Собрание слов Большое интервью Марии Арбатовой

ГОЛУБКИНА:  У нас в гостях Мария Ивановна Арбатова. Просто Маша, можно вас так называть?

АРБАТОВА:   Ну, лучше Мария.

ГОЛУБКИНА:  Мария.

АРБАТОВА:   А то, когда меня в мои 57 лет называют Машей, так немножко напрягает.

ГОЛУБКИНА:  Ну, я имела в виду Мария, конечно, но Маша… я тоже Маша.

АРБАТОВА:   Машенька, ну, вы молодая и красивая.

ГОЛУБКИНА:  Да ладно, практически ровесницы. Нет, я, конечно, могу называть вас Мария Ивановна, но это будет тоже как-то, знаете, уж не ахти.

АРБАТОВА:  Ну, давайте Марией.

ГОЛУБКИНА:  Марией, договорились.

АРБАТОВА:  Потому что я и с мамой вашей хорошо знакома. Я мама такая рано родившая, мне только 20 лет исполнилось, и поэтому среди друзей моих сыновей часто встречаются люди, которые, ну, где-то там их старше. И поэтому у меня с детства было жестко заведено: тетя Маша. И все вот эти вот, особенно рок-музыканты, такие все страшные, лохматые, они где-то меня встречают и говорят: «Тетя Маша».

ГОЛУБКИНА:  То есть можно называть тетя Маша, что ли?

АРБАТОВА:   Легко, Машенька.

ГОЛУБКИНА:  А, вот, тетя Маша. Тетя Маша, как вы поживаете, в первую очередь?

АРБАТОВА:   Да ничего.

ГОЛУБКИНА:  Как дома, как дети, как семья?

АРБАТОВА:   Ничего.

ГОЛУБКИНА:  Супруг?

АРБАТОВА:   Супруг в порядке.

ГОЛУБКИНА:  А вот мой папа говорил, между прочим,  насчет ничего, когда у меня спрашивал, как дела, я говорю: «Пап, ничего», он говорил: «Между прочим, Маша, ничего - это пустое место».

АРБАТОВА:   Мой папа тоже так говорил.

ГОЛУБКИНА:  Поэтому давайте, рассказывайте, как все пережили осенний грипп, заболели, нет?

АРБАТОВА:   Да нет, тьфу-тьфу, как-то ничего все.

ГОЛУБКИНА:  Вы были не так давно, но это, правда, уже было в октябре, мне кажется,  в Белокурихе, да, это называется?

АРБАТОВА:   Да.

ГОЛУБКИНА:  Расскажите, пожалуйста, что это такое. Потому что я глядела на фотографии, которые вы выкладывали, совершенно фантастической красоты места, вы до этого рассказывали мне лично, но не всем. Вот хотелось бы узнать, что это такое, и как вы это нашли?

АРБАТОВА:  Ну, я на самом деле фанатка Алтая, и все это произошло так чисто кармически, потому что раньше я, как большинство российских граждан, а я напомню, что у нас только 11 процентов с той стороны Уральского хребта были, с этой стороны и соответственно наоборот, и когда людям говоришь: «А ты был на Сахалине?» Они на тебя смотрят, как на душевнобольного: «Туда 10 часов летать». При этом они легко летают там в Америку, а здесь, ой, блин, далеко, там медведи, пингвины и так далее. История была такая правильная с точки зрения нашей буддийской, потому что в год России  и  Индии мы с мужем были включены в какой-то совет такой придурочный, к этому моменту все деньги на празднование, конечно, разворовали, а хотелось что-то придумать, и в этот момент я оказалась в представительстве московском губернатора Карлина, и стала втюхивать ему идею памятника Рериха. Я к Рериху отношусь более чем сдержанно, поскольку я автор нескольких сценариев по документам службы внешней разведки, я очень хорошо знаю, что с 1920 года Рерих блистательно работал на ОГПУ, был  прикрытием для торговли алмазами.

ГОЛУБКИНА:  Какой молодец.

АРБАТОВА:   И вся его мазня, конечно…  В детстве у меня было изумление: как это, Рерих великий художник, как это, я тоже так могу. Но потом как бы стало яснее. И Рерих меня волновал не с точки зрения его как бы просветленности, хотя  полмира какие-то рерихнутые, читают эту «Агни-Йогу», которая является, ну, такой как бы популяризаторской переделкой из первоисточников, и пипл хавает так же, как какого-нибудь Ошо, не зная, что Ошо там всемирный преступник, от которого отказалось 22 страны.

ГОЛУБКИНА:  Да вы что?

АРБАТОВА:   Ну, он был заметён за тоталитарную секту. Значит, что касается Рериха, то просто в городе Барнауле к этому моменту жил, можно сказать, выдающийся скульптор современности Владимир Войчишин, который во всем мире искусствоведов известен, как русский Сальвадор Дали в золоте.  Он работает, в основном, в золоте и серебре.

ГОЛУБКИНА:  Вот как, ну, в смысле, кольца?

АРБАТОВА:   Нет, скульптор.

ГОЛУБКИНА:  В золоте, из золота  отливает?

АРБАТОВА:   Да, его работы, он сюрреалист, так ничего, да? Барнаул, сюрреалист. У него там в Канаде квартира, он жил везде в мире, он владеет всеми техниками,  в частных коллекциях во всем мире у Фиделя Кастро, у Селин Дион. Он единственный скульптор, прижизненно работа которого, «Скрипка Ротшильда», она из дерева, золота и серебра, куплена Эрмитажем. Единственный. Обычно у нас должен скульптор умереть. И вот этот Владимир Войчишин, совершенно удивительный человек, абсолютно не занимающийся ни пиаром, ни чем, ему бы только сидеть в своей мастерской и все это колбасить там свое. Я увидела выставку его работ в Госдуме совершенно случайно, потому что Алтайский край представляли. Ну, и как все здесь, просто  открыла большую варежку. И когда Карлин сказал: отличная идея памятник Рериху, потому что у нас там на Алтае тропа Рериха, и туда приезжают все рерихнутые со всего мира, и тут, чего, деньги есть на рекреационную зону, идей нет, гениальная идея, спасибо, Мария Ивановна, сейчас будем пилить его, проведем конкурс. Я сказала: «Нет, конкурс проведете, а победит Церетели, это нам не надо. У вас свой гений». И дальше совершенно…

ГОЛУБКИНА:  А он там живет?

АРБАТОВА:   Да, он там, в этот момент он как бы  вернулся из Канады.

ГОЛУБКИНА:  У него там, грубо говоря, дача.

АРБАТОВА:   Нет, там раньше была квартира, сейчас расскажу эту смешную историю. И дальше мистическим образом камнерезы ему привезли бесплатно кусок мрамора белого и серого на постамент, если вот вы откроете.

ГОЛУБКИНА:  Я видела этот памятник.

АРБАТОВА:   Чума, да? А если вы к нему подойдете там, где вот эта вся энергетика, это просто сносит крышу. Он выбрал, конечно, самое красивое место  в Бирюзовой  Катуни. Потом он долбал этот памятник в течение 8,5 месяцев и меня куда-то записали в какую-то российскую Книгу рекордов Гиннеса, как идеолога самого быстро поставленного памятника. Он же делал его для себя, как говорят на Украине, он сидел его и стругал.

ГОЛУБКИНА:  Первый идеолог был Андрей Боголюбский. Он построил Покрова на Нерли за 8 месяцев. Вы второй.

АРБАТОВА:   Нет, у нас памятник.

Полностью интервью с гостьей слушайте в аудиофайле.