Собрание слов Большое интервью Сергея Воронова

МИТРОФАНОВА:  С нескрываемым счастьем, улыбкой и наслаждением я приветствую в студии Сергея Воронова, единственного и неповторимого российского блюзмена. Могу я тебя так представить? Что ты единственный, неповторимый?

ВОРОНОВ:  Если ты себе меня так представляешь, это прекрасно, я рад. Всем привет.

МИТРОФАНОВА:  Честно скажу, что кому-то только что по дороге в студию сказала: Серега Воронов. Ну, такая, нельзя сказать, что редкостная фамилия и имя какое-то типа Альбрехта.

ВОРОНОВ:  Ты знаешь, что словосочетание очень частое - Сергей Воронов. Как откроешь какой-нибудь Инстаграм, там их 500 тысяч штук.

МИТРОФАНОВА:  Так о чем и говорю. А мне говорят: «А кто это?» Ну, так, по ходу журналисты.

ВОРОНОВ:  Кто из них?

МИТРОФАНОВА:  Да, да, кто из них. А я говорю: «Ну, как же, это российский блюзмен, русский блюзмен». И кто-то такое лицо: «Слушай, ну, это уже звучит забавно - российский блюзмен». Почему у нас к блюзу такое отношение подозрительное? Ты должен был родиться черным и несчастным?

ВОРОНОВ:  Нет, если бы я был черным и несчастным в России, это не помогло бы делу.

МИТРОФАНОВА:  Какой скромный, политкорректный смех.

ВОРОНОВ:  Ну, потому что, знаешь, дети 1957 года, которые, вот был фестиваль в 1957 году молодежи и студентов, и потом очень много темнокожих детей. Я не могу сказать, что все они стали блюзменами.

МИТРОФАНОВА:  Ну, как в фильме «Жмурки»: «Слышь, ты, эфиоп». «Да я русский». «Нет, ты эфиоп». А какого года ты, скажи мне?

ВОРОНОВ:  Эфиопского.

МИТРОФАНОВА:  Ну, древнегреческого, в принципе. Ну, ты же не стесняешься.

ВОРОНОВ:  Года?

МИТРОФАНОВА:  Да.

ВОРОНОВ:  А, рождения, 1961.

МИТРОФАНОВА:  1961-го, ну, видишь, чуть позже. Хотя 1957 и 1961,  это не так уж и далеко. Когда, в каком возрасте тебя блюз захватил, покорил? Потому что блюз это вообще корни всего, всей музыки, я так думаю, ну, кроме классики, Бетховена там всякого.

ВОРОНОВ:  Ну, ты знаешь, в то время когда он меня покорял, я еще не знал про корни, это был интуитивный выбор какой-то. Насчет выбора - правильно, потому что это был выбор,  так как я все-таки рос в среде, в которой  любая музыка была доступна, я жил в Берлине.

МИТРОФАНОВА:  Ну,  ГДР в то время.

ВОРОНОВ:  Да, ну, там куча всяких было радиостанций и телепрограмм, поэтому я все это видел в прямом эфире, грубо говоря,  и в реальном времени.

МИТРОФАНОВА:  Но молодежи надо пояснить, какие это были годы.

ВОРОНОВ:  Это был 1968-78 год прошлого века.

МИТРОФАНОВА:  Десять лет, и это время, когда в России был абсолютный застой, был «железный занавес» и, в принципе, многое и вообще все заграничное у нас было представлено только бананами, наверное, из Эквадора и все.

ВОРОНОВ:  Бананы?

МИТРОФАНОВА:  Я помню в Москве бананы дико зеленые, их продавали, и мать прятала, чтобы я их зелеными не жрала, а в газету заворачивала и в темное место. Тебе повезло. Ну, так получилось, у тебя, по-моему, родители были дипломаты или как-то там…

ВОРОНОВ:  Журналисты.

МИТРОФАНОВА:  А, журналисты, и они работали в Берлине.

ВОРОНОВ:  Да.

МИТРОФАНОВА:  Ну, видишь, я такую фразу сказала неполиткорректную вообще иной раз: тебе повезло.

ВОРОНОВ:  Да, я как раз напрягся, было, но так как это ты, не напрягался. Это жизнь.

МИТРОФАНОВА:  Хорошо, но скажи, какие были преимущества жизни там в то время? Ну, кроме жратвы?

ВОРОНОВ:  Нет, как раз я хотел бы сразу отмести вопрос жратвы, жвачки и всего прочего, потому что, несмотря на то, что для меня было само собой разумеющееся, что это было все время вокруг, главное преимущество было то, что я мог впитать в себя все то, что стало основой того, чем я занимаюсь сейчас, то есть я имею в виду искусство в широком смысле и музыку в узком.

МИТРОФАНОВА:  Слушай, ну, раз музыкант сидит передо мной и в эфире…

ВОРОНОВ:  Нет, просто звучало пафосно, но просто я имею  в виду, что я там посмотрел Хичкока, когда мне было 10 лет, и не стал маньяком,  это, кстати, о волшебной силе искусства. Просто некоторые люди до сих пор склонны считать, что, если человек  смотрит фильмы с насилием, с убийством, он сразу станет убийцей и так далее. Ничего подобного, я смотрел все вестерны американские с детства раннего, Хичкока, смотрел всех «Дракул», которые были в то время, всех,  Клаус Кински там, Борис Карлофф, все эти звезды, «Франкенштейны» все были и я стал пацифистом. Вообще это вещь индивидуальная, на самом деле. Плюс воспитание в семье - если в семье есть любовь,  то все хорошо.

МИТРОФАНОВА:  Да, ну, я набрала, было, воздуха в легкие и говорю, ну, раз мы говорим с музыкантом, лучше всего, чаще говорят о нем его песни, и вот мы хотели все-таки для иллюстрации, вдруг Серег Вороновых так много, что вы еще не сориентировались, друзья, хочу представить песню. Какую мы первую песню твою поставим?

ВОРОНОВ:  Давай поставим песню, раз уж ты заговорила про друзей. В 2008 году у меня появился новый друг в моей жизни, его звали, к сожалению, звали Гэри Мур, мы с ним повстречались в лондонской студии, где я писал диск, и он тоже, мы с ним подружились, выпивали, и в итоге он не отказал мне и записал соло гитары на одной из моих песен, которую мы сейчас услышим. Она называется  «Running».

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.