Собрание слов Большое интервью Сергея Маковецкого

ДОЛИН:  Сегодня у нас прекрасный гость в студии. Наконец, до нас добрался наш любимый артист Сергей Васильевич Маковецкий.

МАКОВЕЦКИЙ:   Да, несмотря на снегопад, несмотря на желание повернуть обратно и сказать всем моим родным: летом поговорим.

ДОЛИН:  Сереж, слушайте, ну, сейчас наш повод для встречи это «Три богатыря. Ход конем», новый мультфильм из этой  богатырской бесконечной серии, где вы озвучили Князя Киевского. И это роль, которая живет с вами дольше, наверное, чем вообще другая любая роль ваша.

МАКОВЕЦКИЙ:   Да.

ДОЛИН:  Поправьте, если я не прав. Ну, в кино.

МАКОВЕЦКИЙ:   Да. Это правда. Это я не озвучил, а сделал, вернее, заставил его прожить еще один небольшой период. Для меня это огромная эпопея. А все началось c «Алеша Попович и Тугарин Змей». Но тогда, когда меня пригласили, я понял, что я вместо кого-то переозвучиваю. Тогда была очень маленькая роль, и я сказал: «Королевства маловато, разгуляться негде». На что Сергей Сельянов пообещал мне, говорит: «Серега, не волнуйся, твоя роль будет развиваться». И вот мой бессменный Князь Киевский прошел с «Ильей Муромцем», с «Добрыней Никитичем», с «Шамаханской царицей», был на «Дальних берегах», и теперь «Ход конем».

ДОЛИН:  Но здесь он просто главный герой.

МАКОВЕЦКИЙ:   Ну, судя по всему, да.

ДОЛИН:  Ну, центральный. А вы до этого ведь не озвучивали мультфильмов до первого этого «Алеши Поповича»?

МАКОВЕЦКИЙ:   Это первый раз. И должен сказать и заявить всем, кто меня сейчас услышит, если мне будет новое предложение сделать какого-то героя, не просто озвучить, например, американский мультфильм, потому что у меня был такой опыт - «Алиса в стране Зазеркалья», по-моему, я скажу тебе честно, Антон, я был очень огорчен. Во-первых, для своего Серого Кролика было придумано столько много «гэков» неожиданных, по существу, в стиле этого персонажа, в стиле его темперамента, они все хохотали, я же видел их реакцию за стеклом, но сказали «нет» категорически. Я говорю: «Почему нет?» «Потому что жесткое условие и жесткое правило: вы должны сказать именно те слова, которые написал автор». Я говорю: «А если они гораздо талантливее?» «Мы не можем». Поэтому мне было безумно грустно, что все…

ДОЛИН:  Подход студий больших, он именно таков, это правда.

МАКОВЕЦКИЙ:   Да. Поэтому я бы хотел создать, потому что создание такого героя, героя мультипликации, это абсолютно диагноз актера. Потому что, если вы посмотрите на меня из-за стекла, где сидит звукооператор, я нахожусь в такой маленькой комнатке, передо мной нет ничего, только текст и голоса. Я машу руками, я переживаю, и если посмотреть со стороны, это абсолютно клиника Ганнушкина, это абсолютно диагноз.

ДОЛИН:  Мне кажется, что это слышно, не то, что это диагноз,  а то, что это настоящая большая актерская работа. К сожалению, очень часто, когда…

МАКОВЕЦКИЙ:   Удовольствие, поверьте мне, огромное удовольствие.

ДОЛИН:  Я верю, потому что это видно, это слышно, на самом деле. Но вот, что любопытно, я, на самом деле,  ну, не считаю, что эти все «Три богатыря», эти бесконечные мультфильмы, их уже 6 штук, что они хотя бы  до какой-то степени точно отражают даже дух, не говоря уж о букве былины, собственно, первоисточников, но мне кажется, что ваш Князь, он очень близок к тому князю, который, собственно, есть в былинах. То есть он существо величественное, но при этом вероломное, слабое, трусливое и вообще это, ну, такой архитипический российский властитель за все времена, начиная с начала времен. Насколько это было заложено в сценарии?  Какая часть вашей личности или вашей фантазии, или вашей работы над образом в это была вложена, чтобы получился вот такой Князь Киевский?

МАКОВЕЦКИЙ:   Я думаю, много. Потому что, если на него внимательно посмотреть, то он очень похож на Сергея Маковецкого.

ДОЛИН:  Ну, что-то есть, но это не внешнее сходство.

МАКОВЕЦКИЙ:   Нет, и даже внешнее сходство. Мне недавно подарили кружку – с одной стороны Шамаханская царица, а с другой стороны Князь Киевский, и мне подарила подруга, потому что она проходила мимо и эта кружка стояла на витрине, и издалека ей показалось, что это абсолютно моя фотография. Поэтому мне кажется, что в него было вложено очень много, но не моего характера, потому что его поступки были заложены  в сценарии, но, может быть,  вот была мною найдена именно та интонация, которая и определила его трусливость, его наглость, его безапеляционность.

ДОЛИН:  Ну, и его обаяние все-таки тоже.

МАКОВЕЦКИЙ:   Обаяние невероятное, поэтому, ну, создавая, так же, как создавая взрослого героя, тем более создавая сказочного героя, ты вынимаешь из себя все лучшие свои качества.

ДОЛИН:  Я отношусь к немногочисленным критикам, которые не погружены глубоко в мир сериалов, ни отечественных, ни зарубежных, я смотрю, в основном, большое кино, и с сожалением замечаю, что вас уже не так часто там встретишь. Но когда  я вижу вашу фильмографию, я вспоминаю вашу, ну, на мой взгляд, совершенно упоительную, прекрасную, очень сложную работу в «Жизни и судьбе» у Сережи Урсуляка, и это очень сложная работа, потому что это очень сложный и очень важный текст.

МАКОВЕЦКИЙ:   Признаюсь, горжусь, горжусь этой ролью.

ДОЛИН:  Правильно делаете. Эта роль незаурядная.

МАКОВЕЦКИЙ:   Особенно сценой, когда мой Виктор Павлович Штрум получает письмо от матери. И, должен признаться, проснулся ночью накануне озвучания, а я знал, что Сережа Урсуляк собирается искать  героиню, ну, актрису, для того чтобы озвучить это письмо,  письмо матери Гроссмана, это подлинное письмо, это то письмо, которое он получил в 1944 году, уже матери не было в живых три года, она была казнена, расстреляна 15 августа 1941 года. И в  1944 году на фронте какими-то судьбами это письмо к нему пришло, и вот оно стало, в принципе, сердцевиной этого романа. И вот я проснулся с мыслью: а зачем искать актрису? Ведь это письмо получил Штрум. Мы же,  когда читаем письма про себя, может же звучать наш голос. Ну, естественно, ночи больше не было, сна больше не было, дождался я утра, приезжаю  я на озвучание с этим предложением. И вдруг слышу встречное Сережи Урсуляка: «Ты знаешь, у меня сегодня возникла эта же идея. Давай это запишем». И  мы записали так нейтрально, просто, потому что, ну, чего кокетничать, было хорошо сыграно лицом, глазами, эмоцией, поэтому если еще добавлять эмоцию в голос, это будет перебор. Поэтому мы так и записали нейтрально, как иногда у нас звучит в голове это любимое, больное, трагическое письмо. Вот этой сценой я горжусь и вообще горжусь этой ролью.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.