Собрание слов Большое интервью Федора Добронравова

ВЕСЕЛКИН:  В гостях давно ожидаемый Федор Викторович, меня предупредили, так надо, Федор Викторович, Народный артист Добронравов. Привет, Федь.

ДОБРОНРАВОВ:  Спасибо, Леш.

ВЕСЕЛКИН:  Ну, мы будем общаться на «ты», потому что мы люди, мы одного года,  Федь, между прочим, но ты старше на 2 месяца и 10 дней.

ДОБРОНРАВОВ:  Все посчитал.

ВЕСЕЛКИН:  Да, да, я специально думаю, как же все-таки Федор Викторович? Теоретически возможно это было, но это неправильно, мне кажется.

ДОБРОНРАВОВ:  Мне день рождения американцы испортили – 11 сентября.

ВЕСЕЛКИН:  Ну, ты помнишь этот день-то?

ДОБРОНРАВОВ:  Я помню, это были гастроли в Японии. Мы были в Токио со спектаклем Фокина «Превращение» по Кафке.

ВЕСЕЛКИН:  В каком театре, ты помнишь?

ДОБРОНРАВОВ:  С Театром «Сатирикон». И как раз вот это произошло, думали, что вообще оттуда никогда не уедем, никогда.

ВЕСЕЛКИН:  Ну, а чего, поднимали японскую театральную культуру бы.  А какой вариант еще другой? Денег платят много. Они, Федь, живут долго, японцы, рыбой питаются. Ты самый высокий был бы там.

ДОБРОНРАВОВ:  Ну, это да.

ВЕСЕЛКИН:  Они же маленькие, смотрели бы на тебя, как на гуру. Ну, с другой-то стороны.

ДОБРОНРАВОВ:  С другой стороны, да.

ВЕСЕЛКИН:  Конечно, надо было корни пустить там. Скажи мне, я вот в городе, из которого ты родом, и где заканчивал театральную студию, и где театр твой первый под названием «Рубль».

ДОБРОНРАВОВ:  Нет, я родился-то не в Воронеже. Я из Таганрога, я с родины Антона Павловича Чехова.

ВЕСЕЛКИН:  До большого города еще надо было доехать.

ДОБРОНРАВОВ:  Я приезжал сюда первый раз в 1978 году в Москву в надежде поступить вот тут напротив в цирковое училище.

ВЕСЕЛКИН:  У меня мама заканчивала его.

ДОБРОНРАВОВ:  Но мне сказали, что я слишком молод, надо армию отслужить, а потом приходить. Ну, армию отслужил, семья, и завод, и уже не до этого было. А потом самодеятельность и уже я вот в 1983 году, по-моему, поступил в Воронежский институт искусств, тогда он был. Сейчас академия.

ВЕСЕЛКИН:  Академией после того, как ты закончил его, стал?

ДОБРОНРАВОВ:  Ну, да, там еще после меня многие наши замечательные…

ВЕСЕЛКИН:  А там доска-то висит? Тебя же там, наверное, принимают по-другому совершенно, когда ты оказываешься с антрепризой на гастролях?

ДОБРОНРАВОВ:  В Воронеже? Ну, конечно, конечно, да.

ВЕСЕЛКИН:  Федор Викторович приехал.

ДОБРОНРАВОВ:  И мне приятно туда возвращаться, потому что там тоже были сладкие замечательные годы и студенчества, и три года после студенчества, Воронежский театр этот, тот самый «Рубль».

ВЕСЕЛКИН:  А вот по поводу циркового училища, все-таки это, так скажем, специфический вид искусства вообще, в принципе. Я, например, в силу того, что у меня мама цирковая бывшая, я, конечно,  понимаю, что там все по-настоящему происходит, и у меня вызывает это колоссальное уважение, потому что ты пока трюк не сделал, ты его повторяешь, и спрятаться не за что, и это работа каждодневная, потому что нужен тренер. Потому что драматический артист, это чего тут говорить. Ну, давай, скажем, не всегда, в общем…

ДОБРОНРАВОВ:  Ну, да, да.

ВЕСЕЛКИН:  Не всегда, в общем, не всегда. Слова выучил, тут зажгли свет, заиграла музыка и, в принципе, в общем, партнер помог. Откуда взялось вот это желание в цирке быть? И не просто в цирке, а клоунада?

ДОБРОНРАВОВ:  Ну, самодеятельность, я не знаю, желание. Я тогда не ощущал это, я слишком был молод, маленький был.

ВЕСЕЛКИН:  Нет, ну, ты кого-то видел там, скажем?

ДОБРОНРАВОВ:  Ну, у меня были кумиры, Енгибаров был,  Попов был, Никулин был, да многие. Тогда не так много было клоунов, которыми можно было восхищаться. Ну, то есть, вернее их наверняка, конечно, было много, но знали мы только тех, которых можно было увидеть по телевизору, тем более в Таганроге, в провинции. Шапито, которое приезжало, я тех клоунов не знал, но все равно это было для меня, как какой-то лучик, мечта какая-то непонятная детская. Вот  мне нравилось, когда люди смеются. И я довольно много времени потратил на то, что вот в самодеятельности занимался и освоил и «свободную проволоку», и «лестницу».

ВЕСЕЛКИН:  Какую ты «свободную проволоку», это прогибается?

ДОБРОНРАВОВ:  Да.

ВЕСЕЛКИН:  Так это же очень сложный трюк.

ДОБРОНРАВОВ:  Да, да, и «моноцикл», и жонглирование, и все. Ну, это был как бы такой, у нас был очень хороший наш руководитель нашей студии. Потом он стал старенький, ушел на пенсию, естественно все развалилось, и я просто ушел уже в народные танцы, и там уже танцевал, где  и познакомился со своей женой, и вот так мы…

ВЕСЕЛКИН:  Ты в танце познакомился с женой?

ДОБРОНРАВОВ:  Ну, мы знакомы раньше, еще, когда я  занимался в цирковом.

ВЕСЕЛКИН:  Закрутил в вальсе.

ДОБРОНРАВОВ:  В одном Дворце культуры просто занимались, поэтому знали-то друг друга давно, а вот более близко познакомились уже…

ВЕСЕЛКИН:  Какая интересная цепочка. Ведь венец творчества твоего, ну, все равно никуда ты от этого не денешься, и я не денусь, причем я очень это смотрю и смеюсь, вот эти «Сваты», эти «Кадры», вынуть все равно это невозможно. Но некие есть базовые ценности, которые на поверхности находятся. Мало, кто знает, что профессия артиста в основе своей театральной, это такой тяжелый, иногда депрессивный труд вот на сцене.

ДОБРОНРАВОВ:  Очень часто депрессивный. А сверху, да, сверху как раз…

ВЕСЕЛКИН:  Да, а сверху вот этот лак, который мы воспринимаем, цветной, переливается, все это замечательно, никуда не денешься от этого. И я даже понимаю, когда ты сказал: «Хватит «6 кадров», сколько можно», ну, в принципе-то можно, вот я сейчас с тобой встретился, ты цветущий розового цвета человек, хороший позитивный человек. Можно было бы продержаться, в принципе, еще лет 15, если бы костлявая рука голода тебя душила.

ДОБРОНРАВОВ:  Да можно. Нет, меня не голод душил, нет, можно было существовать наверняка, но это идеальный вариант был бы, наверное, если бы в моей жизни были и «6 кадров», и все остальное, и плюс еще и хорошие драматические роли. Каждый артист, о чем мечтает. Но когда предлагают одно и то же, и захлебываешься только этим, и никакого другого выхода не видишь, потому что все, что присылают на почту и дают это, это только вот это, формат, и больше ничего. И я так подумал, ну, что я родился, чтобы так уж… Ну, хочется, может быть, конечно, я не прав, может быть.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.