Собрание слов Большое интервью Игоря Чапурина

МИТРОФАНОВА:   Сегодня у нас в гостях российский модельер, создатель и владелец модного дома «Чапурин», невероятно, Игорь Чапурин.

ЧАПУРИН:  Невероятное вероятно. Добрый день.

МИТРОФАНОВА:   Кстати, Билан тоже недавно был, «невозможное возможно».

ЧАПУРИН:  Бесспорно.

МИТРОФАНОВА:   Игорь Чапурин, скажи, пожалуйста, ты мой давний друг, приятель и вообще моя любовь, и мы вообще друг к другу хорошо очень относимся, но скажи, как относится к тебе отечественная пресса, медиа? Вообще, вот тебе, как кутюрье, дизайнеру уделяют внимание или ты сам считаешь, что ты ремесленник, ты должен сидеть спокойно, творить в ателье, а пусть интервью Киркоров с Биланом дает?

ЧАПУРИН:  В какой-то степени я весь свой имидж и всю свою жизнь выстраивал вне позиционирования себя как личности. Я больше пытался обращать внимание на то, что я делаю. И  я не был карьеристом, я о карьере вообще мало, чего думал, я просто хотел заниматься тем, что я люблю, я хотел заниматься тем, о чем я мечтаю, и поэтому карьера у меня, честно, сложилась сама по себе. И если говорить о прессе, то когда пресса появлялась, она писала очень много, потому что пресса, появлялись глянцевые журналы, появлялось, так или иначе, телевидение, fashion телевидение. Сейчас все гораздо меньше, потому что, а чего скрывать, коммерция закрыла, коммерция, как атмосферные дожди, она закрывает все, и поэтому, если ты не являешься глобальным рекламодателем, то, конечно, о тебе пишут меньше. Меня это ни капли не тяготит, потому что в любом случае я остаюсь ремесленником и кого бы я в жизни ни одел, а понятно, что пришлось одеть очень многих, я все равно создаю дизайн и наслаждаюсь только этим.

МИТРОФАНОВА:   А вот такой вопрос, я в одном из интервью слышала, что ты говоришь: вот моя мама и папа отдали всю жизнь легкой промышленности. И ты это говорил с таким серьезным лицом, и я подумала, скажи, пожалуйста, а что это вообще такое легкая промышленность в те годы и вот сейчас? И вообще насколько вот это все промышленное ближе стало к человеку или дальше? Вот эти процессы глобальные. Но вот эта фраза: моя мама отдала жизнь легкой промышленности…

ЧАПУРИН:  Самое любопытное, я помню другую фразу мамы, которая еще тогда не догадывалась, что я буду работать в этой мнимой легкой промышленности, она мне всегда говорила: «Игорь, легкая промышленность, если честно, это тяжелая промышленность». Поэтому я, по большому счету, конечно же, работаю в тяжелой промышленности. У меня самым, наверное, таким сильным примером был мой дед, который был одним из лучших специалистов по переработке льна, который по Советскому Союзу открывал льнокомбинаты, собирал команду и дальше уезжал. Сейчас, создав свой Дом, и 15 лет мучаясь во всем этом, потому что с людьми всегда тяжело, любопытно, но тяжело, и создавать свою компанию, свой бренд, и руководить сотнями людей очень тяжело. Мой дед руководил тысячами, но он руководил, потом уезжал на нулевую позицию и заново все воспроизводил. Мама, будучи человеком, оставшимся рано без родителей, пришла закройщицей на огромную трикотажную фабрику и по завершению своей деятельности стала членом совета директоров. Она была феноменальный человек, которая мне дала логику, стержень. Отец был золотой молодежью, был, наверное, все-таки таким балбесом, он занимался оборудованием  легкой промышленности. Поэтому, если говорить о легкой промышленности, я, конечно, со всех сторон ее знаю, и на фабриках, и на этих комбинатах провел очень много времени. Легкую промышленность разрушили во время перестройки, и ее больше нет. То, что сейчас, это какие-то метеоритные осколки, которые пытаются во что-то соединиться. Я верю в хорошее, надеюсь, когда-нибудь это будет. Но нет государственной программы, поэтому пока этого нет.

МИТРОФАНОВА:   Ну, а понятно, что легкая промышленность к величайшему сожалению, это не первостепенная, наверное, все-таки история, если сравнивать, знаешь, с сельским хозяйством. Это как тот анекдот про  реформу театров, а  чего, говорят, у нас с сельским хозяйством все нормально? Ну, ты можешь, конечно, как больное, об этом сказать. Просто есть ли шанс вообще ее возродить, и с чего она начинается?

ЧАПУРИН:  Как бы то ни было, есть основополагающие промышленности, и то, что человек должен одеваться, и то, что человек носит одежду, и то, что вокруг этого происходит масса эмоций… Могу сказать, что до 1917 года наша страна была практически лидером по производству тканей и всего прочего, и даже были мировые дизайнеры, которые уже во Франции начинали проявляться, и после эмиграции, конечно, там, так или иначе, как-то состоялись. То, что сейчас наша страна живет больше за счет нефти, за счет сырья, в меньшей степени живет за счет интеллекта, за счет науки, и всю одежду, я, например,  со стыдом могу сказать, я очень переживаю, все мои близкие отдали, в принципе, я опять повторюсь, отдали себя этой легкой промышленности, я не использую в своих коллекциях ни одной российской ткани, потому что ее практически нет, я не могу их использоваться по тем или иным причинам, по, либо их качеству, либо по их цене, либо еще по каким-то свойствам. Я русский человек, который любит эту страну, который рожден в этой легкой-тяжелой промышленности, не использую практически русского ничего кроме головы своей, головы своих любимых сотрудников, и кроме их рук. Все. Странно?  Странновато.

МИТРОФАНОВА:   Это, наверное, одна из самых сложных отраслей импортозамещения, потому что это не только странно. Но неужели вообще нет ничего? А вот этот русский лен, куда он делся?  Вот эти поля с голубыми цветочками?

ЧАПУРИН:  Я, кстати, очень позитивный человек. Просто мы сейчас чего-то с тобой…

МИТРОФАНОВА:   Да я знаю. Нет, просто это важно, интересно людям, которые слушают. Не просто юмор Елены Воробей и Риты Митрофановой, а просто именно озадачиться чуть-чуть. А потом о fashion, кутюрье.

ЧАПУРИН:  Дорогая моя, смотри, вот тебе пример, моя мама и правда практически возглавляла огромную трикотажную фабрику по завершению своей карьеры. Этой фабрики больше нет. Я когда  бываю в этом маленьком городе, эту фабрику когда-то приватизировали, а потом ее просто всю разобрали и сдали в аренду пустые помещения. Если взять Москву, то, скорее всего, наверное, ни одной огромной фабрики по производству тканей не осталось.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.