Собрание слов Большое интервью Найка Борзова

РУЖЕЙНИКОВ:  У нас в гостях сегодня Найк Борзов. Привет.

БОРЗОВ:  Привет всем.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я взял бумажку, которую нашел в студии и там написано: «Найк Борзов, музыкант, поэт, автор песен». Как, думаю, хорошо, что  в гости приглашаешь людей и не надо объяснять вообще, кто такой. Найк Борзов. У меня первый вопрос, он не касается твоей судьбы, а твоей самой старой песни. Ты знал, что одним из самых главных фанатов «Лошадки» был Маргулис?

БОРЗОВ:  Да, я в курсе и, в принципе, с его, в общем-то, легкой руки, мне кажется, эта песня, она зазвучала вот еще…

РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, нет, зазвучала нет, зазвучала с легкой руки Кирилла Кальяна, она зазвучала.

БОРЗОВ:  Я понимаю, нет, она зазвучала у него в программе, я помню, когда они пришли  всей группой  к нему на  передачу, там «Соки-воды», по-моему, еще была  на 101. И вот он: «Чего, ребят, поставить?» И вот Маргулис выдал.

РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, он пришел, это еще было до этого, еще до «Соки-воды», в смысле до выхода этой программы: «О, я тут такое слышал!». Слушай, а вот скажи мне, пожалуйста, если бы сейчас… тебе сейчас 42 или 43, извини?

БОРЗОВ:  42.

РУЖЕЙНИКОВ:  Помнишь, это хорошо. Вот, если бы сейчас в 42 года тебе сказали: вот, Найк, хорошая песня, только слово надо убрать или поменять. Вот, ты бы что сейчас сделал? Без проблем или нет?

БОРЗОВ:  Да мне и тогда это говорили, в общем-то, настаивали на этом даже, и я помню, что…

РУЖЕЙНИКОВ:  Но кончилось-то тем, что все-таки, вот этим закончилось.

БОРЗОВ:  Нет, ну, это такая легкая провокация с моей стороны, я сам делал эти, разворачивал это слово, менял местами.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, да, это авторская провокация.

БОРЗОВ:  Это все авторские вещи, и я вот этот макси-сингл «Лошадка» специально  вот такое количество этих «Лошадок», чтобы, ну, уж…

РУЖЕЙНИКОВ:  Это такое: на-те, вот хотите, вот так вот.

БОРЗОВ:  Ну, троянский конек такой. Троянская «Лошадка» получилась.

РУЖЕЙНИКОВ:  Мне где-то, наверное, год назад звонит в эфир папа, ну, он сказал, что: «Я папа, у меня вот сын, ему пять лет. Вы не можете песню поставить?». «Я, знаете, -  говорю, -  у нас не программа по заявкам, мы песен не ставим. Мне интересно, а какую?» «Вы знаете, это его любимая песня». Ну, я жду, что сейчас  скажут, какая-то любимая песня, и называет ее. «Скажите, - говорю, - ваш сын ее в оригинальном исполнении вообще, как?» «Да, - говорит, - конечно, я ему сам, вообще он сначала услышал в моем исполнении». «И как вы объясняете вот насчет белых снегов России, которые там упоминаются, которые, в общем, теперь вот?» «Ну, он это слово поет, но не знает, что это такое». «Ничего, - говорю, - узнает, все нормально».

БОРЗОВ:  Раз уже поет.

РУЖЕЙНИКОВ:  Да, конечно. Найк,  в одном из своих интервью ты сказал, что для тебя никогда не было задачей быть похожим на кого-то другого, в общем, ты совсем сам по себе. Это правда или нет? Или ты просто вообще этим вопросом не задавался, и только на  вопросы журналистов подобные отвечаешь?

БОРЗОВ:  Ну, конечно же, у меня есть любимые исполнители, их очень много, сложно даже выделить кого-то одного или даже десяток. Но что-то, конечно, на меня повлияло, как на музыканта во время становления. Но, тем не менее, мне всегда, как вот я начал условно показывать то, что я делаю, все друзья и какие-то незнакомые люди говорили, что у меня  всегда это все какое-то оригинальное, то есть это ни на что не похоже. Ну, я смирился с этим, в общем.

РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, я когда смотрел опять же много твоих интервью  на протяжении последних нескольких лет, ну, их, конечно, не так много, ты все-таки не Надежда Кадышева, ты не народный любимец.

БОРЗОВ:  Я - национальное достояние.

РУЖЕЙНИКОВ:  Да, кстати, слушай, сейчас мы о премии поговорим еще, это очень серьезно. И  думаю, во как здорово,  вспоминает там Иэна Кёртиса к примеру. Ну, я никогда его с Иэном Кёртисом…

БОРЗОВ:  Кто, Надежда Кадышева вспоминает?

РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, ты. Тебя никогда с Иэном Кёртисом не сравнивал. То есть, когда человек говорит: на меня повлияли те-то, те-то, инфлюэнц, те-то, те-то. И ты, значит, тупо ждешь, он сейчас споет то же самое. У тебя этого нет, ну, это такой респект большой.

БОРЗОВ:  Я  люблю вообще группы, которые записали одну-две пластинки (неразборчиво) типа и распались, например, или кто-то умер.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, это толково, да.

БОРЗОВ:  То есть мне всегда в детстве казалось, мне не нравились группы, у которых огромная дискография. Чтобы все собрать, это нужно просто сломать себе башку, тем более в советское время.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.