Собрание слов Большое интервью Эллендеи Проффер Тисли

МИТРОФАНОВА: Дорогая Эллендея, приветствуем вас на «Маяке». Я приветствую человека, который написал книгу о Бродском и недавно ее представил публике – Эллендея Проффер Тисли. Здравствуйте, Эллендея.

ПРОФФЕР: Здравствуйте, Маргарита.

МИТРОФАНОВА: Вы знаете, тот человек, который дал мне почитать вашу книгу, которая только недавно вышла, Антон Долин, дал мне ее на одну ночь и сказал: «Надо прочитать». И я очень старалась и ответственно к этому подошла, и читала, читала, поэтому немножко эта книга меня разбередила вообще в моральном состоянии и даже в человеческом. Потому что в нормальной обыкновенной жизни у нас есть свой распорядок жизни, и когда в тебя вдруг неожиданно врывается книга, биография, это очень действует на психику, особенно, мне кажется, женскую. Вы на такой эффект рассчитывали?

ПРОФФЕР: Нет, я ни на что не рассчитывала, я не хотела написать эту книгу. Мало того, я не ожидала, что у вас будет резонанс на эту книгу.

МИТРОФАНОВА: Здесь, в России?

ПРОФФЕР: Да. Я знала, что в России будет интерес, но до такой степени абсолютно не знала.

МИТРОФАНОВА: Здесь резонанс и интерес не только к поэту, а и к вам, потому что вы все-таки решились, вы знали его давно, но книга издана 2014 годом, да, подписана?

ПРОФФЕР: Да.

МИТРОФАНОВА: То есть это совсем свежая рукопись и издание. Вы долго думали писать или нет?

ПРОФФЕР: Нет, я не хотела ни за что. Иосиф не хотел, чтобы я писала одно слово, а просто постепенно разные вещи стали ясны, как я описываю в книге, (неразборчиво) была выставка материалов по Бродскому в Петербурге.

МИТРОФАНОВА: В 2003.

ПРОФФЕР: Да, и я видела, что идут мифотворческие вещи, и что уже он не будет человеком для вас, а памятником. И меня это огорчало, честно говоря. Но я все-таки не собиралась что-нибудь писать. Потом я видела, что его поколение, он старше меня на 4 года, они умирают, и после этого я поняла, что я забуду то, что я знаю. У меня записки какие-то от Карла, моего покойного мужа, и от себя. Но есть целый пласт этой книги это мои воспоминания событий, и я поняла, что я скоро все забуду, то есть не все, но подробности важные забуду. И так придется что-нибудь писать, но это с большим трудом. И если бы не мой муж Росс, которому посвящена эта книга, я бы перестала. Я говорю ему: «Это не получается у меня, это страшно трудно, не стоит». И он посмотрел на несколько страниц и сказал: «Все-таки надо закончить».

МИТРОФАНОВА: Эллендея, спасибо вам огромное, что вы, во-первых, сделали это дело, и второе, вот вы сказали одну ключевую фразу, как мне показалось, моему такому эмоциональному восприятию, то, что у нас этот человек уже не воспринимался, как реальный человек, такой из плоти и крови. И вы так много здесь уделяете время, но очень и очень тактично и аккуратно подробностям его личной жизни. Даже момент одежды, я буквально, это была не моя книга, я не могла это подчеркивать, черт возьми, сейчас я купила свой экземпляр, сейчас мне будет, может быть, долго искать этот момент, когда вы говорите даже о том, что он в один момент переборщил с небрежностью какой-то наряда.

ПРОФФЕР: Да, он был в подражании его любимого английского поэта Одена. И Оден, ну, есть английский стиль для стариков небрежно одеться, но Иосиф слишком далеко зашел, и он был похож на бездомного, то есть нищего. И я сказала: «Иосиф, это все-таки чересчур», потому что это был грязный, там дырочки, и это было чересчур.

МИТРОФАНОВА: Я действительно тоже улыбнулась, как и вы сейчас, вспоминая о том, что он переборщил с этим имиджем. Правда, ведь можно быть великим человеком и состоятельным, но одежда всегда хоть как-то, но показывает о тебе что-то.

ПРОФФЕР: Ну, у него идол, и его идол был Оден, и Беккет тоже, драматург Сэмюэл Беккет, и они жили очень, совсем бедно в случае Беккет, сурово и словно плоть не существует, и это не Иосиф. А Оден жил довольно хорошо, но одевался, как англичанин в старости, то есть какой-то стиль. А Иосиф интерпретировал это и он их очень любил. И подражание это было от любви.

МИТРОФАНОВА: Ну, как иногда бывает, как в русской поговорке: встречаем по одежке. И вот сейчас я на такой волне как раз об этом спросила, потому что были некоторые вещи в вашей книге, которые я отметила для себя, и улыбалась, и как-то меня они, хотя, казалось бы, мелочь, но они обращают на себя внимание, и он абсолютно реальный. Но здесь есть один такой сложный момент, он рисуется вами, как и любая великая личность неоднозначным. Как человек он был неоднозначным тоже.

ПРОФФЕР: Противоречивый, да.

МИТРОФАНОВА: Вы не боялись резонанса вот именно фанатиков, людей, которые его боготворят?

ПРОФФЕР: Да, конечно, я боялась, но, мало того, потому что я не сталкиваюсь в Америке особенно. Я боялась, что другие близкие ему люди, что им это будет неприятно, они все это знают. То есть человек, который изображен там, близкие ему, знающие люди, они узнали, что это его портрет, как человека. Но есть другие люди, которые не хотят, чтобы он был человеком, они хотят памятник, и им будет неприятно, они скажут, что не надо. Но, поверьте, Маргарита, я здесь включила абсолютно маленький процент того, что я знаю. То, что я включила, это была подсознательная работа. Я сама не знала, какую книгу я пишу, и получились какие-то моменты с ним, которые для меня имели символические значения, которые проясняют его личность, мне кажется. А, может быть, нет, я не знаю, я не могу судить.

Полностью интервью с гостьей слушайте в аудиофайле.