Профитроли Михаил Башкатов

СТАХОВСКИЙ: Доброго дня всем. Вера Кузьмина и Евгений Стаховский. У нас сегодня "Школьная анкета". Как и обещали, Михаил Башкатов.

БАШКАТОВ: Здравствуйте.

СТАХОВСКИЙ: Цвет волос у тебя клевый, вот что мне кажется.

БАШКАТОВ: Серьезно? Вот это неожиданный комплимент.

КУЗЬМИНА: Вот так вот Евгений сегодня начал. Засыпали нас СМСками наши друзья с Женей, прознав, что ты к нам придешь, особенно подруги, конечно, Женины. Попросили передать много слов в твой адрес. В общем, Женя передал.

СТАХОВСКИЙ: Поэтому вы разговаривайте, а я буду фотографироваться и рассылать СМС всем.

КУЗЬМИНА: Девчонкам, девчонкам… Евгений, ты должен главные пункты...

СТАХОВСКИЙ: Хорошо, главные пункты "Школьной анкеты" заполняем, как обычно, очень быстро и сразу. Михаил Сергеевич Башкатов, день рождения - 19 августа 1981 года, место рождения - Томск. 19 августа - это Лев?

БАШКАТОВ: Лев, да. Когда мне было 10 лет, по телевизору показывали путч.

СТАХОВСКИЙ: У кого что, у кого какие травмы детства...

КУЗЬМИНА: Это примерно как та история, когда я познакомилась с мальчиком одним, он мне сказал: ты же видела Брежнева...

СТАХОВСКИЙ: Сегодня день сомнительных комплиментов...

КУЗЬМИНА: Самое смешное, что я его не видела, но уже было бессмысленно как-то оправдываться. Я просто поняла, что он уже сделал свой вывод по поводу меня.

СТАХОВСКИЙ: А ты помнишь, Миша, Брежнева?

БАШКАТОВ: Да он в 1980 году, по-моему, умер.

СТАХОВСКИЙ: Нет-нет-нет, в 1982.

БАШКАТОВ: Да? Значит, я помню Брежнева.

СТАХОВСКИЙ: Естественно, да. А давно ты был в Томске последний раз?

БАШКАТОВ: Да в апреле. Все там стоит, все хорошо.

СТАХОВСКИЙ: И тебя встречают там давно уже как национального героя?

БАШКАТОВ: Нет. Вот, кстати, в Томске как раз ко мне очень спокойно относятся: "А, это свой...".

КУЗЬМИНА: А в остальных местах красные дорожки стелют перед поездом.

СТАХОВСКИЙ: Да. Скажи мне, Миша, а почему Миша? Как так вышло? Кто придумал, чтобы ребенка назвать Михаилом?

БАШКАТОВ: Мама. Вообще, это деда моего звали Михаил. А мама сказала, что просто все Миши, которых она встречала в жизни, были хорошими людьми, поэтому она ничего не имела против этого имени, меня назвали Михаилом.

СТАХОВСКИЙ: А как в детстве звали родители или друзья? Погоняла были в школе?

БАШКАТОВ: На удивление нет. Несмотря на мою фамилию, прозвище "башка" ко мне прилепилось только несколько лет назад, когда появился персонаж "Даешь, молодежь". В школе "башкой" меня не звали, звали Башкатик, Башкарик, так как-то ласково. А так: Миха, Миша...

СТАХОВСКИЙ: А мама как звала все-таки?

БАШКАТОВ: Мишаня звали меня часто.

КУЗЬМИНА: Дорогой-любимый, сходи за квасом, - говорила мама и давала бидон.

СТАХОВСКИЙ: Трехлитровый.

БАШКАТОВ: Трехлитровый, да, нормальный трехлитровый бидон. Только не за квасом, а сметаной.

СТАХОВСКИЙ: А куда девать три литра сметаны?

БАШКАТОВ: Или молоко...

СТАХОВСКИЙ: Молоко, наверное. Сметану-то, это же можно с ума сойти, что с ней делать в таких количествах? Это если обмазываться, когда лицо сгорело на солнце...

КУЗЬМИНА: Ребята, вспомните старые санатории, где всегда стакан со сметаной стоял рядом с компотами и со всем остальным, всегда можно было взять стакан сметаны...

БАШКАТОВ: И съесть стакан сметаны.

СТАХОВСКИЙ: Так это стакан, а не трехлитровый бидон, Вера, есть разница...

КУЗЬМИНА: И сейчас тоже стакан сметаны уже никто не лопает, мне кажется.

СТАХОВСКИЙ: Расскажи, раз уж заговорили про маму, что она делает, что за человек прекрасный?

БАШКАТОВ: Мама в прошлом году только вышла на пенсию, а до этого 30 лет она отработала в одном месте. В одном месте человек отработал, Томская автоколонна - это называлось, автопарк.

СТАХОВСКИЙ: А что она там делала?

БАШКАТОВ: Она была начальником планового отдела. Она жила при плановой экономике...

СТАХОВСКИЙ: Ты припомни, сколько тебе было лет, когда ты понял, что это означает - начальник планового отдела?

БАШКАТОВ: Когда я начал учиться на экономическом факультете, наверное, тогда.

СТАХОВСКИЙ: Тогда стало понятно: ах, вот чем занималась мать моя всю жизнь, оказывается...

БАШКАТОВ: Она планировала, да.

КУЗЬМИНА: Она с удовольствием ушла на пенсию или...

БАШКАТОВ: В последние годы уже с удовольствием она ушла, насколько я знаю. Хотя тоже тяжело расставаться с местом, в котором проработала 30 лет. Там многое начало меняться в последние годы, она уже не узнавала, видимо, родное это предприятие. И экономика не плановая. Там у нее сменился профиль работы, но все равно тяжело было ей.

КУЗЬМИНА: Какие, как ты думаешь, качества тебе достались от родителей: это от мамы, или это от папы. Я тут на днях выяснила, что все цветы, например, которые я люблю, - это абсолютно все, которые любила мама. И как ни крути, они пришли в мою жизнь ровно так же.

БАШКАТОВ: Сложно так сказать. Но любовь к чтению точно от мамы досталась, она обожает читать и может параллельно читать три книги, по-моему.

СТАХОВСКИЙ: А от папы? Папа-то кем работал, кстати?

БАШКАТОВ: У меня семья экономистов.

СТАХОВСКИЙ: А, все чего-то планировали.

БАШКАТОВ: Папа - банкир, да, а мама - начальник планового отдела.

СТАХОВСКИЙ: А папа, наверное, тебя считать научил. Мама - читать, а папа - считать.

БАШКАТОВ: Кстати, это качество - нет. У папы очень все хорошо, с деньгами у него порядок всегда. У меня всегда беспорядок, мне как раз это не передалось.

СТАХОВСКИЙ: Правильно, потому что папа-то учился еще во времена, когда экономика была нормальная, а ты-то учился уже во времена совершенно беспорядочной экономики, поэтому-то все совершенно логично, мне кажется, в этом смысле.

БАШКАТОВ: Нос от папы мне достался. Правда, я не знаю, это надо глубоко копать, я об этом как-нибудь подумаю на досуге.

СТАХОВСКИЙ: Хорошо, поехали дальше. Ты говоришь: мама научила и привила любовь к чтению. У тебя была настольная книга детства или книга, которая перевернула твое сознание, может быть, в какой-то момент. Жизнь шла, а потом раз - и пошла как-то иначе...

БАШКАТОВ: Я помню, в детстве, когда я прочитал "Волшебник Изумрудного города", я тогда учился, по-моему, в четвертом классе и самостоятельно ходил в читальный зал, брал книжки Волкова, там же их...

СТАХОВСКИЙ: Их шесть, да.

БАШКАТОВ: Да, и я их по одной брал и сидел часами в читальном зале, вместо того, чтобы бегать где-то на улице.

СТАХОВСКИЙ: "Волшебник Изумрудного города" прекрасен, да.

КУЗЬМИНА: Мы его вспоминали несколько раз, друзья. Причем, кого-то из наших гостей мы спрашивали: с кем себя ты ассоциировал, и кто из персонажей нравился больше, больше всего импонировал? Но, по-моему, побеждает все время...

СТАХОВСКИЙ: Тотошка...

КУЗЬМИНА: Нет, парень без мозгов который.

СТАХОВСКИЙ: Это Страшила, мудрый, в конце концов, стал. А ты бы с кем бы себя все-таки?

БАШКАТОВ: Со Львом, наверное.

КУЗЬМИНА: А ты веришь в гороскопы, Лев?

БАШКАТОВ: Да. Не то, чтобы прямо я их читаю и думаю: ах, что же делать, сегодня же мне нельзя за руль, а мне надо садиться...

СТАХОВСКИЙ: Нет, гороскопы - не как прогноз, а как какая-то основа.

БАШКАТОВ: Я вижу в этом, как бы это... Смысл, и определенно это работает в чем-то, да.

СТАХОВСКИЙ: Но у тебя бывает такое, что смотришь на человека, узнаешь: ага, Овен...

БАШКАТОВ: Это нет, я так тонко не знаю.

СТАХОВСКИЙ: Хулиганил в детстве?

БАШКАТОВ: Да, у меня два привода в милицию.

КУЗЬМИНА: Всего?

БАШКАТОВ: Всего. Я бегал хорошо... Один за то, что мы залезли на склад кирпичного завода, который у нас был. Представляете, вот дом, а рядом кирпичный завод, и там склад огромный, и мы там постоянно лазили, строили из кирпичей, которые были подготовлены на стройку, мы из них строили себе шалаши какие-то. И тут чего-то нас черт дернул, залезли на склад, зачем-то украли, по-моему, это был гидронасос какой-то. Что это, мы сами не знали, но один парень сказал: "Мы его отнесем на рынок и продадим, и станем богатыми". И мы сперли этот гидронасос, за нами бежала сторож склада, в общем, и нас всех поймали. Поймали одного, а мы все как бы...

СТАХОВСКИЙ: И на учет в комнату милиции?

БАШКАТОВ: Да, в комнату милиции. Не на учет, а приехали родители, забрали, вставили... Я помню эту картину, как мы сидим в милиции, и один парень плачет и говорит: отпустите... А нас там пятеро. Один просто молча сидит и головой долбится… А второй раз поймали, когда мы воровали на шарикоподшипниковом заводе шарики для рогаток, потому что железные шарики, ими очень хорошо...

СТАХОВСКИЙ: Тут хотя бы понятно, зачем. Потому что первая история - непонятно, зачем.

БАШКАТОВ: Да, просто глупо попались, да...

КУЗЬМИНА: Слушай, а что ты думал, живя в Томске, может быть, легенды какие-то ходили, что ты знал о Москве? Что это был за город для томичей на тот момент, для тебя?

СТАХОВСКИЙ: Что там живет Брежнев, мы выяснили, где-то там приблизительно, да...

БАШКАТОВ: Да, что там был путч, опять же... Ассоциация такая, то, что по телевизору показывали: Кремль, какие-то там демонстрации, парад Победы...

СТАХОВСКИЙ: Туда хотелось, в Москву, в какой-то момент времени? Или это случайно твое появление здесь?

БАШКАТОВ: Хотелось на море всегда, конечно, в Сибири хочется на море, куда-нибудь в тепло. А в Москву не сильно хотелось. Меня отправили в "Орленок", я помню, в 13 лет, это первая поездка на море.

СТАХОВСКИЙ: 13 лет - уже сложный возраст для "Орленка".

БАШКАТОВ: Да? Там есть еще и постарше.

СТАХОВСКИЙ: А они-то тебя как раз хорошему... Или, не знаю, это кому как повезет опять же, чему они научат, да.

КУЗЬМИНА: В "Орленок", кстати, ехали приличные дети, как и в "Артек".

БАШКАТОВ: Там надо было заслужить поездку.

СТАХОВСКИЙ: Хорошо, но ты когда уже приехал-то туда, там-то уже можно всё... Это чтобы туда добраться, надо быть сначала приличным, а на месте-то...

БАШКАТОВ: Я ничего такого там... Только я просто поцеловался с девочкой, и всё.

СТАХОВСКИЙ: Это был первый раз?

БАШКАТОВ: Да.

КУЗЬМИНА: В 13 лет первый раз поцеловался с девочкой?

БАШКАТОВ: А где бы я до этого поцеловался с девочкой?

СТАХОВСКИЙ: Все, Миша, ты не жил, короче, Кузьмина сделала вывод: вообще непонятно, как ты все это выдержал...

БАШКАТОВ: А, может быть, в 12...

СТАХОВСКИЙ: Кем хотелось быть в детстве? Помимо того, что поехать в "Орленок", профессии какие-то занимали твое сознание?

БАШКАТОВ: Строитель - как-то, в общем, романтично. Потом, когда я сломал ногу, по-моему, в 13 лет и лежал в больнице, меня так впечатлил хирург, который со мной работал, что я захотел стать врачом, естественно. А потом уже ближе к выпускным классам школы, когда надо определяться, журналистом хотел стать, была такая мысль, у нас была школьная газета, в которую я пописывал.

СТАХОВСКИЙ: Хорошо, что не стал, правда?

БАШКАТОВ: Да, хорошо, что не стал.

СТАХОВСКИЙ: Артистом ты не собирался стать?

БАШКАТОВ: Как-то нет…

СТАХОВСКИЙ: Даже мыслей не было? А сейчас?

БАШКАТОВ: А сейчас да, работаю не по специальности...

СТАХОВСКИЙ: Вот это и интересно, ты не разочарован таким поворотом судьбы?

БАШКАТОВ: А тут никаких поворотов резких-то не было, все так сложилось закономерно как-то, само собой, поэтому я...

СТАХОВСКИЙ: То есть у тебя нет мысли такой: господи, надо как-то завязывать со всем этим делом когда-нибудь и пойти уже наконец-то писать...

БАШКАТОВ: Получить нормальную профессию, да.

КУЗЬМИНА: Взять диплом Томского Государственного университета твой, тот еще...

СТАХОВСКИЙ: Да, да, и расписать бюджет Российской Федерации лет на пять ближайших.

БАШКАТОВ: Нет, нет, нет. Ничего такого, я себя не мучаю такими мыслями.

КУЗЬМИНА: Да, если ты чувствуешь, что востребован в профессии и вполне сносно себя в ней чувствуешь, - зачем? Тем более, скорее всего любишь даже свое дело.

БАШКАТОВ: Конечно, прекрасное занятие, да.

КУЗЬМИНА: Мне кажется, ничего не надо менять. Не надо ничего менять!

СТАХОВСКИЙ: Есть любимые мультики у тебя?

БАШКАТОВ: Да. Из детства? Сейчас? Я аниме смотрю, "Наруто", знаете такое?

СТАХОВСКИЙ: О. это прекрасно, это какие-то летающие люди, я помню, что-то такое.

БАШКАТОВ: Ниндзя там, да. Люблю эти все - "Футурама", "Симпсоны".

СТАХОВСКИЙ: Это все серьезное такое?

БАШКАТОВ: Серьезное?

СТАХОВСКИЙ: Мне кажется, они там сознание меняющие вещи все время говорят.

КУЗЬМИНА: А South Park?

БАШКАТОВ: South Park почему-то не очень люблю. Анимация мне не нравится...

СТАХОВСКИЙ: Какая там анимация? Бумажек повырезали из чего-то...

КУЗЬМИНА: Ты знаешь, мы в детстве не любили пластилиновые мультики, как бы не очень реальные, понимаешь, где-то мы чувствовали подвох.

БАШКАТОВ: Скучные, да. Не могу я смотреть, не воспринимаю, да. А "Симпсоны" нормальные, яркие, желтые такие.

СТАХОВСКИЙ: А кто любимый у тебя там персонаж?

БАШКАТОВ: Лиза мне нравится. Такая она интересная, да.

СТАХОВСКИЙ: Она прикольная... Хорошо. Скажи мне, а кино? Тебе нравится смотреть кино, не только участвовать?

БАШКАТОВ: Конечно, нравится.

СТАХОВСКИЙ: Что ты посмотрел самое идиотское в последнее время?

КУЗЬМИНА: А ты "Малефисенту" еще не смотрел?

БАШКАТОВ: Нет. Я посмотрел "Люди Х", прекрасно.

СТАХОВСКИЙ: Да, понравилось?

БАШКАТОВ: А я люблю. Из всех комиксовых историй "Люди Х" мне больше всего нравятся.

СТАХОВСКИЙ: То есть тебе нравятся супергерои, люди со сверхспособностями?

БАШКАТОВ: "Властелин колец", конечно, мне очень нравится. Фэнтези, да, это я люблю, да.

СТАХОВСКИЙ: А "Гарри Потер"?

БАШКАТОВ: Тоже, в общем, где-то там чуть-чуть, но больше все-таки "Властелин колец".

СТАХОВСКИЙ: А "Игры престолов" ты смотришь?

БАШКАТОВ: Конечно, смотрю. Я ее и прочитал уже даже.

СТАХОВСКИЙ: Всю?

БАШКАТОВ: Которую он пока успел написать, я всю прочитал.

СТАХОВСКИЙ: Да, она же не закончена, потому что сейчас же четвертая книга...

БАШКАТОВ: Да, и, мне кажется, вокруг него там много медиков, чтобы на всякий случай, вдруг что-то ничего не случилось, чтобы успел дописать Джордж Мартин, да.

СТАХОВСКИЙ: Это как "Санта Барбара": ему надо успеть дописать, нам успеть дочитать, умирать нельзя, надо узнать, чем все это закончилось.

КУЗЬМИНА: А успевают снимать за его писательством?

СТАХОВСКИЙ: Нет, сейчас только четвертый сезон.

БАШКАТОВ: Он не успевает писать... Он раньше писал, по-моему, по книге в пять или в семь лет.

СТАХОВСКИЙ: Как нормальный человек, да.

БАШКАТОВ: Нормальный писатель спокойно себе писал. А теперь сроки поджимают, и они почти досняли уже до того момента, как он дописал, практически, еще пару лет - и всё, ему придется чего-то выдавать, или иначе они сами напишут, наверное...

СТАХОВСКИЙ: Не исключено. Знаете что, Майкл Джексон умер пять лет назад, а на прошлой неделе новый альбом вышел. Ты не слышал?

БАШКАТОВ: Нет еще, надо послушать.

СТАХОВСКИЙ: Прекрасная, кстати, отличная пластинка. Майкл выпустил диск на прошлой неделе, роскошь... Хорошо, разобрались с кино и с фантастическими какими-то историями. А тебя легко удивить вообще? То есть ты, когда смотришь или читаешь какие-то вещи?

БАШКАТОВ: На самом деле, я читатель такой... Как это сказать, хороший читатель...

СТАХОВСКИЙ: Переживаете за всех, да?

БАШКАТОВ: Я переживаю, да. То есть, если я в жизни немного циничен, то когда я читаю или смотрю какую-то историю, то всегда туда погружаюсь и не думаю: ага, а сейчас будет это... Меня легко удивить.

СТАХОВСКИЙ: А у тебя картинка есть перед глазами? Ты читаешь сам текст или ты рисуешь себе какое-то киношное?..

БАШКАТОВ: Воображение, естественно, подключается. В этом же и прелесть чтения, что как бы ты сам себе все придумываешь.

СТАХОВСКИЙ: А снять тебе какое-нибудь кино большое, серьезное не хотелось?

БАШКАТОВ: Нет, на режиссерском поприще я себя пока не вижу никак.

СТАХОВСКИЙ: У тебя валяется что-нибудь под кроватью?

БАШКАТОВ: У меня такая кровать, что под ней не может ничего, кроме пыли, валяться. Она такая, короб такой, она не на ножках. Если бы и что-то валялось, то валялись бы там детские игрушки скорее всего, потому что они везде валяются в доме. А так, все, что не нужно, валяется на балконе.

СТАХОВСКИЙ: Что самое важное в воспитании детей?

БАШКАТОВ: Не психануть, наверное. Держать себя в руках, да...

КУЗЬМИНА: Хотела сказать, может быть, кто-то не знает, что у Миши есть дети.

БАШКАТОВ: Выдержка нужна такая, и не забывать говорить себе: я люблю их, это мои дети...

СТАХОВСКИЙ: Несмотря ни на что, да.

БАШКАТОВ: Они просто дети, они дети, они просто дети.

СТАХОВСКИЙ: Если бы у тебя была возможность дать ребенку только один, например, совет, за всю жизнь самый важный, что бы это было?

БАШКАТОВ: Не делай никогда людям плохо.

СТАХОВСКИЙ: Хорошо. Всё, принимается. Спасибо.

КУЗЬМИНА: А время удается уделить столько, сколько тебе хочется, детям?

БАШКАТОВ: Прекрасная профессия в том плане, что сейчас у меня неделя - я ничего не делаю, у меня выходная неделя. Потом, конечно, я в съемки на следующей неделе ухожу, и меня дети не увидят, по вечерам только если. А так сейчас неделю я провожу с детьми, мы гуляем в парках, где-то что-то делаем, катаемся, ходим, дома играем. Они меня видят круглосуточно практически.

КУЗЬМИНА: Уже устали... Пап, давай ты посидишь дома, а мы пойдем, погуляем...

СТАХОВСКИЙ: Когда у тебя съемки? График повесь, пожалуйста, на стену. А потом, как на необитаемом острове, деньки зачеркивают: когда же он свалит уже на работу свою дурацкую, мы хоть делом займемся здесь, игрушки соберем...

КУЗЬМИНА: Есть какие-то люди за время работы в твоей профессии, с которыми ты встретился, и для тебя это были какие-то знаковые встречи? Может быть, ты мечтал, может, никогда наоборот не мечтал, и это случилось благодаря профессии?

БАШКАТОВ: Были люди, о которых я не знал до того, как пришел в эту профессию, и я рад, что с ними познакомился и встретился. Педагог мой. Я не учился в театральном институте, но учился, есть такая Школа драмы Германа Сидакова. Герман Сидаков - потрясающий человек, с которым я познакомился. То есть это в каком-то смысле, может быть, даже наставник, учитель, то есть человек, который после родителей умудрился что-то мне сказать такое, чего я не знал, и чему-то научить новому. Друзья, коллеги по работе, да, у меня завязались отношения дружбы. А так, чтобы я хотел встретиться с каким-то актером или еще чего-нибудь такого... Бывало, пересекаешься, но вот так, чтобы он вошел в твою жизнь и что-то там изменил, - такого нет.

КУЗЬМИНА: Впереди еще, впереди.

СТАХОВСКИЙ: А люди как заходят, так и уходят... Знаешь, чего хочется у тебя спросить? Ты любишь путешествовать?

БАШКАТОВ: Да, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Есть места, куда хочется возвращаться?

БАШКАТОВ: Да, есть. Мы полюбили очень с семьей Латвию почему-то - Ригу, Юрмалу, это место. Хорошо там. Почему-то Томск напоминает: эти хвойные леса, но в то же время море. Там не жарко и приятный такой климат, и Европа, и все говорят по-русски.

СТАХОВСКИЙ: А самая дальняя поездка была куда? Относительно России.

БАШКАТОВ: В Мексику.

СТАХОВСКИЙ: Понравилось? Танцы, сомбреро, текила рекой...

БАШКАТОВ: Текилу не переношу…

СТАХОВСКИЙ: Как же ты живешь? Сложно тебе, поди...

КУЗЬМИНА: И поцеловался в 13 лет первый раз... Конечно, что ты хочешь от него?

БАШКАТОВ: Не знаю, текилу не могу пить, не знаю почему. Что там было у нас в Мексике? Коралловый риф там был, мы там плавали с масками. А эти танцы, сомбреро - чего-то как-то не особо... Там и не было. Мы были на острове.

СТАХОВСКИЙ: Слушай, ты что-то в каком-то другом месте… Обманули, взлетели и приземлились где-то в соседней области...

КУЗЬМИНА: Женечка, когда иностранец приезжает в Москву, он тоже в кокошниках березку не сразу наблюдает, ему надо поискать, чтобы увидеть.

СТАХОВСКИЙ: Чего ее искать? Вышел на Красную площадь - и вон тебе кокошники... Ты когда там была последний раз?

БАШКАТОВ: Я что-то тоже не помню...

СТАХОВСКИЙ: Вот! Ты пойди на площадь Революции, там тебе кокошников, знаешь, сколько ходит?

КУЗЬМИНА: Там шапки продают разные. Продают сомбреро в Мексике, скорее всего, как эти шляпы.

БАШКАТОВ: Безусловно, но чтобы они там плясами, и тут же, знаете, наркобароны где-то рядом сидели...

СТАХОВСКИЙ: Наркобароны в Колумбии.

БАШКАТОВ: В Мексике, знаете, тоже нехилые картели.

КУЗЬМИНА: Вот, смотрите, разговор-то пошел. Не сомбреро, так...

СТАХОВСКИЙ: Если бы изобрели машину времени, и была бы возможность съездить в отпуск на две недели в какую-то историческую эпоху, чтобы посмотреть, как это было на самом деле, что бы это было, какое время?

БАШКАТОВ: Античная Греция, наверное. Это самый далекий период. Не самый, конечно, но...

СТАХОВСКИЙ: Там еще египтяне были всякие, ассирийцы.

БАШКАТОВ: Египтяне - там что-то у них не очень как-то, там рабство и все такое. А Греция - это же... Глазком на Пифагора взглянуть какого-нибудь…

СТАХОВСКИЙ: В Сиракузы так, туда...

БАШКАТОВ: Интересно, интересно, как они там, как у них там все было.

СТАХОВСКИЙ: Ходят в этих тогах...

БАШКАТОВ: Ходят, вино пьют...

СТАХОВСКИЙ: Ага, игры олимпийские, и ты такой весь, лежишь...

БАШКАТОВ: И ты весь такой, в машине времени в джинсах...

СТАХОВСКИЙ: Да, да, ты только руками машешь: этого зарезать...

БАШКАТОВ: Нет, это Рим.

СТАХОВСКИЙ: Это Рим, да, это гладиаторы.

БАШКАТОВ: А я все-таки про Грецию. У них там искусство, науки, демократии.

СТАХОВСКИЙ: Да. У них там раздрай начался, как раз когда римляне пришли и сказали: давайте-ка мы сейчас тут наведем порядки...

БАШКАТОВ: Давайте мы построим империю какую-нибудь...

СТАХОВСКИЙ: И тогда у них все и закончилось. А так-то там, конечно, красота.

КУЗЬМИНА: Тебя снятся профессиональные сны?

БАШКАТОВ: Что я на съемках? Да, не очень часто, но так бывает…

СТАХОВСКИЙ: Они нехорошие или хорошие? Они нервные, наоборот: ты опаздываешь, или что-то не получается? Или что ты снимаешься в роли Д`Артаньяна где-нибудь?

БАШКАТОВ: Ты мне какие-то свои фантазии впариваешь? Да, как правило, почему-то что-то не клеится, что-то не получается, какая-то проблема, надо что-то сделать... Я плохо запоминаю сны, поэтому не могу сказать. Но по ощущениям что-то такое вот.

СТАХОВСКИЙ: Что-то приключается. А разозлить тебя легко?

БАШКАТОВ: Не очень-то. Хотя удивительная происходит, конечно, метаморфоза. Я в жизни достаточно спокойный человек, но стоит мне сесть за руль... Многие люди почему-то за рулем превращаются в каких-то ужасных людей. Ничего не стоит обматерить человека, когда ты в машине. Хотя, если тебя в лифте толкнули, ты же не говоришь: урод, куда прешь и так далее. Извините. А за рулем люди позволяют себе какие-то страшные и ужасные вещи. И я, в том числе, тоже.

КУЗЬМИНА: А ты ругаешься при закрытых стеклах? Или нужно обязательно, чтобы слова-таки дошли до оппонента?

БАШКАТОВ: Нет, смотря какая ситуация. Если я при закрытых, конечно, могу под нос себе даже ругаться: ты, куда ты, где ты права купил...

КУЗЬМИНА: А женщинам-водительницам ты прощаешь какие-то вещи?

БАШКАТОВ: Да, прощаю. Я иронизирую больше над ними, конечно, не злюсь на них.

СТАХОВСКИЙ: Ты думаешь: господи, она думает, что она машину ведет... Ха-ха-ха...

БАШКАТОВ: На самом-то деле она губы красит, да.

КУЗЬМИНА: Делами занимается. Есть у тебя любимые места в Москве?

БАШКАТОВ: ВДНХ очень люблю. Мы там живем, во-первых, рядом, у нас там садик детский, мы туда детей водим, прямо на территории ВДНХ. И как-то там такое чувство, что ты не в Москве.

СТАХОВСКИЙ: ВДНХ - сам парк?

БАШКАТОВ: Вот именно, да.

СТАХОВСКИЙ: А сейчас его реконструируют же, по-моему? Там строят.

БАШКАТОВ: Да, что-то там сейчас делают.

СТАХОВСКИЙ: А на велике ты катаешься?

БАШКАТОВ: Катаюсь по Сокольникам. На съемки езжу, на работу на велике, 45 - 50 минут где-то занимает у меня.

СТАХОВСКИЙ: Когда ты сильно смеялся в последний раз? То есть прямо аж до колик? У тебя есть любимый анекдот, кстати?

БАШКАТОВ: Любимых нет. Если надо анекдот рассказать, я сейчас расскажу. А смеялся я… Позавчера младший сын очень развеселил, мы просто все валялись. Ему полтора года. Мы ему ставили такую баночку на голову, и она падала. И он от этого так заразительно смеялся, как могут смеяться только дети, заразительно, когда прямо заходился смехом этим своим детским. И мы просто валялись полчаса, наверное, просто ставили ему на голову баночку, она падала, он смеялся, и мы все смеялись. И это продолжалось полчаса, такое времяпрепровождение, да.

СТАХОВСКИЙ: Это нормальная забава - поставить ребенку на голову баночку...

КУЗЬМИНА: Слушайте, мне кажется, нет ничего лучше в жизни, чем этот момент, как подобный.

СТАХОВСКИЙ: Ставить детям на голову баночки?

КУЗЬМИНА: Нет, когда вся семья на одной волне.

БАШКАТОВ: Когда просто ты смеешься, непонятно почему, и все смеются, да.

СТАХОВСКИЙ: Так, анекдот же ты обещал. А то у нас, кстати, что-то давно никто анекдотов не рассказывал.

БАШКАТОВ: Хороший анекдот мне коллега, актер рассказал, он еще его очень талантливо рассказывает, я попробую. Про то, как умирает еврейская бабушка старая, подзывает мужа и говорит: "Абрам, я хочу попросить тебя последнюю просьбу, чтобы перед моими похоронами ты помирился с моей семьей. И чтобы, когда меня хоронили, вы шли рядом, обнявшись. И все видели, какая у меня счастливая семья, и я прожила счастливую, достойную жизнь". Он говорит: "Хорошо, Сара, я выполню твою просьбу. Но знай: эти похороны не доставят мне удовольствия".

КУЗЬМИНА: Ты хотел бы знать дату собственной смерти?

БАШКАТОВ: Нет, ни в коем случае, конечно.

КУЗЬМИНА: Спасибо. Что всегда есть в вашем холодильнике?

БАШКАТОВ: Хотя, с другой стороны, если знать дату собственной смерти, можно спокойно жить до этого момента. Но нет, все равно, как-то это странно, нет. Я все-таки за неожиданность.

СТАХОВСКИЙ: Нет? Пусть уж как-нибудь оно само, да?

БАШКАТОВ: Само, да.

КУЗЬМИНА: Главное, чтобы все веселились, и главное, сценарий успеть написать.

СТАХОВСКИЙ: Что всегда есть в твоем холодильнике, действительно?

БАШКАТОВ: Лекарства, потому что их невозможно съесть. А все остальное... Когда уезжает куда-нибудь жена с детьми, и я один остаюсь, бывает такое, что ничего там нет, в холодильнике. В морозильнике какой-то кусок сала, знаете, там он тоже всегда лежит, наверное. Молоко у нас, конечно, дети любят, оно всегда стоит там, какое-нибудь варенье...

СТАХОВСКИЙ: Вкусное все это дело. То есть человеческая еда как-то не доставляет тебе удовольствия, я смотрю? Варенье и таблетки - две радости в жизни.

БАШКАТОВ: Нет, а вопрос в чем, подождите, что есть всегда в холодильнике?

СТАХОВСКИЙ: А теперь дальше уже: что ты любишь? Когда есть возможность это получить.

БАШКАТОВ: Люблю... мяско люблю.

СТАХОВСКИЙ: В каком виде? Шашлык, бефстроганов, сырое, строганинка…

БАШКАТОВ: Сырое мясо - нет. Жареное какое-нибудь - шашлычок, да, вполне. Или на сковородочке, или в духовочке запеченное.

СТАХОВСКИЙ: То есть ты не притязателен в этом отношении. Чего дали, то и хорошо, да?

БАШКАТОВ: Да, то и есть.

КУЗЬМИНА: Назови главные качества твоей второй половины. За что все случилось? Или происходит, или будет происходить.

БАШКАТОВ: Красота в движениях, в поведении, это когда она женщина в полном смысле этого слова. Когда все, что она делает, красиво, как-то у нее так это получается, что все красиво.

СТАХОВСКИЙ: А Катя москвичка?

БАШКАТОВ: Нет, она томичка. Анатомичка... Вот. Из Томска. И еще она потрясающе танцует, конечно, я влюбился поэтому в нее, в общем, да.

СТАХОВСКИЙ: Михаил Башкатов у нас в гостях, все, я успокоился. Сейчас серьезно, сейчас будет серьезно.

БАШКАТОВ: Давайте серьезно, давайте.

КУЗЬМИНА: Есть что-то, Миша, что ты уже не успеешь сделать? Что, может быть, хотелось, но осознаешь, что уже больше нет. В следующей жизни - да: я стану дальнобойщиком, оперной певицей...

БАШКАТОВ: Наверное, виртуозно играть на пианино, конечно, уже я не смогу.

СТАХОВСКИЙ: А хочется?

БАШКАТОВ: Очень! Почему-то, да. Меня родители не отдали. Нет, отдавали в секции какие-то спортивные, а вот что касается музыки… Не сложилось. И я не сильно хотел, конечно. Кто в детстве хочет, в общем, заниматься музыкой? И родители как-то не настаивали. Гитару я освоил сам уже потом в пионерском лагере, а фортепьяно, конечно... Чего-то могу, аккорды какие-то ставлю, да, я даже какие-то песни сочинял. Нажимать могу и музыку извлекать.

КУЗЬМИНА: Ты сейчас будешь сниматься в "Кухне".

БАШКАТОВ: Да, уже месяц как снимаюсь, да. Четвертый сезон сериала "Кухня". Это не так уж много, господи, бывает и побольше. Да, было три сезона, сейчас полный метр прошел в кинотеатрах, это все продолжение истории - в полном метре. И будет с осени четвертый сезон, там будет новый герой, которого буду играть я.

СТАХОВСКИЙ: Смешно?

БАШКАТОВ: Да, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Вы на съемочной площадке хохочете?

БАШКАТОВ: По-разному бывает, хохочем, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Что из подаренного тебе в последнее время наиболее для тебя ценно? Может быть, не в материальном смысле.

КУЗЬМИНА: Эмоционально.

БАШКАТОВ: Сейчас я вспомню, что мне дарили в последнее время.

СТАХОВСКИЙ: Что тебе дарили в последнее время? Тебе дарят подарки?

БАШКАТОВ: День рождения у меня в августе, поэтому прошел год уже...

СТАХОВСКИЙ: Новый год, 8 марта... Какие праздники бывают: 8 марта же первое, что приходит в голову. Поэт - Пушкин, часть лица - нос, праздник - 8 марта...

КУЗЬМИНА: Ведь миллион поклонниц у тебя есть, и, конечно же, наверняка они что-нибудь тебе где-нибудь...

СТАХОВСКИЙ: Все равно же чего-то дарят тоже, да, может быть, не близкие там люди, не жена, не родители, а что-то со стороны такое - бац и прилетело. Нет?

БАШКАТОВ: Нет, нет.

КУЗЬМИНА: А ты с удовольствием общаешься в социальных сетях с не очень знакомыми тебе, малознакомыми женщинами?

БАШКАТОВ: Я в социальных сетях не с удовольствием общаюсь. И недавно я еще потерял планшет свой, оставил в такси, и как-то перестал вести эту часть моей жизни, она как-то совсем свелась к минимуму. То есть я проверяю почту, иногда захожу на Фэйсбук, и все.

СТАХОВСКИЙ: Что самое сложное в твоей работе?

БАШКАТОВ: Профессия актера, конечно. Многое зависит от случая какого-то, и нестабильность - вот, наверное, самое сложное. То есть ты сегодня на волне, а завтра про тебя все забыли. Какое-то ремесло, которое, что бы ни происходило в мире, всегда у тебя будет кусок хлеба и так далее. Про актеров тут нельзя так сказать.

СТАХОВСКИЙ: А ты считаешь себя в целом успешным человек?

БАШКАТОВ: Я категориями успеха как-то не мыслю. Но, наверное, да.

КУЗЬМИНА: Каким ты себя видишь на пенсии?

БАШКАТОВ: Мне бы хотелось, наверное, жить в каком-то небольшом городке у моря. И, может быть, преподавать в школе историю, допустим, или географию. Я люблю географию просто.

СТАХОВСКИЙ: Ага, тут чего-то потекло, там чего-то понастроили, тут гора вылезла какая-то... Красота!

БАШКАТОВ: Если мне не придется на пенсии опять же думать о том, чтобы где-нибудь чего-нибудь заработать, то где-то преподавать я бы с удовольствием.

КУЗЬМИНА: А за какую работу сейчас ты не берешься принципиально?

БАШКАТОВ: Да, в общем-то, множество таких каких-то непонятных сериалов, которые... Я не могу сказать, что я и сейчас занимаюсь искусством каким-то высоким. Но все равно мне не стыдно за работу, которую я делаю, делал и продолжаю делать, роли, которые я играю. Но есть много, конечно, у нас продукта телевизионного, в котором бы я не согласился участвовать ни за какие коврижки. Где непонятно что, непонятная история, непонятные люди, непонятно играют, и надо снимать по 20 минут в день не пойми чего… "Быстрее, быстрее, давайте, работаем, работаем, работаем"…

СТАХОВСКИЙ: Сколько бы ты дал себе лет, если бы не знал своего возраста?

БАШКАТОВ: 25... Это если бы я хорошо выглядел, не так, как сегодня, а вообще, как обычно...

СТАХОВСКИЙ: Я спрашиваю о внутреннем ощущении. Мне кажется, каждый человек останавливается в какой-то момент, и ему начинает всегда быть или 6, или 25, или еще сколько-нибудь, это уж как повезет.

БАШКАТОВ: 25 - хорошая цифра, возраст нормальный.

СТАХОВСКИЙ: 25 - нормально. Вот на этом и порешим. Михаил Башкатов был сегодня у нас в гостях. Миша, спасибо тебе большое. Приходи к нам.

КУЗЬМИНА: Спасибо тебе большое. Мы получили удовольствием, как обычно. Мы любим тебя...

СТАХОВСКИЙ: Разошлась под конец программы, сидела-сидела... Анекдот дошел наконец-то?

КУЗЬМИНА: Нет, начинать вроде как с этого неудобно, банально, понимаешь? А в конце уже нам все можно. Миша, спасибо, пока!

БАШКАТОВ: Спасибо. Пока!