За кадром Солдатский медальон
Программу "За кадром" ведёт Николай Мамулашвили.
Представители самых разных профессий, порой редких, порой экстремальных, но чаще самых обычных – гости в нашей студии.
Испытатели, врачи, водолазы, пожарные, дипломаты, лётчики, автогонщики, альпинисты, журналисты и спасатели... Этим профессионалам есть, что рассказать об изнанке своей работы, о том, чего мы не знаем, о том, что обычно остаётся за кадром.
Их всех объединяет одно: любовь к своему делу. Это люди с характером, они никогда не отступают. Каждый из них обрёл своё настоящее признание и находится на своём месте.
Гость в студии – командир московского поискового отряда "Обелиск" Михаил Поляков. Мы говорим с ним о работе российских поисковых отрядов, о тех, кто находит и возвращает стране имена героев, погибших в Великую Отечественную войну
Михаил, сегодня будем говорить о вашей работе, о работе ваших коллег. Вы делаете хорошее, доброе, благородное дело: находите наших погибших в войну бойцов и возвращаете родственникам их пропавших отцов, дедов и прадедов. Расскажите о ваших последних экспедициях. Что в них было примечательного? Поговорим также о ваших находках – солдатских медальонах. Вообще, как работают поисковики? На примере вашего отряда.
М. Поляков: Основная цель каждой экспедиции – найти останки солдата и вместе с ним медальон или какие-то иные документы, то есть, опознать его, установить личность. В практике нашего поискового отряда, а отряд существует уже 25 лет, так вот, за эти 25 лет нами поднято более 2 тысяч останков наших советских солдат и установлены имена 74 воинов. Почему такой маленький процент, вы спросите? Потому что не все воины носили при себе медальоны.
Говорят, что было такое солдатское суеверие, и бойцы не писали своих данных и не носили медальоны, чтобы пуля не нашла их, что называется. По крайней мере, такова легенда.
М. Поляков: Да, есть такая красивая легенда. Но бывало и так, что не все солдаты успевали получать эти медальоны, не все солдаты заполняли эти медальоны. Допустим, мы находим солдата, у него есть медальон, открываем его медальон, а тот внутри либо пустой, либо солдат в нём хранил иголки.
Что такое солдатский медальон? Это маленькая чёрная капсула размером с тюбик губной помады, только она была гранённая и развинчивалась на две половинки.
Но она была герметичной?
М. Поляков: Да. По идее, медальон должен быть герметично закрыт. Солдатский медальон развинчивается, и в него вставляется специальный бланк. Бланк этот состоит из двух совершенно одинаковых половинок. На этом бланке солдат дважды пишет свою фамилию, домашний адрес и адрес семьи.
Наверное, и откуда он был призван?
М. Поляков: Да, откуда был призван, каким военкоматом. А потом скручивает этот бланк в трубочку, вставляет в медальон и закрывает герметично крышку. И солдат должен был при себе по уставу носить этот медальон. Почему две одинаковые половинки у бланка? Потому что, если солдат погибал в бою, его однополчане прежде, чем его где-то похоронить в боевых условиях, должны были вскрыть этот медальон, одну половинку вкладыша забрать в архив части, чтобы можно было потом включить погибшего в списки боевых потерь и отослать похоронку домой. А вторую половинку, которая остаётся, опять закрутить в медальон и похоронить его вместе с убитым солдатом.
Но, к сожалению, в условиях боя не всегда это было приемлемо, это было сложно сделать. Иногда однополчане просто собирали медальоны у убитых солдат, целиком забирая их. И поэтому у тех погибших солдат, которых мы находим без медальонов, наверное, медальоны забирали.
То есть, никто не отрывал, как было положено, никаких половинок?
Поляков: Да, просто забирали медальоны иногда и передавали в штаб. Поэтому часто солдат мы находим без медальонов.
А у немецких солдат, кажется, были металлические жетоны. Их тоже ломали пополам. Одна часть оставалась на теле убитого солдата, а вторая забиралась?
М. Поляков: Да, совершенно верно. У немцев были металлические жетоны, которые носились германскими солдатами на цепочке, и по центру этого жетона была специальная перфорация, линия надлома, по которой этот жетон ломался. То есть, одна половинка оставалась на теле, а вторая забиралась в архив части. На жетоне была нанесена специальная нумерация, по которой было понятно, к какой части солдат относился и т.п.
Но что интересно (опять переходим к нашим солдатским медальонам), медальоны стояли на снабжении Красной Армии до октября 1942 года. Дальше их со снабжения сняли и оставили солдатам только красноармейские книжки. Естественно, эти красноармейские книжки, если они при убитом солдате оставались, были сильнее подвержены воздействию временем. И фактически, если мы находим погибшего солдата с красноармейской книжкой, от неё остаётся только одна обложка, и прочитать в ней что-то сложно.
Кстати, медальоны тоже. Если мы их находим, то очень важно, чем был заполнен бланк в медальоне: ручкой или простым карандашом.
А что было лучше? Карандаш или ручка?
М. Поляков: Карандаш, конечно, был лучше. Даже сейчас на подводных лодках ведут журналы простым карандашом. Именно грифель карандаша не подвластен времени. Он лучше сохраняется. А чернила от ручки могут расплыться, могут вообще смыться. И поэтому, если мы находим медальон и видим, что текст на бланке утрачен, то тогда эти медальоны мы передаём экспертам. И уже эксперты с помощью специальной аппаратуры читают и часто-часто восстанавливают утраченный текст, который мы визуально не можем увидеть. Ну, а простой карандаш, конечно, читается. Берём в руки бумажку из медальона и можем на ней прочитать, что написано. Но это только в том случае, если медальон был герметично закрыт. Если в нём есть какая-то, хотя бы минимальная, трещинка, либо он был закрыт неплотно, то в него может проникнуть вода, и тогда бланк просто сгниёт. В этом случае мы не сможем установить имя погибшего солдата.
А ведь бывало, что, кроме каких-то данных, солдат мог буквально нацарапать какую-то коротенькую записку и положить её в медальон? Вы ничего такого не находили?
М. Поляков: С этим очень часто мы сталкиваемся. Причём часто было так: видимо, стандартные бланки не всем солдатам доставались, а медальон у них был, и его нужно было чем-то заполнить. И тогда солдат отрывал, допустим, лист от тетради или находил какой-то клочок бумаги, заполнял его от руки, а иногда писал, что в случае моей смерти просьба сообщить туда-то. То есть, такая вот нестандартная запись. Закрывал всё это в медальон и носил при себе.
Несколько минут назад мы говорили о солдатских медальонах. А по каким ещё признакам удаётся установить имя погибшего бойца?
М. Поляков: Во-первых, это ещё награды. Кстати, в 1941-1942 годах награды были редки, не так часто ими награждали, это уже после 1943 года награждение стало более регулярным. И найти, если работаешь на позициях 1941-1942 годов, какую-то солдатскую медаль – "За отвагу" или "За боевые заслуги", это очень большая удача. Часто по номеру награды можно выяснить подвиг человека, который он совершил и за что он был непосредственно награждён. В частности, так нами был установлен солдат Фомин Михаил Яковлевич, уроженец Тамбовской области, у которого была найдена медаль "За отвагу". Работая по этой медали, мы установили, что этот солдат огнём ружейной гранаты подавил вражескую огневую точку и тем самым способствовал успешному проведению боя. И за это он был награждён медалью "За отвагу".
Кроме наград, по чему ещё можно установить личность солдата? При нём могут быть какие-то иные документы. То есть, иногда находится, например, комсомольский билет, который чудом тоже может сохраниться.
Иногда солдаты царапали свои имена и фамилии на кружках, фляжках и т.п.?
М. Поляков: Есть и такое. На каких-то предметах быта, что солдат с собой носил (на фляжке, котелке или кружке), тоже могла быть нанесена фамилия и даже адрес. Бывает и так. Но это дает лишь косвенное подтверждение. Почему? Потому что подобные предметы быта могли переходить из рук в руки. Они могли от одного солдата попасть к другому. Поэтому, если мы находим солдата с какой-то подписанной вещью, здесь обязательно нужно подтверждение архива. Например,если мы нашли солдата у какой-то деревни и у него был с собой подобный именной предмет, мы должны обязательно подтвердить архивом, что именно этот солдат погиб под этой деревней. И тогда мы возвращаем ему таким способом имя.
В программе мы упоминали про погибших немецких солдат. Вам приходилось заниматься эксгумацией их тел? Я слышал, что некоторые ваши коллеги из принципиальных соображений не трогают останки немецких солдат. Мол, никаких дел не хочу иметь с захватчиками и завоевателями. То есть, эти тела оставляют там же, где их и находят. Лично вам попадались тела немецких солдат?
М. Поляков: Да, попадались. В уставе нашей организации – поискового отряда "Обелиск" – ясно сказано, что основная наша цель – это увековечивание памяти павших защитников Отечества. То есть, основная цель – это найти наших не захороненных солдат. Ну а если нам попадаются немецкие солдаты, в этом случае мы сообщаем об этом в соответствующие организации, которые целенаправленно занимаются именно немецкими солдатами. Например, есть такая организация, которая называется "Народный союз Германии". Представительства данной организации находятся в каждом регионе, в том числе в Калужской и Смоленской областях. Мы связываемся с ними и вызываем их на место обнаружения. И уже на этом месте они работают самостоятельно. Они останки немецких солдат забирают и увозят для захоронения на специальных современных кладбищах.
Понятно, что в зоне боевых действий находят оружие и боеприпасы. Я знаю, например, что для чёрных копателей заваленный сухой блиндаж – это настоящий Клондайк, потому что именно в таких местах оружие, боеприпасы и разные вещи солдатского быта сохраняются почти идеально. Если поисковик находит оружие и боеприпасы, он может что-то оставить себе на память или пополнить свою коллекцию? Или он обязан всё это сдать?
М. Поляков: Во-первых, обо всех случаях обнаружения оружия и боеприпасов сообщается в местные органы УВД и сапёрам при МЧС. Сапёры с нами регулярно работают, когда происходит какая-то экспедиция. По итогам экспедиции вызывают специальный отряд сапёров, который занимается уничтожением найденных боеприпасов. Поэтому здесь действует вот такая строгая система отчётности, она существует.
А что с оружием всё-таки? Вот, например, нашли вы пистолет, немецкий автомат МП или наш ППШ?
М. Поляков: Мы обязаны известить об этом органы внутренних дел.
То есть, это всё сдаётся и забирается?
М. Поляков: Да.
Значит, поисковик не может ничего взять себе на память, скажем так?
М. Поляков: Да.
Понятно.
М. Поляков: С законом никто спорить не собирается.
У нас осталась буквально пару минут. Давайте поговорим о чёрных копателях. Что это за люди? И приходилось ли вам с ними сталкиваться?
М. Поляков: Чаще мы видим результаты их работы. Приходишь в лес и видишь, что какая-то стрелковая ячейка раскопана неизвестными лицами и косточки солдат лежат по отвалам земли, просто разбросаны. Также видно, что копавшие взяли какие-то, может быть, железки, унесли с собой, а косточки разбросали по сторонам. И самое обидное, когда на этом месте находишь солдатский медальон, разрубленный лопатой, который уже невозможно ни прочитать, ни восстановить.
А зачем его было разрубать?
М. Поляков: Ну, случайно. Копали неграмотно, рубили корни. Мы же, если начинаем раскапывать солдатскую ячейку или окоп, работаем по правилам, близким к правилам проведения археологических работ.
А как это происходит? Хотя бы в общих чертах?
М. Поляков: Во-первых, чтобы найти какое-нибудь солдатское захоронение, нужно грамотно уметь работать не только металлоискателем. Металлоискатель может с глубины взять какие-то металлические предметы, которые были, допустим, на солдате. То есть, это пряжка, подсумок с патронами, перочинный ножик, который при солдате мог находиться, котелок или алюминиевая фляжка. Но в некоторых случаях, когда мы поднимаем солдат, у этих солдат никаких металлических предметов при себе нет, и вот такого солдата возможно найти только с помощью главного инструмента поисковика – при помощи щупа. Щупом прокалывается слой земли и по звуку, когда щуп упёрся в какой-то предмет, можно определить, какой предмет находится внизу. Если это камень, то один звук, дерево даёт другой звук. А вот если щуп упёрся в кость, звук слышен совершенно особый. И опытные поисковики уже по звуку определяют, что находится под землёй. И, в основном, конечно, по окопам и стрелковым ячейкам работаем не столько металлоискателем, сколько щупом, потому что солдаты могут быть вообще без каких-то металлических предметов. А потом уже постепенно слой за слоем снимается, и если мы точно знаем, что там останки, мы работаем наиболее аккуратно, чтобы увидеть, в каком положении, допустим, человек лежит. Бывает, поднимаешь окоп, а солдат в нём сидит на дне, видимо, был ранен. Рядом с ним раскрытый индивидуальный медицинский пакет, лежат какие-то ампулы. И ты примерно уже представляешь картину того боя. Что происходило в последние минуты его жизни.
Вёл программу Николай Мамулашвили. Режиссёр выпуска Юлия Дунце.
