Собрание слов Большое интервью Олега Басилашвили

ДОЛИН:  Сегодня наш гость замечательный артист Олег Басилашвили. Олег Валерианович, здравствуйте.

БАСИЛАШВИЛИ:  Здравствуйте.

ДОЛИН:  У нас цикл, посвященный 1970-м годам,  это десятилетие, ну, конечно, 1980-ми это будет тоже продолжено, когда возникло несколько ваших киноролей, которые вам принесли колоссальную популярность. И я, вспоминая эти роли, их как-то листая в голове - «Осенний марафон», «Служебный роман» и, наверное, в какой-то степени «О бедном гусаре замолвите слово», подумал, что слово, которое возникло, как термин в последние только годы, слово «рукопожатность», оно странным образом и есть та тема, которой в очень большой степени эти фильмы посвящены. И фильмы, и ваши там герои. И я подумал об этом странном совпадении, рифме какой-то что ли. Вот у вас нет такого ощущения, что мы сейчас в каком-то смысле переживаем эти новые 1970-е или новый застой? Или это просто, ну, мои какие-то фантазии, ни на чем не основанные?

БАСИЛАШВИЛИ:  Вы знаете, я  не думаю, что мы переживаем новые 1970-е, мы просто переживаем 2015-й и 2020-й год, больше ничего.

ДОЛИН:  Ах, вот, как.

БАСИЛАШВИЛИ:  Что лучше, что хуже, не знаю, сравнивать не могу. Мне, честно говоря, очень многое не нравится. Ну, вы знаете, не нравится еще и потому, что все-таки мне уже 80 лет, а тогда в 1970-е годы мне было, сколько, за 30. Это большая разница. Человек, который достиг 80-летнего возраста, чувствует себя несколько иначе и все кажется вокруг затуманенным. Теперь иное, как говорил Маяковский: «Сед височный блеск и взоры затуманены». Вот это то самое. Но, вспоминая 1970-е годы, конечно, вы правы абсолютно, но это были годы честные с позиции культуры. Я не видел во время 1970-х, в 1970-е годы не был знаком ни с одним кинематографистом или режиссером, которого можно было бы впрямую назвать конформистом или человеком, примазывающимся к власти, дабы иметь какие-то конфетки.

ДОЛИН:  Это серьезно? Потому что ощущение, когда ты что-то читаешь, что большинство было таково и только…

БАСИЛАШВИЛИ:  А вы понимаете, мы так воспитаны, у нас в башке такое, в душе. Мы все за, так сказать, ленинские нормы, тогда это было, это конец 1960-х годов, то есть Сталин исказил, а вот Ленин, надо идти по ленинскому пути. И остатки этих ощущений в 1970-е годы тоже они продолжали жить. Поэтому любое произведение культуры и искусства, ну, почти любое было посвящено этой теме. Мне кажется, что эти годы, они в какой-то степени значительно светлее с точки зрения культурной атмосферы, нежели чем сегодняшние. Казалось бы, надо было сказать, наоборот, но мне кажется, что вот именно так. Ну,  если возьмем, например, такой фильм, как «Осенний марафон» Георгия Данелии.

ДОЛИН:  Мне всегда хочется добавить: и Александра Володина.

БАСИЛАШВИЛИ:  И Александра Володина и так далее. Это же не просто фильм о любовном треугольнике. Естественно, это главное занимает – он, она и еще она.

ДОЛИН:  Ну, понятно, что это там не главное, а просто некая структура, форма классическая.

БАСИЛАШВИЛИ:  Главное-то что в этом фильме, это фигура советского интеллигента, умного, доброго, порядочного человека, который не может сказать «нет», когда требуется сказать «нет».

ДОЛИН:  И не может даже руки не подать, хотя не хочет подавать.

БАСИЛАШВИЛИ:  А почему, а потому что неудобно. Ну, человек подал руку, а ты ему не отвечаешь, ну, как это так. Прилюдно оскорбить человека неудобно. И вот эта наша интеллигентская неудобность, ну, что же, в конце концов, может быть, в этом и есть сермяжная правда, она же посконная и домотканая, как говорил Лоханкин, да, по-моему. Лоханкин говорил?

ДОЛИН:  Может быть, да.

БАСИЛАШВИЛИ:  Понимаете, она и привела к таким тяжелым последствиям, когда интеллигенция просто, так сказать, сидела и чувствовала, и не более.

ДОЛИН:  Ну, вот вы говорите об этом, как о явлении советской постоттепельной интеллигенции, и, наверное, вы правы, это не поспоришь. Но я тут же вспоминаю классику и понимаю, что традиции романов, а в случае Чехова уже и пьеса, посвященная лишнему человеку, это и есть формирование вот этого интеллигента после сумасшедшего Чацкого, который всем все в глаза пытался говорить, за что и был выгнан. Они все, даже эти романтические Онегин с Печориным и последующие герои Гончарова, какой-нибудь Обломов, неслучайно тоже в советские годы был настолько популярен прекрасный фильм, сделанный Михалковым, или чеховские герои, они все такие же, такие мягкие герои, которые не могут сказать «нет», которые живут в этой вечной неуверенности, которые подвешены даже между  женщинами и тем более между карьерой и творчеством, и они как-то висят над этим всем и не могут никуда деваться. И, похоже, что это какая-то вечная русская судьба, что она и не связана ни с какими эпохами.

БАСИЛАШВИЛИ:  Да, вы понимаете, в чем дело, и вот, наконец, когда разрешили говорить то, что думаешь, ведь у нас как, у нас же не снизу происходит инициатива, а всегда сверху – Иван Грозный, Петр I, Александр II, Ульянов Ленин, все сверху, а народ только выполняет более менее все предначертания с той или иной долей ненависти  к инородцам, больше ничего. Так вот, разрешили вдруг говорить то, что ты думаешь, не до конца, нет, но вот на 70 процентов, съезд народных депутатов СССР во главе с Горбачевым. Посмотрите, сколько людей возникло, ну, это даже невозможно пересчитать. Называю, оказывается,  Ельцин, Афанасьев, Собчак, какая-то Старовойтова, какой-то Ковалев, кто это такой, еще и еще ряд людей, просто я не хочу время занимать, мы все эти имена помним. А, оказывается, в людях-то все это бродило. И  будем это называть не 1970-е, это 1990-е годы, 1980-е конец, но это последствие того, что было зажато в 1970-е годы, но оно было. Оно было подспудом. И вот Горбачев открыл, приоткрыл крышку, и это вырвалось наружу.

ДОЛИН:  И как пар развеялось, и больше этого нет.

БАСИЛАШВИЛИ:  Нет. А потом возник  съезд народных депутатов Российской Федерации во главе с Ельциным, который произвел все реформы в нашей стране, плодами которых мы до сих пор пользуемся. И благодаря этим реформам, несмотря на их половинчатость и недоделанность до конца, то, что их не довели до конца, мы все это прекрасно понимаем, произведено только, ну, несколько букв – «А, Б, В, Г» и все, больше ничего не сделано, до буквы «Я» не дошло. Как бы начали реформы, разбежались перед пропастью, к которой Россия неслась, прыгнули на тот берег, и в это время влет нам, бах, и мы летим вниз. Вот такая история. Но они были начаты. Поэтому все, что мы сейчас имеем хорошего, это все плод вот этой каши 1970-х, 1980-х годов, отсюда родился и Гайдар, отсюда родились и реформы, и многое остальное.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.