели, которые думают, что это легко, они берут, покупают коньки,  приходят на лед и понимают…

РАДЦИГ:  Как это тяжело, вешают коньки на стену, и в результате…

ПЕТРОВА:  Нет, не все вешают, кому хочется, те не вешают.

БАЧЕНИНА:  Хотя бы один, но выстрелит вдруг, пойдет дальше. А я вспомнила, на какой вопрос мы не ответили, когда нас новости прервали. Это очень любопытно, потому что мы говорим о том, что…

ТИХОНОВ:  Маша корректно, хоп, в сторону.

БАЧЕНИНА:  Да ну, хватит вам, корректно,  это большой комплимент слишком в мою сторону - корректно. Так вот, о том, что сейчас невозможно стать 3-кратной олимпийской  подряд, и десятикратной чемпионкой мира, это невозможно, Кирилл привел примеры из других видов спорта. Почему это невозможно? Бьерндален, 48 тысяч лет человеку, и идет, и занимает везде места в биатлоне, на лыжне, там же тоже свои какие-то новшества, скорости, лыжи, крепления?

РАДЦИГ: Пули.

БАЧЕНИНА: Пули, да, да, и пули тоже.

ТИХОНОВ: Ну, возьмем парное катание, это весьма травматичный вид спорта, и те элементы, которые выполняют сейчас наши олимпийские чемпионы Таня Волосожар и Максим Траньков, которые стали в Сочи двукратными олимпийскими чемпионами, они кроме того, что они невероятно красивы, они очень сложны и травматичны.

БАЧЕНИНА: Именно они?

ПЕТРОВА: Элементы.

ТИХОНОВ: Именно элементы, да. И, скажем, я ни в коем случае не уменьшаю заслуг Ирины Константиновны Родниной, но в то время, когда она каталась,  они бесподобно делала поддержки, они делали более простые прыжки, они не делали выбросов, ну, делали, если выброс они делали…

БАЧЕНИНА:  А тогда не было еще принято выброс делать?

ПЕТРОВА:   Нет, а тогда не было таких жестких рамок, то есть можешь делать, можешь не делать.

ТИХОНОВ:  Количество прыжков, сложнейшие поддержки, переходов в поддержке, это все, то есть на протяжении 10 лет, чтобы тебе, ну, я не знаю, нужно в 20 лет, допустим, если ты станешь впервые чемпионом мира, если ты, ну, я не знаю, ну, какой-то невероятный гений, талант и все такое,  в течение 10 лет быть чемпионом, ой, ребята, я не знаю, что потом с человеком случится.

БАЧЕНИНА: А вас на допинг тоже проверяют?

ПЕТРОВА: Конечно.

БАЧЕНИНА: А, то есть, если бы вы употребили допинг, вы что быстрее стали кататься, лучше держать партнершу, лучше кидать, выше? В чем прикол  допинга в фигурном катании?

ПЕТРОВА: В фигурном катании, видимо, нет прикола, потому что, наоборот, может случиться какая-нибудь раскоординация и разброс тебя в разные стороны. Но, тем не менее, нас проверяют на допинг.

РАДЦИГ: Слушайте, нет, ну, проверяют вас на допинг, понятно, а кто контролирует, чтобы в вас этот допинг не попал? Вот вы сейчас у нас, вот вам чайку налили вот здесь…

БАЧЕНИНА: Допустим, вы действующие спортсмены.

ТИХОНОВ: Мы сами это делали?

БАЧЕНИНА: Правда, вы сами не пили там где-то за углом?

ТИХОНОВ: Ну, да, есть контроль определенный. Потому что на чемпионатах всегда есть столовая, где все спортсмены принимают пищу.

РАДЦИГ: Ну, да, и вам фыркнуть что-нибудь в стаканчик…

ТИХОНОВ: Это возможно, но как-то все-таки мне кажется, мы всегда к спорту относились, как к более чему-то такому высокому.

ПЕТРОВА: Я вообще очень доверчивый человек.

БАЧЕНИНА: Благородному и честному?

ТИХОНОВ: Да, благородному и честному. Но случается.

БАЧЕНИНА:  Ой, как это правильно. Увы, сейчас так замешался шоу-бизнес со спортом, что хочется их как-то разъединить серьезно.

ТИХОНОВ:  Ну, поверьте, вот, например, те же шоу. Илья Авербух поставил две замечательные программы Юлии Липницкой, которая стала олимпийской чемпионкой в 15 лет, Петр Чернышев, участник проекта «Ледниковый период», Аделина Сотникова, которая  стала олимпийской чемпионкой в индивидуальном зачете, это фантастика. И, то есть вот этот опыт, этот багаж, который все-таки шоу дает, я имею в виду…

БАЧЕНИНА: Я не про те шоу. Это хорошо, что вы про них вспомнили, Алексей. Я про шоу-бизнес, про желтый шоу-бизнес.

ТИХОНОВ: Согласен, здесь, Маша…

БАЧЕНИНА: Спорт - это благородство, достоинство, это было всегда, это не значит, что у меня громкие штампы сейчас, это так и есть, это честность, достоинство, ум, благородство и большой-большой труд. А когда сюда замешиваются вот эти вот желтые вещи, уважение сразу теряется.

ТИХОНОВ:  Я поймал себя на том, что во время Олимпийских играх в Сочи-2014 включаешь любой вид спорта, который показывают, и у меня было ощущение праздника всегда. Я не знаю, картинка яркая, красочная…

ПЕТРОВА:  Да нет, потому что все это настоящее. Потому что люди, если бегут, то бегут, если катаются, то катаются, тут уже  по-другому нельзя. Ты не можешь под фонограмму кататься.

БАЧЕНИНА: А я впервые в жизни на этих на наших Олимпийских играх поняла, я никогда не понимала разницы, ну, с самого детства я об этом задумывалась, и думала, почему все так бьются, олимпийская медаль, ну, мировой уровень - это то же самое, чемпион мира.

ТИХОНОВ:  Ну, в общем, да.

БАЧЕНИНА: И тут чемпион мира, просто назвали по-другому. Никогда. А вот в этот раз меня торкнуло, именно, торкнуло. До меня как-то дошло, видимо, потому что я за Транькова и Волосожар. Я когда увидела Транькова в костюме, в мундире, муж расстроился, потому что в 36 лет влюбляться в спортсмена, и вот так смотреть на него, ну, это как в актера в детстве. Ну, это, конечно, эмоции захлестывают, и твой ум где-то там теряется.

РАДЦИГ: Слушайте, а вы в дворовые катки выходите кататься? Ну, вот так, чтобы просто коробочка такая, и вы такие, закутанные в шарфики, выходите и начинаете там крутить свои пируэты?

ПЕТРОВА:  Нет, ну, мы сами-то не выходим, сейчас с дочкой выходим во дворы.

ТИХОНОВ:  Нет, у нас был опыт, мы катались на Патриарших прудах, и очень много было народу.

БАЧЕНИНА:  Вам дали покататься-то?

ПЕТРОВА:  Нет, очень было смешно, мы сидели, был очень народу, очень холодно. Можно я расскажу, мне так хочется.

ТИХОНОВ:  Прости, прости, давай.

ПЕТРОВА:  Мы сидели в раздевалке, я говорю: я туда даже разминаться не пойду. А я не понимала, где там лед, куда идти,  и мы выходим, он говорит: сейчас надо ваш номер катать. Я выхожу, иду, и мне говорят: это уже лед. Это лед? А там от того, что, от большого количества народу,  он был такой заезженный, закатанный…

ТИХОНОВ:  Заснеженный.

ПЕТРОВА:  Что был просто  слой снега. Я понимаю, что меня не обманывают, что это лед, что здесь я сейчас буду кататься.  Но все равно на улице это не передаваемые ощущения.

БАЧЕНИНА: Серьезно?

ТИХОНОВ:  Какие-то булгаковские прямо мотивы, я не знаю, это было, и люди стояли вокруг и они, как завороженные смотрели, и, в общем,  чудо.

БАЧЕНИНА: Знаете, про открытое пространство. Когда идет ваш номер, выход, то я все время думаю вот, о чем, как вы в танце, когда вы летите с такой бешеной скоростью, понимаете, так, надо поворачивать, бортик, чтобы не врезаться, и наказывается  это, что вы слишком близко к бортику, или нет?

ПЕТРОВА:  Нет, нет, слишком близко, нет, просто это не очень красиво бывает.

БАЧЕНИНА: Я согласна, но вы это видите, что бортик?

ТИХОНОВ:  Ну, конечно, это ощущение, как вы в студию заходите, и уже можете с закрытыми глазами придти и сесть.

БАЧЕНИНА: Можем. У вас тоже такое, вот эта коробка с закрытыми глазами.

ТИХОНОВ:  Да.

РАДЦИГ:  Алексей, если вам дать клюшку в хоккей, вы обгоните всех там, обведете?

ТИХОНОВ:  Ну, нет, наверное, потому что мы играли с Алексеем Яшиным в свое время, и  он нас, конечно…

РАДЦИГ:  Сделал?

ТИХОНОВ:  Легко вообще, но так здорово.

РАДЦИГ: Я не говорю про силовые приемы против вас, но теоретически, но вы же…

ПЕТРОВА:  Нет, но фигуристы-то оделись в хоккейные коньки, понимаете, они же играли, как…

БАЧЕНИНА:  Ну, конечно, а на фигурках невозможно поиграть?

ТИХОНОВ:  Так как зубчики есть, можно стартануть быстрей, чем…

БАЧЕНИНА:  А, если вы еще беговые наденете. Интересный вопрос, скажите, пожалуйста, каков предел физических возможностей человека в вашем виде спорта? Прыгают уже четверные, а что дальше?

ТИХОНОВ:  Ну, предела, мне кажется, нет.

ПЕТРОВА:   А мне кажется, что есть предел.

ТИХОНОВ:  Ты думаешь?

ПЕТРОВА:  Ну, а как больше четверного? Надо какие-то коньки придумывать, с пружинками там, я не знаю, что.

БАЧЕНИНА:  А что, это мысль.

ПЕТРОВА:  Потому что, как скрутить больше?

ТИХОНОВ:  Ну, все равно нет предела.

БАЧЕНИНА:  Господа, новый вопрос родился, что такое скрутить, но уже нет времени. Давайте мы договоримся, что вы еще к нам придете, заглянете на огонек, так интересно, столько поводов.

ТИХОНОВ:  Мы с удовольствием, мы вас с праздником поздравляем, всех наших радиослушателей. С праздником!

РАДЦИГ:  И мы вас тоже с праздником поздравляем. Христос Воскресе.

ТИХОНОВ:   Воистину Воскресе.

ПЕТРОВА:  Воистину Воскресе.

БАЧЕНИНА:  Мария Петрова и Алексей Тихонов, фигуристы и замечательные люди, симпатичные, мне с вами очень уютно и комфортно. Спасибо.

РАДЦИГ:  Спасибо вам большое.

ПЕТРОВА:  Спасибо.

ТИХОНОВ:  Спасибо.