За кадром Тайны подземелий
Программу "За кадром" ведёт Николай Мамулашвили
Представители самых разных профессий, порой редких, порой экстремальных, но чаще самых обычных, – гости в нашей студии.
Испытатели, врачи, водолазы, пожарные, дипломаты, лётчики, автогонщики, альпинисты, журналисты и спасатели... Этим профессионалам есть, что рассказать об изнанке своей работы, о том, чего мы не знаем, о том, что обычно остаётся за кадром.
Их всех объединяет одно: любовь к своему делу. Это люди с характером, они никогда не отступают. Каждый из них обрёл настоящее признание и находится на своём месте.
Гость в студии – Вадим Михайлов, основатель и лидер международного и российского движения диггеров, руководитель Центра подземных исследований, а также руководитель аварийно-спасательного отряда "Диггер-спас".
Диггеры исследуют подземелья. Они видят там много интересного. Случаются также разные интересные находки. Я как-то спросил о кладах, и вы сказали, что клады встречаются частенько, в том числе и церковная утварь. А где обычно прятали церковные клады?
В. Михайлов: В подвалах снесённых монастырей на глубине делали колодцы-схроны. В Москве это Швивая горка и Ваганьковский холм, где уже не раз находили что-то. Под нынешней Библиотекой имени Ленина. Это, безусловно, Александровский сад с Неглинкой под ним. Ниже ложа Неглинной находится немало подобного.
Но что считать кладом? Можно найти отдельную вещь, которую можно отнести к фрагментам большого клада, по ней найти остаток этого клада, но это не будет считаться кладом. Клад – это или же полностью скомпонованный сундук, крынка или корчага. Или же это нечто спрятанное во вьюшке старого здания. Или схрон подвенечный и в мауэрлатах, таких больших подстропильных брёвнах. Всё это будут клады.
Но для нас клад – понятие гораздо более широкое, чем то, как клад определяется в энциклопедии Брокгауза и Эфрона. Для нас клад – это даже фрагментарные вещи, оставшиеся от быта людей, которые мы находим в многолюдных местах. Они были припрятаны с любовью, потому что человеку эти вещи были необходимы, чтобы выжить. Если там всего несколько стрел, остатков копий или спрятанный меч, который сгнил, с несколькими монетками на чёрный день, это уже для нас клад. И это очень важно, пусть даже если археологи это не признают кладом, так как мы это нашли в размытом виде, где-то в ходу. Но для нас это величайшие святыни, эти находки, артефакты, которые мы любовно собирали на протяжении многих лет. Вот это клад!
Что касается того, что мы периодически находим, знаете, это большая проблема, потому что, даже если сдавать это, на тебя будут косо смотреть, а не взял ли ты что-то. Поэтому у государства к этому сложилось определённое отношение.
А вот пресекать незаконную кладоискательскую деятельность очень важно. Но мы не полицейские. Но если нам вменят в задание отыскать что-то, мы отыщем. Пусть боятся. Но пока таких заданий не было.
В сфере безопасности, да, мы продолжаем работать все равно, даже и сами, уж не говоря о том, когда нас просят что-то делать. Недавно была попытка проникновения на запрещённую территорию, которую тайно предприняли под землей на Берсеневской набережной. Вместе с представителями охраны и правопорядка мы это сделали очень быстро, но пришлось применять тяжелённые отбойные молотки. Вот так вот делают люди. Они тайно создают склады, комнаты, контрафактные склады и много-много чего ещё. До этого была работа на территории одного привокзального сооружения, где в промзоне жили люди. Было обнаружено оружие, и тоже мы там работали, тоже помогли.
Сейчас под вопросом ЗИЛ. Кстати, на ЗИЛе мы бы и хотели сделать музей-клуб. Там есть подземное метро, то самое "Метро-2". В рамках развития территории можно было бы взять кусочек туннеля и заниматься с молодёжью доармейской подготовкой, цех, в котором был бы клуб-музей, и небольшую площадку перед ним для бронетехники и элементов фортификаций. Вы знаете, у нас будет чудеснейший, удивительный, необычный музей, где ещё можно будет сохранить элементы фортификаций, гибнущие в лесах и разворовывающиеся на металл, чтобы у нас осталось хоть что-то о величии России. Не там, где это кусками хранят, а где-то цельно, на одной территории. Вот чему надо обучать молодёжь. Величию нашей оборонной мощи с древних времён, включая времена Петра I, Кутузова и Багратиона. Ну и до последних дней развития подобных вещей. Для нас это очень важный процесс. Мы будем этого добиваться.
Пригласим туда молодёжь. Я знаю, что в этой зоне, а мы знаем где-то полторы тысячи ребят, которые вменяемые, нормальные, мы их знаем поименно, по спискам, они будут там заниматься. Я уже не говорю об их друзьях.
Вы просто упомянули Метро-2, так называемое "Метро Сталина"…
В. Михайлов: Да, объект Д-6.
Вы можете в общих чертах рассказать что-нибудь интересное об этом объекте?
В. Михайлов: Столько о нём уже было сказано. И сознательно ведь и искажаешь. Сами понимаете, что приходится это делать. Кстати, за что мы и в чести. Потому что наши искажения привели к тому, что очень серьёзные люди не попали туда, куда хотели попасть. А попали на ловушку и попались в результате. Нам как-то рассказали, что с помощью нас, а мы даже об этом и не знали, были выявлены шпионы с диверсионно-террористическими задачами.
Понимаете, этот объект развивался с прицелом на дальнюю дачу Сталина. И идея была такая, что первое лицо государства приедет в центр Москвы, там дублирующий бункер, подземный командный пункт, надёжно защищённый от бомб. А уедет на дачу, там тоже в бункере отсидится. В крайнем случае, там есть взлётно-посадочная площадка. Но дальше-то наши правители всё это развивали. Началась гонка ядерных вооружений, появились атомные и контратомные бункера, базы, СПУРы, ЗКП всякие и шахтные установки. И тогда бункер нужно прятать глубже. И стало развиваться Метро-2. И уже после этого стало понятно, что и между соответствующими заводами нужно было сооружать соответствующие узкоколейные сооружения. Минтяжмаш связать, МАПО "МиГ", другие заводы, даже маленькое НАТИ и крупное МАИ. А глубже появились шахты, через которые можно было войти в другие туннели. Собственно, идея была такой: раз существуют горные выработки обычного метро, что же им зря простаивать. Эти горные выработки соединили туннелями, появилось второе метро с сетью командных пунктов и различных операционных залов гражданской обороны, Министерства обороны и т.д. Таким образом, внутри Москвы развилось хозяйство "Метро-2". Это также отдельное метро между нашими высотками – от МИДа до Котельнической набережной. И отдельное метро Министерства обороны. Ну и ГРУ ГШ входило тогда в состав этого.
Но контролировать всю территорию было практически невозможно. Поэтому появились правительственные эвакуаторы, мотодрезины-единички. Тогда их называли "убийцами". А это были люди, которые находились на этих мешках с песком и несли караульную службу по туннелям. Это было необходимо, потому что шпион, вошедший в эту систему, будет гулять там неделями, но попадёт на важный объект. Но самое главное – пресечь его действия возле этого объекта. Основные контрмеры предпринимались на подходе к бункерам. И уж, поверьте, там стояли и стоят мощнейшие системы. Например, мы были в П.О.С.Ке (подземной оборонительной системе Кремля). Со сталинских времён там были установлены снайпер-пулемёты, которые не применялись ни на полях сражений, ни на знаменитом Атлантическом вале, ни на их полных противоположностях – линии Мажино и форте Эбен-Эмаэль, хотя там тоже было много дистанционного оружия. И даже знаменитый СПУР в Нахабино с его исследовательскими вещами не применял такие системы, которые были применены в этом оборонительном контуре (ПОСКе). Я считаю, что всё было сделано гениально, всякие ловушки. Но это было необходимо. Да, наше кротовство привело к тому, что надо было как-то охранять и до сих пор как-то нужно охранять подземные центры "Раменки-1", "Раменки-2" и многие другие вещи.
Вы рассказываете, и мне сразу вспоминается Индиана Джонс с его ловушками.
В. Михайлов: Но они же существуют действительно, разве что только шар на тебя не катится. Вот мы недавно попали в ловушку, а дед, который нам рассказал о других ловушках, показал их нам, и мы тоже посмотрели эти ловушки. Делались, например, ловушки и на кладбищах для того, чтобы просто никто не смог лечь в чужой склеп.
Да вы что?
В. Михайлов: Конечно, вам там зажмёт ногу, сработает капкан на ногу, или провалишься в колодец, где тебя больше никто не увидит. В подобных ловушках мы находили кости людей, которые ещё в давние времена провалились в колодец, где и погибли в страшных мучениях.
В разные времена это всё развивалось. И в тему "подземной войны" входят и ловушки на человека, созданные человеком для разных ситуаций. Скажем, известно знаменитое подразделение СС, одним из его кураторов был Отто Скорцени. Оно работало по пещерам против партизан. Собственно говоря, это были пещерники, спелеологи. Я знаю, что они пробрались к нам сюда, проникли уже на аэропорты. Идея была уничтожить Сталина и создать здесь массу взрывов и всего прочего. До батальона там шло под землёй. Их всех встретил под землёй "СМЕРШ". Это было подземное сражение, в котором не выжил никто. И среди наших были убитые и раненые. Но об этом эпизоде не знает никто. Узнав о нём только из пересказов разговоров ветеранов, мы решили это проверить. Что ж мы, подземщики, не проверим? И мы попали на территорию, испещрённую пулями, и увидели, что там шло сражение. И мы даже кое-что там нашли, о чём здесь нельзя рассказывать, передали это.
Это подтверждает "факт подземной войны" здесь, в Москве. Это были контрдействия против немцев, идущих со стороны знаменитого Чурилково и Пахры. То есть, Москва была очень серьёзно окружена, в том числе и под землёй.
Не могу не спросить о крысах-мутантах?
В. Михайлов: Мутация существует, но она небольшая, но, конечно, уникальна. Это эндемичная форма – троглобия. Она свойственна, например, только одной трубе. Например, во всём мире – одна труба, и в этой трубе только одна цивилизация живёт сейчас. Убей эту цивилизацию, и её не будет. Умрёт целый мир. Но о нём никто не говорит, потому что это нельзя показать. Ну, маленькая мутация разве что "Научфильму" будет интересной. А прессе ведь нужны гигантские крысы, монстры.
Действительно существуют крупные экземпляры крыс. И пару раз их видели. А рождаются они редко. И это плод, кстати, утечек из лабораторий. Мы побывали ещё во времена Союза в прошлом веке в определённых лабораториях, чтобы доказать, каким образом это попадает и как рождается. И там, действительно, в этих лабораториях белые огромные крысы и огромные кролики размером со свинью лежат. В радиологических лабораториях. На них проводятся разные исследования. Они там вырастают больше обычных размеров, но у них ломкие кости, и они умирают, эти несчастные существа. Опытные животные – тоже жестокая вещь. Я этого коснулся и увидел. Но измельчённые остатки биологической массы все равно идут в отстойники, утекают в другие места. Их едят тараканы и крысы. И кто от этого когда смутирует, никто не знает. Главное, что мутировавшее животное не даёт популяции. Оно умирает в одном-двух-трёх экземплярах раз в 15 лет. Ну, вот один раз увидели это, и с обычным нашим восторгом сразу об этом выступили, скорее надо всем рассказать. Рассказали. И это позволило развить теорию существования под землёй гигантских крыс, но уже другими, не нами.
Нам нужно было где-то промолчать, быть более гибче. Хотя тогда и труп показывали, но все равно он не вызвал особого интереса. Крыса была большой, размером с нутрию. В принципе, нутрия – это тоже крыса. До её размеров выросла обычная крыса. Вот это было уже необычным и позволило говорить о том, что существует тенденция к развитию огромных организмов. Хотя самое большое, что мы там встречали, был донный червь длиной в несколько метров, достаточно толстый и неуклюжий, в одном из отстойников. Да, действительно, есть какие-то крупные формы амёбообразных и червеобразных.
Но более интересными, я бы назвал их "типичными", являются пещерные существа, пришедшие, видимо, из карстов и живущие в наших околоканализационных пространствах, в дренаже и т.п. Это бокоплавающие рачки, прозрачные или слепые рыбки, которые иногда появляются, а иногда исчезают на несколько лет. Что позволяет им вдруг резко вырасти? Или огромная популяция тараканов, которые ползут некоторое время, переселяются, а потом раз и уже тараканов нет. Среди них мы видели и бразильские виды. Это такие крупные тараканы, которые могут достигать размеров воробья и даже летать. Но это ни о чём не говорит.
У вас есть сейчас уникальная возможность обратить к миллионам наших радиослушателей с пожеланиями, особенно к тем, кто, возможно, хотел бы заняться диггерством.
В. Михайлов: Очень сложная эта задача. Я вам благодарен за предоставленную возможность выступить. Потому что я всё время думал, ну как поговорить с людьми. У нас очень редко проводятся онлайн-конференции. Нас лишили обычного медийного поля. Понятно, почему и из-за чего.
Но, тем не менее, ребята нас находят. Я всем желаю не подпадать под влияние Интернета и прячущихся в Youtube под никами разных диггеров и странных сообществ, а, по сути, ведущих преступную деятельность против вас же самих. Я понимаю, что слушателям трудно найти нас, но найти можно, если посмотреть в Интернете, как выйти нас напрямую. Там есть даже телефон.
Единственное, что я хочу сказать: ребята, давайте все вместе выстроим новое диггерское сообщество, пока прародители его, если вы нас уважаете, живы. Для меня кумиром был Тур Хейердал. Я добивался и всегда буду говорить о Т. Хейердале, Ю. Сенкевиче, о многих других. Это постулаты. Если мы для вас тоже постулаты, давайте вместе создавать и клуб, и музей. Нам очень тяжело сейчас. Всё это нелегко делать. Нам нужны добровольные помощники. И, поверьте, гораздо интереснее вам будет потом погружаться в те недра, в которые вы будете достойны входить. А начинать это всё нужно всё-таки с подготовки. Конечно, историческая подготовка в этом деле даже более важна, чем физическая. Потому что можно быть амбалом, но абсолютно не знать истории и ею не интересоваться. Зачем ты тогда нужен? Люки поднимать? Подумайте о себе.
Я желаю вам не провалиться, не попасть в опасную историю. Наверное, надо всё-таки объединяться с нами и дружить. Да, у нас сейчас нет места, чтобы собираться, но мы всегда рады встречаться, разговаривать. Полагаю, что это и предупредит какие-то неправильные, опасные поступки.
Вёл программу Николай Мамулашвили. Режиссёр выпуска Юлия Дунце.
