Вера. Надежда. Алексей Встреча с Алексеем Ягудиным

КУЗЬМИНА:  У нас в гостях Алексей Ягудин, выдающийся российский фигурист, заслуженный мастер спорта.

ВЕСЕЛКИН:   Олимпийский чемпион.

КУЗЬМИНА:  Который сегодня вызывает всеобщую зависть цветом своей кожи у всех здесь присутствующих. Но есть ощущение, что теплее становится, когда рядом загорелые люди. Вот есть ощущение. Видно, те места, откуда он приехал, далеко отсюда.

ЯГУДИН:  Нет, буквально 2 часа 15 минут лёта, и вы оказываетесь в нашей южной точке.

КУЗЬМИНА:  В нашей южной точке?

ЯГУДИН:  Да, это Сочи, где буквально недавно мы выступали на открытии  спортивного форума «СпортАккорда», и, наверное, оттуда я привез такое молоденькое весеннее, не очень яркое солнышко, но его мощности хватило, для того чтобы…

ВЕСЕЛКИН:   Что вы скромничаете. Действительно вы выглядите, вы сейчас отвратительно хорошо выглядите с этим загаром. Просто действительно Вера как-то мягко хотела.

ЯГУДИН:  Просто  вы не привыкли видеть фигуристов загорелыми, потому что мы всю жизнь находимся…

ВЕСЕЛКИН:   На льду.

ЯГУДИН:  В холоде, а тут человек еще подзагорел. Это просто лишний раз доказывает тот факт, что спорт в моей жизни закончился очень много лет назад и, кстати, благодарю вас за то, что, объявляя меня олимпийским чемпионом, некоторые делают не то, что ошибку, но ставят меня в неловкое положение, когда говорят, что олимпийский чемпион 2002 года. И я вспоминаю, а какой же сегодня день, 2015 год и немного легкие подсчеты…

КУЗЬМИНА:  Расстраиваюсь.

ЯГУДИН:  И оказывается цифра 13. 13 лет назад это действительно случилось. Да, жизнь меняется и сейчас мы вот такие на пенсии фигуристы загорелые.

КУЗЬМИНА:  Фигурист и пенсионер у нас сегодня в гостях.

ЯГУДИН:  Вот это более точно.

ВЕСЕЛКИН:   Олимпийский пенсионер.

КУЗЬМИНА:  Мы предыдущий час весь говорили про правила. Алексей, если бы в вашей жизни, если бы вы не соблюдали правила, вы бы достигли тех результатов, которых достигли?

ЯГУДИН:  Ну, я думаю, что нет ничего в этой жизни, в нашей с вами жизни каких-то идеальных систем, идеальных людей, и мы все равно совершаем рано или поздно определенного рода ошибки. Мы, наверное, используя свой такой российский менталитет, менталитет человека, который, он экстравагантен, он неожиданный, и, наверное, благодаря вот этим, ну, не то, что не человеческим, какой-то внутренней харизме русского человека, какой-то неопределенности мы добиваемся определенных успехов. И, если посмотреть вообще историю российского спорта, то, конечно, какой бы мы вид спорта ни взяли, мы можем  с определенной уверенностью сказать, что действительно мы, может быть, были сильны или будем сильны, или в данный момент сильны. Поэтому, да, было очень много правил на моем жизненном пути, конечно же, строгий режим. Но поверьте, я думаю, что  это не будет открытием какого-то определенного секрета, действительно мы отходили от определенных планов, и мы привносили что-то свое, потому что без своей харизмы, без своего какого-то «я», наверное, и не было бы побед.

ВЕСЕЛКИН:   А вот скажите такую вещь, ну, коллективный вид спорта, например, и это было в Советском Союзе, про это писали, потом особенно много писали, хотя тогда это не подвергалось такой широкой огласке, ну, например, сборная по хоккею. Понятно, наши величайшие хоккеисты, естественно, перед соревнованием существовали не просто в режиме каком-то, они были абсолютно вынуты из контекста, из общества, почти асоциальны, ни жен, ни детей, никого не пускали, они отдельно существовали. Ну, это как команда, она должна слитной быть. При всем том, что вы обречены на режим, как спортсмен, предположим, даже учитывая то, что вы творческая личность, вот в этом есть какое-то некое противоречие. А вот перед соревнованиями  действительно вы как бы изолируетесь из общества, стараетесь меньше общаться, чтобы эмоции, которые потом должны появиться на катке во время номера, как-то сохранить их? Или обычная жизнь, она течет сама по себе,  наоборот, набираетесь от общества, чего-то такое, раз, вместе с публикой делаете еще какой-то шаг вперед?

ЯГУДИН:  Алексей, мы настолько все индивидуальны. А что подходит одному, в корне не может подойти другому. Я помню те годы, когда мы соревновались с величайшими фигуристами, такими как Евгений Плющенко и  огромное количество иностранных фигуристов, и я как-то наблюдал за действиями других спортсменов, и я понимал и осознавал это, и Татьяна Анатольевна Тарасова сознавала, что к нам к каждому нужен определенный подход. И если я мог с такой легкостью сидеть на трибуне до того, как мне еще выходить на лед, и с удовольствием наблюдал за теми программами, которые показывают спортсмены, Татьяне Анатольевне  было очень сложно понять, что именно от этого процесса я как бы впитываю, может быть, ту энергию зала, энергию, которая выходит от тех спортсменов, которые сейчас, в тот момент находились на льду. То, например, другие спортсмены, они, наоборот,  удалялись куда-то в очень тихий, спокойный уголок и могли разминаться, кому-то нужно было час, для того чтобы выйти на лед разогретым, мне нужно было буквально 10-15 минут. То есть мы настолько все разные. Но, конечно же, Алексей, в подтверждение ваших слов, да, существует такое понятие, как немного абстрагироваться от того, что происходит в данный момент и попытаться побывать немного в своем мире в таком. Как Исинбаева, постоянно она прячется, она прячется не под  шапку-невидимку, а под одеяло, она прячется, и ее нет, она в домике. Потом она выходит, берет шест и берет очередную высоту.

ВЕСЕЛКИН:   Она еще чего-то говорит. Она сначала прячется, потом выходит, потом берет шест, потом что-то наговаривает.

ЯГУДИН:  Она разговаривает с шестом, Алексей. Конечно, это очень важно разговаривать с теми предметами, с которыми ты работаешь. А вы думаете, это неспроста же многие фигуристы ставят мишек, игрушки плюшевые.

КУЗЬМИНА:  Просто Леша вспомнил свое прошлое, когда он продавал кастрюли, представляешь, кастрюль 26 штук, и с каждой пока поговоришь.

ВЕСЕЛКИН:   А так не поговоришь, никто не заплатит за них.

КУЗЬМИНА:  Тут-то на этом и родился твой телемагазин, Алексей Алексеевич. Вчера у нас был Андрис Лиепа здесь в гостях, и Андрис сейчас не исполняет какие-то главные роли, но при этом уже много лет каждое утро он растягивается, каждое утро он стоит в разных позициях долго, занимается собой до сих пор. Пенсионеры фигуристы, как их проходит жизнь после того… вообще спорт, он насколько потом, хотела сказать, аукнулся, ну, не знаю, утро точно таким же сейчас является, как и было когда-то?

ЯГУДИН:  Да, утренние часы остаются такими же волнительными, тяжелыми для меня, хоть уже и спорт, как мы уже подсчитали, 13 лет назад закончился. В отличие от Лиепы я не растягиваюсь по утрам, но это чисто его профессия, я знаю, что балет, конечно, он заставляет тебя сутками, можно так сказать, постоянно растягиваться, выполнять какие-то определенного рода фигуры. Но в отличие от него, хоть и фигурное катание подразумевает какие-то красивые костюмы и коньки, я просыпаюсь без коньков и не надеваю их в следующие 10-15 минут. Утро это самая, наверное, тяжелая пора в моей жизни, в жизни тех людей, которые творческие.

ВЕСЕЛКИН:   Мы вас очень понимаем, что утро не самая легкая пора. К сожалению, так устроен творческий человек, что в вечер он входит очень органично, а утром все-таки трудновато, конечно.

ЯГУДИН:  Вечера даются намного проще, согласитесь.

ВЕСЕЛКИН:   Абсолютно согласны.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.