Собрание слов Большое интервью Николая Бурляева

ГОЛУБКИНА:  Здравствуйте.

БУРЛЯЕВ:  Здравствуй, Маша.

ГОЛУБКИНА:  Здравствуйте, Николай Петрович. У нас в программе «Собрание слов» Николай Петрович Бурляев. И, конечно, мы скажем, что Николай Петрович впервые сверкнул, когда ему было 13 лет, в фильме «Мальчик и голубь» и получил приз за лучшую роль, или лучший дебют это был, или роль, это как называлось?

БУРЛЯЕВ:  Фильм получил премию в Венеции.

ГОЛУБКИНА:  А роль была уже следующая в «Иванове детстве»?

БУРЛЯЕВ:  Да.

ГОЛУБКИНА:  Да, тоже  Венецианский кинофестиваль, это все «Золотые львы» были. «Бронзовый лев» за «Мальчик и голубь» и «Золотой», это было самое начало. А потом за всю жизнь было больше 40 или почти 50 картин, да?

БУРЛЯЕВ:  70.

ГОЛУБКИНА:  Даже 70, я не досчитала. Но последние годы вы так очень выборочно, я так понимаю, снимаетесь.

БУРЛЯЕВ:  Как в том анекдоте, можно было бы отделаться тем, что, мол, вот, я отказываюсь 20 лет после роли Иешуа Га-Ноцри  играть где бы то ни было, всего лишь два эпизода - царь Николай в «Адмирале» и Тютчев у Натальи Бондарчук. Но, в принципе, и предлагают-то мало, как в том анекдоте, именно, что о Джо неуловимом. «Вон неуловимый Джо поскакал. Что, его никто поймать, что ли, не может? Да на фиг он кому нужен». Ну, не нужен сейчас Бурляев нашему кино.

ГОЛУБКИНА:  А почему?

БУРЛЯЕВ:  А потому что такое кино.

ГОЛУБКИНА:  С вами сложно, что ли?

БУРЛЯЕВ:  Нет, со мною  очень просто, я один из самых, так сказать, дисциплинированных артистов, отдающихся полностью роли. Просто не нужны сейчас такие актеры, как Бурляев. Это я понимаю, я покойно к этому отношусь и жду, то есть я даже и не жду, я просто понимаю, что придет то время, когда вновь я появлюсь на экране, может, в собственной работе у себя, как режиссера.

ГОЛУБКИНА:  Ну, вот я вчера, когда готовилась к эфиру, я разговаривала с собственной тетей, Ирочкой Могутой, которая жена Кирилла Александровича Ласкари, если вы помните.

БУРЛЯЕВ:  Помню, конечно.

ГОЛУБКИНА:  Вот, и я говорю: «Ирочка, скажите, пожалуйста, я говорю, вот как интересно,  Николай Петрович такой артист подлинный, ну, то есть по органике потрясающий, просто гениальный, а почему сейчас практически не видно его?» Мы сошлись вместе на том, что, мы так решили за вас, что вам настолько необходима честность, что вы ее просто стали где-то в другом месте находить, искать, но не… То есть просто фальшиво врать в кино, видимо, вам невозможно.

БУРЛЯЕВ:  Маша, если бы были роли достойные, если бы мне не предлагали те роли, которые уронят то, что я делал до сих пор, то я бы, естественно, это делал. Но еще и…

ГОЛУБКИНА:  Ну, а как «не боги горшки обжигают», и «сыграть можно даже поваренную книгу»?

БУРЛЯЕВ:  Нет, я не хочу играть поваренную книгу. Читая Евангелие на ночь, читать потом поваренную книгу,  это пусть делают другие. Но тут еще, Маша, вот какая вещь, я на каком-то отрезке жизни потерял интерес к актерскому творчеству. Мне стало это не, так сказать, интересно.  Ну, что, ну, все уже было, обложки журналов, презентовали это звездой, портрет рядом с Мастроянни,  с Софи Лорен, а я думал, какая я звезда. Что за звезда? Что за глупость? Это все было, я как бы вырос из этих актерских штанишек. Но поразительно вот  что, что даже вот после «Иванова детства», когда я попал в Театр Моссовета к Юрию Александровичу Завадскому, и партнерами были Орлова,  Марецкая, Раневская,  Мордвинов, Бирман,  Плятт, это были мои партнеры, я, очень любя театр, я понимал, что я не разделяю мнение актеров, которые говорят: я хочу всю жизнь отдать сцене и умереть на подмостках. Я не хотел этого, что  всю жизнь, так сказать, Ваньку ломать на сцене и там же умереть. Зачем?  Я понимал, что у меня путь гораздо более, так сказать, ну, иной, чем театр.

ГОЛУБКИНА:  Ну, хорошо, а хлеб насущный, как находить?

БУРЛЯЕВ:  А как, а бог дает как-то, это как-то все само. Не думай о завтрашнем дне, он сам о себе позаботится, говорит книга вечная, это все правильно, как-то все обустроилось. И когда вдруг все прекратилось вообще в 1990-х годах, я как-то ночью лежу и думаю: ну, и что делать дальше? У тебя трое детей. Ну, тогда трое было, сейчас пятеро. Чем их ты будешь кормить? Этот артист повесился, этот ушел в дворники, этот открыл ресторан, а ты чего будешь делать? И вот так как-то ночью однажды пришла идея  сделать кинофестиваль и попробовать собрать позитивные силы отечественного кинематографа. С этого я начал, а теперь ко мне на кинофорум «Золотой витязь» приезжает до 60 стран мира, а не только наши славяне.

ГОЛУБКИНА:  Я была, кстати, у вас. В разных городах он проходит. Я была в Липецке как-то.

БУРЛЯЕВ:  Очень мало бывала, Маша.

ГОЛУБКИНА:  То есть это кинофорум. Сколько звали, столько и была, извините.

БУРЛЯЕВ:  Я, пользуясь тем, что мы с тобой пред огромной аудиторией, я тебя приглашаю в этом году на 24-й международный кинофорум «Золотой витязь».

ГОЛУБКИНА:  Летом?

БУРЛЯЕВ:  Да, это май месяц, в Севастополь.

ГОЛУБКИНА:  О, вот это да, здорово.

БУРЛЯЕВ:  Сейчас идет подготовка.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.