Собрание слов Большое интервью Алексея Левыкина

РУЖЕЙНИКОВ:  Сегодня у нас в гостях директор моего, наверное, любимого, не то, что московского, а российского музея, директор Государственного исторического музея, можно еще в скобках сказать, что на Красной площади, Алексей Константинович Левыкин. Здравствуйте, Алексей Константинович.

ЛЕВЫКИН:  Здравствуйте. Спасибо за добрые слова. Но я со своей стороны тоже могу сказать о том, что, когда я услышал слово «Маяк», я сразу вспомнил «Маяк», радио «Маяк», наверное, когда я его слушал так активно, но никогда не думал, что буду выступать на нем.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, вот, видите.

ЛЕВЫКИН:  Большое вам спасибо за приглашение.

РУЖЕЙНИКОВ:  Большое спасибо за то, что нашли время. Так раскланялись. Ну, вы знаете, немножко истории все-таки нужно, моей истории. Я впервые оказался в Государственном историческом музее где-то примерно 44-45 лет назад.

ЛЕВЫКИН:  Ну, наверное, похоже так же.

РУЖЕЙНИКОВ:  Так же, да? Но у вас совершенно другая история. Немножко о личном, вы знаете, это безумно интересно. Есть династии актеров, есть династии военных, династии художников редко встречаются, есть династии историков. Но я бы все-таки не стал бы говорить, что это просто у вас династия историков. Получилось, что у вас династия директоров Государственного исторического музея. Как так получилось? Я понимаю, что это не то, что вас папа посадил, глубоко уважаемый человек. Это же удивительная вещь.

ЛЕВЫКИН:  Нет, нет. Спасибо вам за вопрос, потому что он очень интересный. Он вообще очень связан с судьбой каждого человека. Вы знаете, мой отец когда-то сказал мне, говорит: «Если бы не было войны, наверное, я бы стал строителем, как мои старшие братья». И в какой-то степени на то, что он стал историком, оказала влияние вообще вещь, которая не имеет никакого отношения к науке, может быть, к интересу первоначальному. А в какой-то степени, да, это тот ряд событий, который начался с 1941 года, когда он ушел добровольцем на фронт фактически в 16-летнем возрасте, из-за чего ему пришлось служить не 4, не 5 лет, а 9 лет в армии. И, скорее всего,  у него, может быть, даже  был случайный выбор историка. Вот первая случайность, которая у него произошла.

РУЖЕЙНИКОВ:  Интересно.

ЛЕВЫКИН:  Мой отец всегда достаточно, так сказать, в свое время он был профессором Московского университета, и Московский университет это был тот дом, в котором он жил, работал, где были его друзья, и его назначение на должность директора Исторического музея, которое произошло в 1976 году, тоже было формой случайности. Он никогда до этого не задумывался, и никогда его деятельность не была связана с музейной работой.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, дорогие друзья, так получилось, что я боком немножко связан с историческим факультетом МГУ имени Ломоносова, очень редко ученые  с этого факультета уходят в музейные работники. Почти никогда.

ЛЕВЫКИН:  Ну, это не совсем так, потому что достаточно большой процент тех музейных работников, которые работают в Историческом музее, все они выпускники исторического факультета.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я имел в виду профессура,  доценты, я вот это имел в виду. То есть сложившиеся  академические ученые.

ЛЕВЫКИН:  Да. Мой папа не уходил из Московского университета, он фактически продолжал работать в нем и числился на кафедре отечественной истории XIX века до последних дней своей жизни.

РУЖЕЙНИКОВ:  То есть, подождите, он еще, значит, Захарову застал.

ЛЕВЫКИН:  Ну, не то, что Захарову застал.

РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, просто это мой научный руководитель.

ЛЕВЫКИН:  Да, да, я знаю, что с Захаровой их связывали хорошие дружеские отношения, и я ее прекрасно знал, я ей сдавал экзамены и кандидатский минимум.

РУЖЕЙНИКОВ:  Сколько у нас с вами много общего.

ЛЕВЫКИН:  Так что в какой-то степени вот это целый ряд случайностей, которые потом превращаются в закономерность. Я, честно говоря, после окончания Московского университета тоже не ставил себе цели работать в музее, у меня, может быть, были совершенно иные интересы.

РУЖЕЙНИКОВ:  А у вас какая кафедра была?

ЛЕВЫКИН:  Тогда называлась кафедра  истории СССР периода феодализма, мой научный руководитель был Петр Павлович  Епифанов. Занимался я…

РУЖЕЙНИКОВ:  Я прошу прощения. Помните, как, я всегда рассказываю, очень смешная кафедра как раз кафедра вашего отца – кафедра истории СССР периода капитализма. Я ее называл футуристическая кафедра.

ЛЕВЫКИН:  Хотя очень сильная по своему составу.

РУЖЕЙНИКОВ:  Не то слово.

ЛЕВЫКИН:  Да и сейчас  она остается достаточно серьезным таким учреждением. И тут уже тоже ряд обстоятельств. То есть я закончил, где-то надо было, наверное,  определяться как-то с работой и мое начало работы  в бывшем тогда уже Центральном музее В.И.Ленина тоже мне казалось случайным. Все-таки, наверное, вот такое серьезное начало это мой приход в музей Московского Кремля, когда я уже, так сказать, пришел и понял, что это надолго, это серьезно, где я начал работать хранителем и где началась моя вот эта карьера.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я  настолько далек от этого и, разумеется, 99 процентов наших радиослушателей. Насколько это вас увлекло, насколько это интересно?

ЛЕВЫКИН:  Знаете, это очень интересно, потому что, когда ты начинаешь работать с музейным памятником, то я очень часто, ну, если образно сказать, то когда ты работаешь с  архивным источником, ты изучаешь, а когда ты работаешь с музейным памятником, ты берешь историю в руки. И очень часто этот памятник, он настолько объективен, это, допустим, может быть предмет, который принадлежал тому или иному человеку, или коллекция, которая принадлежала  тому или иному человеку.

РУЖЕЙНИКОВ:  Пощупать это руками еще.

ЛЕВЫКИН:  Да, и когда ты это видишь, у тебя, так сказать, ты действительно соприкасаешься с историей в самом непосредственном случае.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.