Собрание слов Большое интервью Сергея Женовача

ДОЛИН:  Сегодня наш гость театральный режиссер и педагог Сергей Женовач. Сергей Васильевич, привет вам.

ЖЕНОВАЧ:  Здравствуйте, Антон.

ДОЛИН:  Ну, давайте начнем с вашей последней по времени премьеры в вашем театре, в «Студии  театрального искусства». По-моему, совершенно сенсационной получилась постановка «Самоубийцы» Эрдмана. Сенсационной говорю, потому что я пытался на нее попасть, и не удалось, мне рассказали в театре, что реально не войти, не попасть, не купить билет, то есть премьера сразу с первого спектакля вывела это в какие-то такие аншлаговые бестселлеры. И, нисколько не сомневаясь в ваших всех талантах, я все равно немного удивлен, потому что мне казалось, что эта прекрасная пьеса, я помню, когда ее начали впервые ставить, это в перестроечное время, я в школе учился, и все ее тогда читали, у нас в школе все ее читали, в гуманитарном классе, говорили, как это здорово, смело, потом она как-то, ну, будто исчезла, куда-то утонула на время. Почему вдруг сейчас вот такое? Это связано с постановкой этой пьесы, связано с самим текстом, как вообще получилось, что вы за этот текст ухватились?

ЖЕНОВАЧ:  Ну, так сложилось, что как-то сейчас с ребятами увлеклись литературой советского времени, и хотели сочинить работу по рассказам Зощенко. Уже мы объявили спектакль, я уже начал составлять композицию вместе со своим соавтором, замечательным художником Александром Давидовичем Боровским летом, и в какой-то момент вдруг поняли, что чего-то как-то не то, чего хотелось бы. Все-таки 10 лет театру, хотелось как-то высказаться в каком-то некоем интересном театральном сочинении, как-то более остро и более открыто, что ли. И уже оставалось до открытия сезона, наверное, несколько дней, неделя, и вдруг мы были на отдыхе, и вдруг как-то подумалось, а почему бы сейчас не попробовать «Самоубийцу». Вот как-то нас Зощенко подготовил к этому. Приехали в Москву, стали читать и поняли, что этот юмор и человечность, и острота как-то ложатся на душу. И вдруг возник момент, что  ужасно хочется это сделать. И как-то это быстро все стало сочиняться, придумываться, и вот возникло. И хотелось еще, чтобы соединилось три поколения наших воспитанников, ребят, и те, которые оставались в «Студии театрального искусства», и второй призыв, и вот уже третий, и вот как-то стало все это дело сочиняться. И, по-моему, Александр Давидович придумал потрясающее пространство для этой истории, это такая конструкция, коллаж из подлинных настоящих дверей коммуналок, которые… ездили по стране и наш технический директор Андрей Валерьевич Спасскин это все собирал. Огромная такая стена из этих вот, состоящая  из этих дверей. Потому что сейчас культура коммуналок уже потеряла свой смысл и значение, а в этой работе как-то вдруг это все вспомнилось и взволновало. И как-то так, и ребята все трудились, по-моему, как-то так увлеченно.

ДОЛИН:  Двери очень интересный образ. Я буквально день назад детей водил и сам ходил на прекрасную выставку новую в «Гараже», Луиз Буржуа прекрасная художница, у которой придуманы такие пространства, очень театрально, на самом деле, называет их «клетки»,  и многие из них состоят из реальных дверей, на каких-то написано: «Не тревожить», «Стучать». И она делает из них вот такие пространства замкнутые или полузамкнутые внутри этих бесконечных дверей что-то происходит, и сразу возникает и замочная скважина, и идея распахнутости или закрытости.

ЖЕНОВАЧ:  Да, да, и в данной истории тоже, потому что Николай Робертович, помимо того, что он был большим писателем.

ДОЛИН:  Речь идет об Эрдмане, авторе «Самоубийцы». Для наших слушателей уточняю.

ЖЕНОВАЧ:  Да, да, Николай Робертович. Это тоже удивительный автор, у которого сложилась непростая судьба.

ДОЛИН:  Ну, автор трагической судьбы, потому что он примерно, как Юрий Олеша, человек, в начале творчества которого все прочили ему фактически судьбу гения, и который после 2-3 книг действительно блестящих всю жизнь дальше писал вещи, ну, более или менее технические – инсценировки, сценарии для мультфильмов, какие-то вещи вынужденные. И для Эрдмана это фактически две пьесы – «Мандат» и «Самоубийца».

ЖЕНОВАЧ:  Да, и 7 лет на поселениях все-таки, его со съемок «Веселых ребят» забрали.

ДОЛИН:  Но не все знают, что «Веселые ребята» это тоже Эрдман, и Театр на Таганке это тоже Эрдман.

ЖЕНОВАЧ:  И не только «Веселые ребята», и «Волга-Волга». А самое главное то, что сложилось у людей такое впечатление, что после этих двух больших пьес «Мандата» и «Самоубийцы» вроде бы как бы это была такая поденщина, то есть выход из положения. Но время доказало, что это абсолютно не так, и я вот не знаю про ваше поколение, но вот наше поколение на эрдмановских текстах практически воспиталось. И фильм «Город мастеров», мультфильмы, допустим «Дюймовочка», мы все время говорим этими фразами, не понимая, кто их сочинил: «Вот поели, можно и поспать. Вот поспали, можно и поесть». Эрдман это и «Дюймовочка»…

ДОЛИН:  И «Снежная королева», по-моему.

ЖЕНОВАЧ:  Нет, «Снежная королева» это уже Шварца.

ДОЛИН:  Нет, нет, я говорю про мультфильм.

ЖЕНОВАЧ:  Про мультфильм, я сейчас не могу сказать. Я знаю, что Эрдман это еще последние фильмы Роу, эти все сказки со всеми этими веселыми, забавными шутками, это и фильмы по Чехову. В общем, много-много сценариев, и они действительно толковые:  «Шведская спичка», «Каин XVIII», много-много всего интересного. И  там есть такой парадокс, что когда эту пьесу читаешь, ты хохочешь, ты смеешься, и очень много разных эмоций, чувств она вызывает. А когда смотришь ее в театре, она почему-то становится какой-то однообразной, тоскливой. Все-таки у него все равно мышление, у Николая Робертовича было такое кинематографическое, хотя он прирожденный драматург, но все равно он мыслил какими-то кадрами, он как-то мыслил крупными планами и монтажом.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.