За кадром Колокол - та же святыня, что и иконостас или храм
Программу "За кадром" ведёт Николай Мамулашвили.
Представители самых разных профессий, порой редких, порой экстремальных, но чаще самых обычных, – гости в нашей студии.
Испытатели, врачи, водолазы, пожарные, дипломаты, лётчики, автогонщики, альпинисты, журналисты и спасатели... Этим профессионалам есть, что рассказать об изнанке своей работы, о том, чего мы не знаем, о том, что обычно остаётся за кадром.
Их всех объединяет одно: любовь к своему делу. Это люди с характером, они никогда не отступают. Каждый из них обрёл настоящее признание и находится на своём месте.
Гость в студии – председатель Общества церковных звонарей, старший звонарь Московского Кремля, глава звонарей московского храма Христа Спасителя Игорь Васильевич Коновалов.
Работа звонаря… Кстати, это называется работой? Я правильно говорю? Или это нечто другое? Так вот, условно говоря, работа звонаря – она, наверное, очень сложная и всё-таки как-то сказывается на здоровье, потому что постоянные сквозняки на колокольне, возможно, что-то происходит, связанное с потерей слуха? Или нет?
И. Коновалов: К старости, как известно, люди и слепнут, и глохнут. И это может совершенно не зависеть от работы звонарём. Когда я начинал свой трудовой стаж, например, а начинал я его токарём, рядом с моим станком дядя громадной кувалдой правил 10-15-миллиметровый железный лист. И звуки, которые тогда при этом раздавались, были гораздо более мощные, чем звон колокола. Или, например, когда во время салюта стреляют орудия, они издают гораздо более мощные звуки, которые влияют на всего человека. А звонари вкладывают в ушки ватку, чтобы не глохнуть от мелких колоколов. Но на слух это практически не влияет, потому что и слух, и зрение снижаются у человека по другому поводу.
Что касается работы, мы всячески стараемся сделать, как у нас в храме Христа Спасителя и Московском Кремле, чтобы это не было работой, а чтобы это было радостью. Человек встаёт утром, подходит к колоколу, который, может быть, был отлит в 1997 году, как колокол Храма Христа спасителя на уже, к сожалению, разрушенном, уничтоженном ЗИЛе, или они были отлиты на Московском пушечном дворе в XVI-XVII веках, как колокола Московского Кремля. То есть, вы в любом случае прикасаетесь к уникальной вещи – к колоколу.
Колокола Кремля доносят нам с вами обертоны и звуки, которые слышал Иван Грозный, Михаил Фёдорович Романов. Когда нас пригласили Сокуров и Ведерников в Большой театр для того, чтобы помочь в постановке "Бориса Годунова" на малой сцене (к сожалению, этот спектакль сейчас снят), мы сделали колокольный звон, синтезировав его из тех колоколов, которые слышал царь Борис.
Вы записали звон колоколов и потом адаптировали его для постановки?
И. Коновалов: Да, мы его записали, совершенно верно. Записав звон любого колокола, вы можете слегка средствами современной аппаратуры подстроить его так, что он у вас будет играть в тональности оркестра. Это же прекрасно! Вместо того чтобы вешать в театре старинные колокола, которые отливались не для этого. Они и чистые ноты могут не выдавать, а звучать в четверть, в треть тона в какой-нибудь ноте. Для колокола это вовсе не обязательно. Для него важно, чтобы он звучал гармонично и долго.
Во времена татаро-монгольского нашествия, я где-то читал, на протяжении более 300 лет запрещалось звонить в колокола. Это правда?
И. Коновалов: Это действительно и так, и не совсем так. Дело в том, что в 1453 году, когда войска турок вошли в Константинополь, первым документом султана запрещался колокольный звон. Этот факт в истории известен. Турки обосновывали этот запрет тем, что колокольный звон беспокоит духов, витающих в воздухе, то есть, грубо говоря, чертей гоняет. После окончания в стране феодальной войны и воцарения Ивана III Русь ответила на это сразу могучим ростом своих колоколен и колоколов. Может быть, если этого указа турок не было бы, о запрещении колокольного звона во всех подвластных султану землях, может быть, на Руси не было бы Ивана Великого. Но, может быть, и был. Поэтому все те монастыри, храмы, которые оказались под властью магометан, в то время стали использовать всякие билки, клепалки. Когда стучат по доске, непонятно, то ли гвоздь забивают, то ли на молитву созывают. В общем, такая вещь. И вот эти билки, клепалки распространились на Востоке, а затем они были по мере ослабления турецкого ига заменены опять колоколами, что мы видим по всей восточной церкви.
Наши татары отличались веротерпимостью. Да, они уничтожали, сжигали, целые города вырезали, но не трогали церкви, не трогали веру. То есть, веруй во что хочешь, только почитай хана и плати дань. Вот и всё.
Как происходит обучение звонарей? Есть какие-то специальные школы? И насколько сложен процесс обучения? Как долго вообще обучают звонарей?
И. Коновалов: Я учусь до сих пор. Я начал звонить в 1984 году, но не могу сказать, что я знаю абсолютно всё. Иногда попадаешь на какую-то колокольню, видишь там остатки звонарских приспособлений, о которых ты ничего не знал, и думаешь, для чего это было сделано? Какая-то верёвочка цеплялась за какой-то, предположим, вал или специальный шкив, или ещё за что-то. Для чего всё это было сделано, не понятно. Многому приходится учиться и дальше.
А звонарь – это как любая профессия. Где-то около пяти лет нужно для того, чтобы человек, в общем, понимал, для чего он идёт на колокольню, как он должен за эти верёвки дёргать, вообще, что он должен делать.
Но школы как таковой нет? Но есть тогда, очевидно, какие-то наставники?
И. Коновалов: Школы есть. Не знаю, к сожалению или к счастью, но такие школы есть. Сейчас одну из них открыли при московском Даниловом монастыре. Есть при разных храмах в Москве всевозможные школы. Причём я иногда даже не знаю, на каком материале, кого и как они учат? Был у меня один такой случай, когда я основателя Минской школы звонарей, одного нашего коллегу, попросил в Тихвине в оба края покачать 10-тонный колокол. А он не знал, как это делается. Хотя он – отец-основатель Минской школы звонарей. Кстати, школа эта очень хорошая.
И как нужно было покачать этот 10-тонный колокол?
И. Коновалов: Нужно было в оба края позвонить. Это 10-тонный колокол, таких в Белоруссии просто нет. И вот надо в оба края покачать, чтобы язык бился из края в край. Колокол висит на хомутах, язык у него подвижен, так вот, направо-налево вы его гоняете, пока не начнутся соударения языка о стенки колокола. И колокол начинает петь своим естественным, мощным, красивым голосом, когда язык идёт в оба края.
Можно звонить от педали. То есть, подтягивается язычок к краю колокола, сантиметров на 8-10, верёвка спускается на педаль, на которую звонарь ставит ногу, и ударяет. Тогда получается более нужный ритм, удобно звонить, но колокол не поёт, как он должен.
Очевидно, язык 10-тонного колокола сам по себе очень тяжёлый?
И. Коновалов: Да, где-то около 300 килограммов весит.
И вот эти 300 кг звонарь должен раскачать? Наверное, есть колокола и тяжелее?
И. Коновалов: Есть, конечно, и тяжелее. В Троице-Сергиевой лавре весит колокол весом 72 тонны. Там надо 7-8 человек, чтобы раскачать его язык, чтобы он в оба края начал работать. Называется он "Царь-колокол" Троице-Сергиевой лавры. Мне довелось принимать участие в возрождении этих колоколов. Я выступил идеологом возрождения тяжёлых колоколов Троице-Сергиевой лавры. Мы восстановили "Годунова", колокол Бориса Годунова, колокол "Корноухова" восстановили. И по моему предложению и моему проекту был оформлен лаврский "Царь-колокол".
Не могу не спросить про московский Царь-колокол. Про него вообще много написано, много и фильмов сделано. Я просто хотел напомнить радиослушателям, считается, и это очевидно так, что Царь-колокол никогда не звонил.
И. Коновалов: Да, тот колокол, который сейчас стоит под колокольней Ивана Великого и у которого отколот кусок весом в 11,5 тонны, а, кроме того, есть ещё и 12 трещин длиной по 3-4 метра, никогда не звонил. Но он был отлит из колокола весом 10000 пудов, то есть, 170-тонного, который звонил порядка 50 лет. И язык от прежнего колокола, 10000-пудового, лежит под нынешним Царь-колоколом. Язык этот имеет такой серьёзный наклёп. То есть, язык этот бился о края, о стенки того, прежде бывшего колокола, который погиб при пожаре 1701 года. Пётр Великий, который, как известно, под Нарвой потерпел поражение в 1700 году, в 1701 году уже начал шведов побеждать. По итогам первых побед в Москве был организован фейерверк, от которого, собственно говоря, случился пожар, и погиб этот гигантский колокол "Алексея Михайловича", весом в 170 тонн. Нынешний Царь-колокол – это 202 тонны с небольшим.
Вопрос дилетанта. Как такую махину можно подвесить?
И. Коновалов: Есть великолепный альбом Августа Августовича Монферанна (Auguste Montferrand), в котором собраны его рисунки, на которых показано, как он доставал колокол из ямы.
Где его отливали?
И. Коновалов: Да, где его отливали. Все действия, описанные в этом альбоме, великолепно воспроизвёл А. Тарковский в фильме "Андрей Рублёв". Он сделал в фильме всё именно так, как нарисовано у А. Монферанна. А, собственно, как по-другому ещё? Над ямой строилась гигантская клеть из громадных дубовых брёвен, и колокол поднимали из расчёта один человек на пуд веса колокола. То есть, надо было 12 тысяч 500 человек, которые бы аккуратно по команде того, кто руководил процессом, либо директора завода, как это было у М.Г. Богданова, когда он поднимал "Большой Успенский" колокол. Он специальной такой палочкой с колокольчиком и тряпочкой стучал по нужному канату, и этот канат подтягивали. Там были специальные вороты, кабестаны. То есть, всё это было вполне естественно и понятно.
Очень часто на Руси поднимали колокола на церковные колокольни. Знали, как это делается. Посылали с завода мастера, у которого было всё необходимое: ворот, лебёдки, канаты. Знали, на какую высоту нужно колокол было поднять. Собирался в нужное время весь народ, проводилась, как бы это сказать, люстрация этого народа, чтобы не было грешников среди тех, кто поднимает колокол. То есть, люди знали определённые моменты, знали, кто и чем грешит в селе. В селе или маленьком городке всё было понятно. И этих людей не подпускали к подъёму колокола, потому что колокол – это такая же святыня, как и иконостас или храм. Поэтому, когда случились октябрьский переворот и следующие за ним события, советская власть, прежде всего, лишала церковь "голоса" – колокола. Мы знаем, что десятки и даже, может быть, сотни монастырей стоят не разрушенные, но без колоколов. Например, Новодевичий монастырь. Ни одного его здания не поломали. Или Донской монастырь, в котором было в своё время четыре колокольни, и ни одного колокола не осталось.
Вёл программу Николай Мамулашвили. Режиссёр выпуска Юлия Дунце.
