Собрание слов Большое интервью Евгения Каменьковича
Персоны
ДОЛИН: Сегодняшний гость нашей студии театральный режиссер и педагог, руководитель «Мастерской Петра Фоменко», одного из лучших московских театров Евгений Каменькович. Евгений Борисович, здравствуйте.
КАМЕНЬКОВИЧ: Здравствуйте.
ДОЛИН: Давайте начнем со свежайшей повестки – у вас вышел в вашем театре спектакль, о котором, мне кажется, вся Москва уже говорит, во всяком случае, большая ее часть, и уже аншлаги, и я думаю, что скоро заговорят и все прочие, и будут фестивали, «Маски» не только потому что это важно, а потому что резонансные спектакли обязаны таким образом какое-то распространение получать, по всей видимости, это «Сон в летнюю ночь». Мне тут же пришло в голову, что это какая-то третья или четвертая постановка за последние годы. Есть, я знаю, весьма успешная, даже я его видел, спектакль Кирилла Серебренникова, такой весьма экспериментальный. Расскажите, откуда взялась эта идея? Понятно, что она не может быть как бы оригинальной идеей поставить Шекспира, но сейчас, здесь и сейчас откуда-то взялось, почему и как этот спектакль, с чем вы связываете, как его не режиссер, но худрук театра такой его успех?
КАМЕНЬКОВИЧ: Ну, поскольку наш театр такой традиционно, как мне кажется, не самый простой, то есть простой, но и в то же время не простой, и у нас скопилось какое-то количество достаточно таких сложных спектаклей – «Носорог», «Улисс», «Дар», которые требуют, как мне кажется, очень серьезных душевных и умственных затрат от зрителя.
ДОЛИН: Я бы к этому еще добавил, что еще и прочитать первоисточник бы неплохо.
КАМЕНЬКОВИЧ: Ну, да. «Египетская марка», которую вообще нельзя поставить, мандельштамовская. И мы, конечно, интуитивно очень хотели вернуться к своим истокам, потому что первое, что мы натворили, когда еще были студентами, это была «Двенадцатая ночь», и «Двенадцатая ночь» прожила какую-то невероятно счастливую и длинную жизнь, несмотря на всякие там разные воды, и как бы мы вообще очень хотели вернуться к Шекспиру, очень хотели. У нас идут «Сказки Арденского леса», но это все-таки такая версия Юлия Черсановича Кпма, нашего постоянного автора, а вот чистый Шекспир… мы начинали репетировать «Макбет», эту проклятую шотландскую пьесу, у нас как-то ничего не получилось, в общем, много мы, чего хотели. И поэтому, когда Ваня Поповски назвал это «Сон в летнюю ночь», то, конечно, никаких разговоров и даже никаких обсуждений не было. Мучений было, две были позиции – это перевод, поскольку есть очень много переводов от всяких русских князей до Осия Сороки, и выбрали мы перевод все-таки Сороки с небольшими добавлениями.
ДОЛИН: Тут, наверное, нужно для наших слушателей пояснить, что переводы Сороки, они в сравнении со многими другими, как бы очень свободным, очень современным языком сделаны с какими-то просторечиями, которые, я думаю, для многих зрителей даже шокирующе, или читателей, выглядят в пьесах Шекспира, хотя совершенно, конечно, замечательный «Король Лир» его, и много, что я читал.
КАМЕНЬКОВИЧ: Ну, у него есть десять, на мой взгляд, выдающихся переводов, пять, на мой взгляд, такие самые лучшие, а пять дискуссионные, потому что есть и другие переводы. И вот, и, тем не менее, когда решился вопрос с переводом, дальше Ваня очень долго собирал компанию и поскольку у нас, мы уже прямо такие стали почти академией, потому что у нас есть старики, потом среднее поколение, потом одни молодые, вторые молодые.
ДОЛИН: Да и старики еще молодые.
КАМЕНЬКОВИЧ: Да и старики еще молодые, да. И как-то ему удалось собрать такую замечательную компанию, и все мы думали, что репетиция это будет такой сплошной праздник, но, я повторяю, у нас в театре просто ничего не бывает, и это, как ни странно, хотя это комедия, понятно, сказка, комедия, получилась такая очень кровавая работа - все ссорились, ругались, не знаю, спорили. Споры, конечно, были творческие, и до самого последнего дня, а я, поскольку теперь числюсь начальником, я это все должен был принимать или запрещать, или разрешать. Ну, в общем, пока не пришли зрители, у нас у всех в наших душах были очень большие сомнения, но зритель все расставил на места, и сейчас спектакль растет, как на дрожжах. А потом там еще была такая закавыка, Ваня, который, как мне кажется, с эстетической точки зрения ставит самые красивые спектакли в Москве, может быть, кто-то по возрасту застал «Балаганчик» или «Приключение».
ДОЛИН: Я застал «Приключение», успел его увидеть еще где-то, в ГИТИСе что ли игралось.
КАМЕНЬКОВИЧ: Да, в аудитории, где 22 человека в коридоре это смотрело.
ДОЛИН: И яблоки лежали на рояле.
КАМЕНЬКОВИЧ: Да, да, и потом мы изъездили с этим весь мир. Ну, в общем, неважно, но Ваня такой, он такой эстет, мне кажется, в режиссуре, и мы, конечно, ждали какого-то повтора или «Отравленной туники» гумилевской, безумно красивой, с какими-то гипермизансценами и гиперкостюмами. А, на самом деле, у Вани художника не было. Теперь, поскольку вы все-таки специалист по кино, я могу сказать, что Ваня почему-то решил, что художником у него будет Тимур Бекмамбетов. Я не уверен, что Бекмамбетов об этом знает, но Ваня…
ДОЛИН: Он услышит теперь это в нашем эфире.
КАМЕНЬКОВИЧ: Да, но как-то он где-то как-то с ним пересекся, он ему так понравился. В общем, как-то он его ждал, в результате не дождался, и поэтому у нас с художником стоит такое - загадочные три буквы «П.О.П..», даже я не знаю, что это значит, но мистификация в театре это очень неплохо.
Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.a
Собрание слов. Все выпуски
- Все аудио
- Маяк. 55 лет
- Собрание слов