Собрание слов Большое интервью Романа Виктюка

ГОЛУБКИНА:  У нас в гостях, не побоюсь этого слова, один из великих режиссеров мира Роман Григорьевич Виктюк, театральный режиссер и, как американцы когда-то включили  Виктюка в список 50 людей, оказавших наибольшее влияние на вторую половину XX века.

ВИКТЮК:  Это правда, здравствуйте. Теперь я уже  ее слышу.

ГОЛУБКИНА:   Ну, премии я не буду перечислять.

ВИКТЮК:   А зачем?

ГОЛУБКИНА:   Зачем, достаточно просто сказать «великий», все. Роман Григорьевич, во-первых, здравствуйте.

ВИКТЮК:    С большой радостью, я тебя рад видеть, ты даже себе не представляешь, как.  Клянусь тебе.

ГОЛУБКИНА:   А уж я-то как.  Так хочется с вами поговорить не за микрофоном, а просто о каких-то таких вещах, которые не для всех, как говорится, но поговорим сейчас, о чем можно знать многим.

ВИКТЮК:   Пожалуйста, с большой радостью.

ГОЛУБКИНА:  Ну, у вас скоро открывается ваш театр в помещении, которого мы ждали.

ВИКТЮК:   Да, в Сокольниках.

ГОЛУБКИНА:  А ждали мы его долгих 50 лет, ну, так, в целом.

ВИКТЮК:   Нет, больше. Но дело не в этом, дело в том, что это все-таки архитектор великий.

ГОЛУБКИНА:  Это кто это?

ВИКТЮК:   Мельников  конструктивист начала века. Я знал его сына и знал, как он видел это здание. Это 1920-е годы.

ГОЛУБКИНА:  А для чего оно было построено?

ВИКТЮК:   Оно было построено для завода, который там и был. Это был их концертный зал. Но он это задумывал, как дом света, театральный дом света.  Было задумано так, что все окна, которые там есть, они должны были существовать с утра до ночи, и солнце, так как оно двигалось, оттуда не уходило, и оно просвечивало тех людей, которые туда приходили. Эти окна были законопачены моментально. Мы даже не понимали, каким усердием и ненавистью надо было это окно одно, а там не одно, они большие, ну, вот все здание.

ГОЛУБКИНА:  А зачем конопатили-то?

ВИКТЮК:   А потому что они мешали, потому что там, когда были концерты, свет попадал.

ГОЛУБКИНА:  Так, а у вас теперь как будет?

ВИКТЮК:   Ну, придешь и увидишь.

ГОЛУБКИНА:  Это другой вопрос.

ВИКТЮК:   Значит, прежде всего, мы открыли эти окна. То, как он думал, какое должно быть фойе, там было все сделано так, чтобы там даже понять нельзя, что есть воздух, есть пространство, есть сакральное пространство. Вот мы, 10 лет как мы туда въехали репетировать, мы 10 лет от Лужкова только знали: да, да, все будет, все прекрасно, Роман Григорьевич, не волнуйтесь. Ничего. И только они попросили…

ГОЛУБКИНА:  Хотя, насколько я знаю, многим было чего, ну, другим театрам в это время, которым  можно было бы и…

ВИКТЮК:   Совершенно верно. Молчи.

ГОЛУБКИНА:   Молчу.

ВИКТЮК:   И, короче, они попросили ресторан, чтобы только был, что они будут помогать. Ничего, никакой помощи.

ГОЛУБКИНА:   А сейчас?

ВИКТЮК:   Ну, подожди. И мы 10 лет согревали своей энергией эти стены. Если бы этого не произошло, так произошло все то, что произошло в филиале МХАТа, в этом тоже гениальном здании, акустически намоленом великими артистами, начиная от Театра Корша и МХАТа. Или эти стены от того, что там не было никакого согрева человеческой энергии, они разлетелись, все, и теперь построили совершенно другое помещение, в котором нет той молитвы актерской, которая там существовала.

ГОЛУБКИНА:  И вот, когда вы накипятили это помещение…

ВИКТЮК:   И когда мы это намолили пространство, и вот новый мэр сделал.

ГОЛУБКИНА:  Обратил на вас внимание все-таки.

ВИКТЮК:   Да. И я с ним разговаривал, и, короче, он сделал все, и  Капков, министр московский культуры, к счастью. И вот прошло два года, и я пессимист по знанию и оптимист по вере, тебе сказать, как пессимисту или как оптимисту?

ГОЛУБКИНА:  Ну, я и то, и то. Я тоже пессимист по знанию.

ВИКТЮК:   Понимаешь?

ГОЛУБКИНА:  Да.

ВИКТЮК:   А как оптимист по вере я просто вижу тот день, когда там и внешне фантастически, это конструктивизм.

ГОЛУБКИНА:  То есть, мало того, что это был не просто ремонт, это была в каком-то смысле реставрация?

ВИКТЮК:   Да, конечно. Но мы вернули все то, как он мечтал.  И я помню, что  когда приходят иностранцы, которые интересуются архитектурой, они приходят, смотрят и говорят: это же то  великое здание, оно единственное осталось в мире.

ГОЛУБКИНА:  Так вот, мировой режиссер, чем вы будете открывать?

ВИКТЮК:   Так вот, подожди. Нет, это рано еще. И вот, понимаешь, как оптимист, я вижу оркестр духовой.

ГОЛУБКИНА:   Перед входом?

ВИКТЮК:   Перед входом. Ленточка красная.

ГОЛУБКИНА:   Газировка будет для гостей?

ВИКТЮК:   Обязательно. Мы же даже лучше, понимаешь, там написано, что такое профсоюзы. Он писал, потому что надо было, в 20-е годы, о профсоюзах, о коммунизме, все, все было. Ну, просто  нарочно, чтобы не врать, что он соглашался делать, чтобы только это…

ГОЛУБКИНА:  Так, а когда все это доремонтируется-то, вот уже?  Вот я вас сейчас обескуражила.

ВИКТЮК:   Я, как пессимист, говорю, что перед Новым годом.

ГОЛУБКИНА:  Так, перед Новым годом, раз. А вдруг после, может такое быть?

ВИКТЮК:   Может, и после.

ГОЛУБКИНА:  Но вы не забывайте, что мы в преддверии.

ВИКТЮК:   Но оркестр выдержит.

ГОЛУБКИНА:  Выдержит на морозе?

ВИКТЮК:   Да, конечно, значит, и трубы мы достанем такие морозостойкие, и ленточку красную, которую протянем, и пригласим мэра.

ГОЛУБКИНА:  Так чем, что там будет внутри? Какой спектакль? «Служанки»?

ВИКТЮК:   Будут и «Служанки», конечно.

ГОЛУБКИНА:   Нет, я имею в виду на открытии.

ВИКТЮК:   Ну, есть спектакли, которые вот «Служанки» уже у нас существует 30 лет.

ГОЛУБКИНА:  Да, я поэтому и говорю.

ВИКТЮК:   «Мастер и Маргарита» 15 лет. Я говорю: что вы говорите, Татьяна Доронина…

ГОЛУБКИНА:  30 лет, хочу сказать, что с огромным успехом, это я говорю нашим  слушателям, с огромным кассовым успехом идут «Служанки» 30 лет.

ВИКТЮК:   По миру.

ГОЛУБКИНА:  Да,  и как говорят многие завистливые режиссеры, говорят: вот Виктюк, вот можно было  в своей жизни один спектакль поставить, как говориться, и больше вообще не вставать с дивана, а только сидеть и получать…

ВИКТЮК:   Вот ты смеешься, а они мне так и говорят: зачем вы тратите здоровье, ну, у вас еще…

ГОЛУБКИНА:   Лежите, отдыхайте, у вас «Служанки».

ВИКТЮК:   У вас во МХАТе «Татуированная роза» идет тоже 27 лет.

ГОЛУБКИНА:  И это не потому что все остальные лентяи и как бы не  хотят ставить новый спектакль, просто эти спектакли  имеют все это время огромный кассовый успех.

ВИКТЮК:   Да, понимаешь. И вот Доронина, спектакль про женщину, про Достоевского, про его любимую женщину написал Эдик Радзинский, она играет 27 лет.

ГОЛУБКИНА:   Вы мне не ответили на вопрос поставленный.

ВИКТЮК:   Да, пожалуйста.

ГОЛУБКИНА:  Что будем играть на открытии театра?

ВИКТЮК:   Значит, будет все.

ГОЛУБКИНА:  По чуть-чуть что ли, это будет коллаж?

ВИКТЮК:   Какой коллаж?

ГОЛУБКИНА:  Или вы всю ночь будете играть все спектакли?

ВИКТЮК:   Ты что больная?

ГОЛУБКИНА:  Да.

ВИКТЮК:   Может, мы всю ночь будем, только откроем людям все двери, свет дадим, понимаешь.

ГОЛУБКИНА:  А, и хватит.

ВИКТЮК:   И должны ходить и не верить, потому что, я тебе клянусь, что это чудо. Пространство архитектуры такое. Я помню, это мы были на гастролях в Америке, в Нью-Йорке, и мне подарили какое-то архитектурное чудо мира, и я листаю, листаю.

ГОЛУБКИНА:   Каталог типа.

ВИКТЮК:   Да. И на последней странице.

ГОЛУБКИНА:   Ваш театр.

ВИКТЮК:   Здание этого театра.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.