Собрание слов Большое интервью Нелли Кобзон

ГОЛУБКИНА:   У нас в программе «Собрание слов» в гостях Нелли Михайловна Кобзон. Так,  если кто-то сразу не понял, то это жена Иосифа Давыдовича, а это, на мой взгляд, скажем, подвиг, я так считаю женски. Тем более что  это больше уже 40 лет, правда?

Н.КОБЗОН:   44.

ГОЛУБКИНА:  Вот так.

Н.КОБЗОН:   Машенька, ну, скажу, что я приняла твое приглашение с удовольствием, потому что я тебя знаю практически с твоего рождения, очень всегда уважительно, с любовью относилась и к твоей маме, и к Андрею  Миронову, и ко всей этой истории, и тебя знаю с детства, слежу за тобой, все о тебе читаю, смотрю передачи с тобой, слушаю по радио. Ты мне очень симпатична и интересна.

ГОЛУБКИНА:   Спасибо большое.

Н.КОБЗОН:   Поэтому спасибо, во-первых, тебе за приглашение со мной побеседовать, и я считаю, что для меня это большая честь, что такая современная молодая девушка обратила на меня внимание.

ГОЛУБКИНА:  Спасибо. Ну, для меня тоже большая честь слышать такие слова. Я, правда, сейчас вот от этого от всего чуточку отвлекусь. Я почему-то, сейчас вы говорили, я вспомнила, когда мы были маленькие с Андрюшей, Иосиф Давыдович как-то нам сказал, нас надо было чем-то занять, нам было лет, наверное, 9 что ли.

Н.КОБЗОН:   Да нет, вам было по не полных 6 лет.

ГОЛУБКИНА:  Помню такое, он сказал: «Значит так, сейчас я вас научу песне», и нейтрализовал нас на годы. Значит, песня звучала так: «Нас рано, нас рано матэ побудыла, сыру нам, сыру нам с кашей наварыла».

Н.КОБЗОН:   Это мы в тот момент отдыхали на Украине, поэтому навеяло на украинском языке песню.

ГОЛУБКИНА:  Ну, это как бы ханжество родителей обычно, типа мы не говорим такие слова, а нас он сбил с толку, мы поняли, что можно слова менять, что в них есть двойной смысл, и очень нас рассмешил и развеселил. Вот, ну, Андрюша мне потом тоже пару стихов рассказал,  но это я не буду сейчас пересказывать.

Н.КОБЗОН:   На самом деле,  Иосиф Давыдович кладезь всяких частушек приличных и неприличных. Они же сейчас в Думе запрещают ругаться матом, а без них это не звучит, вообще не работает.

ГОЛУБКИНА:  А как же Иосиф Давыдович этим занимается?

Н.КОБЗОН:   А я вот не знаю, для чего они этот закон принимали.

ГОЛУБКИНА:   Он должен быть против.

Н.КОБЗОН:   А он был почему-то «за». Ну, он против… нет, он объяснил, почему, чтобы это не было, так сказать, обнародовано, чтобы это не было прилюдно, а дома, где-нибудь за занавеской, за закрытой дверью. Ни один анекдот не звучит, мне кажется. Ну, это вообще тема другая.

ГОЛУБКИНА:  Нет, ну, тема другая. Я просто вспоминаю хулиганскую, неформальную тогда атмосферу, это было удивительно все. И опять, вернувшись к тому, что вы сказали про меня какие-то теплые слова, почему я вас пригласила, потому что вы для меня некоторый, ну, скажем так, эталон жены. Я помню наших родителей, это я имею в виду еще и Игорь Кваша со своей женой, Гриша Горин со своей женой Любочкой, Шура Ширвиндт со своей женой Татой, я смотрела на вас на всех, уже, когда была сама женой и уже, когда развелась…

Н.КОБЗОН:   Ты понимаешь, что это то поколение, которое, к сожалению, уходит.

ГОЛУБКИНА:   Вот, и что Андрюша сказал, я удивляюсь тому, как вы сохраняли все семьи. Причем я смотрела на вас, на женщин, я понимала, что, в основном, это зависит от женщины. То есть тепло, покой, уют и комфорт, причем комфорт…

Н.КОБЗОН:   Что мы создавали нашим мужьям.

ГОЛУБКИНА:  И главное, что вы все самодостаточные, самостоятельные, успешные, красивые женщины, причем сильные женщины почему-то находили внутри себя какую-то мотивацию остаться с этим мужем, то есть не сказать себе: господи, да пойду я займусь собой сама и зачем он мне нужен. Ну, вот как?

Н.КОБЗОН:   Ну, в то время пойти сказать: пойду, займусь собой, сделаю себе массажи, сделаю себе там маски на лицо, сделаю красивые прически, это было все нереально. Потому что, конечно, материальные возможности нас всех тоже ограничивали. Как я уже сказала, квартирный вопрос.

ГОЛУБКИНА:  Это сын ваш сказал.

Н.КОБЗОН:   Это сын мой сказал, а я повторяю, потому что в этом есть какая-то сермяжная правда, потому что мы все жили на каких-то квадратных метрах, правильно. Вот я про себя расскажу: я вышла замуж, сразу у нас родилось двое детей, с нами жила моя бабушка, 36 квадратных метров, вот посчитайте, нас 5 человек. И считалось, что мы такие зажиточные, что у нас трехкомнатная квартира, и румынская мебель, и какие-то югославские плафоны, и мы жили великолепно. Но что значит,  вот обиделась на мужа и ушла. Куда ушла? Я, во-первых, из другого города, я из Ленинграда. Да не было вообще таких вариантов, как сейчас.

ГОЛУБКИНА:   Вот я в сравнении сейчас…

Н.КОБЗОН:   Понимаете, очень много было факторов, которые, во-первых, как бы даже социальных, которые не позволяли быть таким свободным женщинам, как сейчас. Сейчас ушла, у нее уже есть квартира, у нее есть машина, у нее есть варианты работы, деятельности и какой-то свободы, что, может быть, и хорошо, с одной стороны, с одной стороны. У меня этого всего не было.  Плюс, ну, наверное, самый такой большой фактор это все-таки человек, которого я встретила и вышла за него замуж, я его все-таки любила, прежде всего. Потом я не могу понять, откуда у меня было столько терпения, я не понимаю. Вот сейчас, если бы мне сказали все заново пройти этот путь, вот сейчас, когда я уже все это прожила и могу как бы спокойно жить и успокоиться, и все это вспоминать теперь с улыбкой, я понимаю, что, конечно, наверное, главное, что сохранило нашу семью это мое такое гигантское вообще терпение, прежде всего. И, конечно, наверное, все-таки то, что я всегда своего мужа очень любила и всегда старалась его понять, и всегда старалась как-то  оправдать, чего-то не знать. Конечно, идти на какой-то компромисс, безусловно, но я считаю, что все эти длинные браки, которые сохранены, все основаны на том, что обе стороны идут на компромисс.

ГОЛУБКИНА:  Обе стороны идут на компромисс.

Н.КОБЗОН:   Обе стороны идут на компромисс. Но больше  всего, мне кажется, должна идти на компромисс женщина. Я не феминистка, ну, вот мои теперь внучки со мной все время спорят на эту тему, я говорю: ну, так сложилось. У нас, во-первых, такого понятия тогда не было «феминизм», то есть, ну, естественно, было, но у нас не было такого, как сейчас времени, что все женщины себя считают как бы равными.

ГОЛУБКИНА:   Да, да, вот.

Н.КОБЗОН:   Что так же мы можем, я не знаю, работать, так же зарабатывать деньги, так же себя вести свободно в обществе  и с мужчинами, и все. Вы знаете, я все-таки послевоенный ребенок и несколько другие как бы…

ГОЛУБКИНА:  Другое воспитание.

Н.КОБЗОН:   Ну, да, мораль какая-то была другая, не было такой свободы, я даже многих вещей вообще не знала и не понимала, что так бывает, пока уже не стала взрослой женщиной. Не было этого потока информации, не было этих книг, не было этих фильмов. Понимаете, мы смотрели «Кубанские казаки», «Золушку» я там миллион раз пересматривала и считала, что это верх, так сказать, любви, отношений, романтики, что вот так должны строиться наши отношения, понимаете. Фильмы с Любовью Орловой, ну, что мы тогда смотрели, какие-то трофейные фильмы.

Полностью интервью с гостьей слушайте в аудиофайле.