Собрание слов Большое интервью Татьяны Визбор

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Трудно предварять сегодняшнюю беседу. Трудно, потому как, может быть, это не самая веселая дата, 17 числа 1984 года ушел от нас Юрий Визбор. Если представлять Юрия Юзефовича.

Т.ВИЗБОР:  Иосифовича, ну, по-русски.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, так случилось, что он был Иосифович. Десять раз говорить, кто такой Юрий Визбор, наверное, не нужно. У нас сегодня в гостях Татьяна Визбор, дочь Юрия Визбора. Здравствуйте.

Т.ВИЗБОР:  Здравствуйте.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  А мне почему-то приятно всегда его было за глаза называть Юрий Юзефович, хотя его так никто не называл.

Т.ВИЗБОР:  Ну, правильно, потому что его отец, когда здесь жил, он в органах работал, и сразу вот эти все непонятные «ас», когда Визборас, еще по-другому, и Юзик его в семье звали, Юзеф, естественно, он стал Иосифом. Ну, вот и отец мой стал Юрий Иосифович.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Наверное, вы знаете, очень плохо хлопать по плечу спустя, через года: «А, это вот Юрка Визбор», тем более, я с ним не был знаком. То есть здесь не по возрасту никак, никакой фамильярности быть не может. Но очень трудно называть даже за глаза по имени и отчеству, потому что мы всегда его знали, те, кто пел, те, кто не пел, те, кто смотрел кино, те, кто не смотрел кино, те, кто покупал журнал «Кругозор», знали просто Юрий Визбор. И, в общем-то, Юрием Иосифовичем он стал уже после смерти. А вот, скажите, пожалуйста, это вопрос, он не жареный, вам не обидно, что первая его большая пластинка вышла только после смерти?

Т.ВИЗБОР:  Обиды здесь никакой нет. Дело в том, что это какая-то удивительная вещь, не связанная даже только с нашей страной, это вообще какая-то для меня загадка и странность, но, тем не менее, у отца даже есть в песне, сейчас никто не хочет хотя бы умереть лишь для того, чтобы вышел первый сборник. Это песня, которую он посвятил Владимиру Высоцкому. Да, действительно, и первая пластинка большая, и, кстати, в журнале «Театр» должна была выйти, при его жизни должна была выйти, он не дожил месяц практически, Михаил Швыдкой мне об этом рассказывал, он тогда был главным редактором журнала «Театральная жизнь», и там выходила пьеса отца «Березовая ветка», он ее тоже не увидел. Но по идее она должна была выйти. Что касается пластинок, книг, у нас очень любят покойников, да, потому что они уже ничего не могут, уже не могут ни «за», ни «против», никак. И это очень удобно, согласитесь, если вы власть предержащие, это очень удобно.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Можно, конечно, кокетничать, и говорить: «Я к счастью не принадлежу», ну, я не знаю, я к ним не имею отношения.

Т.ВИЗБОР:  Нет, поэтому, знаете, будем говорить так, слава богу, что вышла, выходит и продолжается, и масса проектов, связанных с отцом. Проект – слово дурацкое, но, тем не менее.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Да ладно уж, чего.

Т.ВИЗБОР:  Да. Он, во всяком случае, не на плаву.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  А он вписался бы сейчас, нет?

Т.ВИЗБОР:  Конечно.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Почему конечно?

Т.ВИЗБОР:  Мне когда-то говорили, что он бы пошел работать в МЧС. Ну, не до такой степени, но, тем не менее, он был бы близко где-то, потому что он очень уважал, ценил и его друзья, как правило, люди достаточно мужественных профессий. А, если они занимаются другими профессиями, не мужественными, то они сами по себе мужественные люди. Он человек мира, отец, и был, и всегда будет. Он собирался снимать документальное кино с американским телевидением, но тогда его чуть из партии не выгнали, вообще он был не выездным.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Это запросто вообще.

Т.ВИЗБОР:  Конечно, для того чтобы ему сниматься в Италии в «Красной палатке», Калатозов, говорят, партбилет на стол клал и так далее.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Калатозову было, к сожалению, все равно уже.

Т.ВИЗБОР:  Меня, между прочим, тоже не выпустили в лагерь русского языка в Чехословакию в 8-м классе.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  У вас биография была папой подпорчена?

Т.ВИЗБОР:  Конечно.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Прелесть какая. Это все неправда. Я разговариваю с нынешними 20-летними, ничего этого не было, все это мы рассказываем сказки, на самом деле.

Т.ВИЗБОР:  Байки?

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Конечно.

Т.ВИЗБОР:  Нет, ну, при этом я не могу сказать, что было как-то тяжко или тяжело, мы находили вполне себе, чем заниматься в нашей стране, и это никогда не было скучно, потому что страна огромная. Я действительно проехала тоже, как и отец, но отец, конечно, больше, чем я, несомненно. А я в силу, может быть, даже пола своего не так много видела и знаю, но, тем не менее, от Прибалтики до Читы легко.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Вы знаете, сейчас мы не любим никуда выезжать, мы, якобы, пассионарии, представить надо, что такое от Прибалтики до Читы. А вообще вас отец и мама приучили к путешествиям или нет? Или все-таки это уже пришло, когда была профессия, когда вы стали журналистом?

Т.ВИЗБОР:  Нет, когда и журналистом, и с папой мы ездили, и с мамой я ездила, и потом, я не знаю, может быть, у нас какая-то уникальная школа была, да вряд ли. У нас учитель по биологии нас брала, начиная с 5-го класса, и мы катались вообще просто по стране. Мы Кавказ и ту же самую Прибалтику, все три республики, и Молдавия, и Украина.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Родители спокойно отпускали? Потому что сами такие непоседы были?

Т.ВИЗБОР:  Конечно. Ну, у нас же не было никаких мобильных телефонов. Хорошо, если…

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Да, кстати, их не было.

Т.ВИЗБОР:  Конечно, ничего не было. Мало того, почта еще не везде, как говорится, работала, и связи, ни раций, ничего подобного. Ты уезжаешь какого-то числа, и такого-то числа тебя должны встретить на вокзале. Вот, если тебя не встречают, вот это уже проблема, значит, надо уже какие-то меры предпринимать, искать, куда пропал ребенок. А так совершенно спокойно, абсолютно спокойно. Потом уже я от радиостанции «Юность» ездила, два месяца провела на БАМе, это был, дай, бог, памяти, 1980-й год. Потом я работала…

И.РУЖЕЙНИКОВ:  А я в 1982-м.

Т.ВИЗБОР:  Я работала, в 1980-м это был БАМ, был Новосибирск, был Минск, потом я работала, я пришла на практику и продолжала там работать до определенного момента, опять-таки фамилия подпортила, когда я закончила…

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Вот, я прошу прощения, я вас перебиваю, объясните, пожалуйста, я читал про эту историю, что действительно вам было очень тяжело с вашей фамилией.

Т.ВИЗБОР:  Конечно.

И.РУЖЕЙНИКОВ:   Ну, там вот эта фраза Лапина.

Т.ВИЗБОР:  «У нас есть завод «Красный пролетарий» и нам не нужны трудовые династии».

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Да, прелесть. Ну, это надо знать, кто такой… Я, к счастью, не застал, но про него можно читать везде, у всех есть.

Т.ВИЗБОР:  Да, руководитель Гостелерадио СССР, Сергей Георгиевич.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Вы начали ездить при жизни отца, и вы почти сравнялись, получается, по путешествиям?

Т.ВИЗБОР:  Нет. 

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Он совсем непоседа был.

Т.ВИЗБОР:  Он совсем, его в Москве редко было, когда застать, поэтому, нет, конечно, мы не сравнялись, не в этом дело. А мы наперегонки не бегали, просто была необходимость, и был интерес. Интерес был бесконечный, я не знаю, мне очень нравится. Ну, путешествия были всегда связаны с работой практически, если не считать школьных каких-то, но все равно даже в школе это тоже было крайне интересно. Мы же не просто ходили по улицам и зевали, мы посещали музеи, мы в Домский собор, я помню, первый раз попала в 12 лет, тоже с классом ездили, это было крайне интересно, все интересно. «Драмкружок, кружок по фото, а еще мне петь охота». Вот то, чего я сейчас не наблюдаю. 

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Так, может быть, мы просто не видим, на самом деле?

Т.ВИЗБОР:  А, может, и не видим. А давайте думать, что мы не видим.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  У меня все время такое, я вот на нашу, я уже по-стариковски, вот, я на нашу молодежь, я действительно рассчитываю на тех, кто родился после 1991 года. Я на них очень рассчитываю, они очень свободны. У них там ветер в голове, или тот ветер, который я просто не осознаю. Ну, и бог с ним. Про Юрия Визбора.

Т.ВИЗБОР:  Про Юрия Визбора я могу сказать еще то, что вот то, что меня всегда не то, что забадывает, а то, что как-то мне покоя не дает, потому что как будто бы в определенный момент было стыдно, потому что люди, которые работали тогда, это не только отец, это было принято. Если ты пишешь о нефтяниках Каспия, ты должен с ними поработать, ты должен месяц с ними на этих камнях, на вышках и так далее. Если ты пишешь о геологах, значит, ты должен в партию, в экспедицию сходить. Это обязательно, иначе ты не имеешь права этого делать. Если ты, там какие-то штуцера менял отец, он работал, где он только ни работал, именно для того, чтобы потом написать достойный и реальный репортаж, или потом уже, как это появилось в «Кругозоре» песня-репортаж.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, вы знаете, это же не просто было востребовано, это еще, в общем-то, и правило, это невозможно было написать.

Т.ВИЗБОР:  Ну, сейчас вы можете себе представить, что вот поднялись, встали и уехали добывать там чего-то.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, не могу. Я даже могу сказать, почему – денег нет месяц тебя держать. Нет, ты вот езжай, поговори и расскажешь про тяжелую жизнь нефтяников.

Т.ВИЗБОР:  А лучше по телефону или по Skype.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  По Skype, зачем, новые технологии.

Т.ВИЗБОР:  Но, кстати, вот опять, но это же тоже не плохо, это же хорошо. 

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Тоже хорошо, да. Я вспоминаю песню, которая не принадлежит Юрию Визбору, песня, которая была безумно популярна, популярна до сих пор, она никакого отношения к геологии не имеет, но была написана Кукиным, когда он был…

Т.ВИЗБОР:  «За туманом»?

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, конечно, когда он в партию поехал. Дорогие друзья, не в ту партию. И на станции то ли Таштагол, то ли Шерегеш, сейчас это горнолыжный курорт мой любимый, там он написал эту песню.

Т.ВИЗБОР:  А вообще он был тренером по фигурному катанию.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Да, вот так вот. А почему среди журналистов много пишущих, на ваш взгляд? 

Т.ВИЗБОР:  Ну, потому что они пишут по определению.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Пишущих песни.

Т.ВИЗБОР:  А кто? Ну, кто?

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, Кукин, допустим.

Т.ВИЗБОР:  А Кукин, я еще раз повторяю, Кукин не был журналистом никогда в жизни.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Профессиональным не был. 

Т.ВИЗБОР:  Нет, и не был никаким.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, он писал там что-то.

Т.ВИЗБОР:  Ну, нет.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  То есть я путаю и заблуждаюсь.

Т.ВИЗБОР:  Да, путаете. Клячкин Женя тоже не был профессиональным журналистом, он был вообще-то музыкантом профессиональным, вот чего. Юра Кукин был тренером по фигурному катанию. Он всегда повторял фразу: «Хочешь жить, умей вертеться», имея в виду как раз…

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, это, похоже, фуэте, я, правда, не знаю, как это, тройной тулуп.

Т.ВИЗБОР:  Нет, это ошибка, он не был никогда журналистом. Боря Вахнюк писал, он был журналистом и писал замечательные песни. Я вспоминаю последние концерты «Журналисты поют».

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Вы знаете, я готов признать, что я ошибся, и мне почему-то всегда казалось, что Кукин журналист, потому что я вспоминаю его репортажи.

Т.ВИЗБОР:  Мама у меня журналист была.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Это я прекрасно знаю. Скажите, ушло это время людей, которые, я не говорю про Грушинский фестиваль.

Т.ВИЗБОР:  Почему?

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Потому что это бренд, это превратилось в бренд.

Т.ВИЗБОР:  Ну, да, да.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Когда профессионал, большой профессионал, который выступает на сцене, когда он слышит КСП, у него сразу отрицательная коннотация. То есть ни КСП, ни Грушинский фестиваль, ни куст МИФИ мой любимый, который был, то есть ушло это время людей, ну, не с гитарами, людей, которые поют или нет?

Т.ВИЗБОР:  Нет, конечно, и не уйдет никогда.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  А у вас это подозрение?

Т.ВИЗБОР:  Нет, не подозрение, абсолютная уверенность. Просто сами посудите, гитара самый демократичный инструмент, а самое просто самовыразиться, это что-то себе спеть.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Хорошо, а написать еще, это уже труд, а это уже и время другое у нас сейчас.

Т.ВИЗБОР:  Ну, у кого-то труд, возможно, а у кого-то и талант, наверное. Да, время, вперед. Сейчас очень много хороших авторов. Меня очень часто спрашивают, а почему сейчас нет Юрия Визбора,  Владимира Высоцкого, Александра Галича, Окуджавы. Я говорю, почему нет, они есть. Только дело в том, что вот вы сейчас помните, кто из космонавтов сейчас в космосе летает, вы не скажете навскидку, да. А кто были первые космонавты, вы скажете, там 5-7 человек вы назовете.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, почему, я зато могу сказать, кто из современных космонавтов мой любимый, это Крикалев. Потому что космос для меня это то, что ушло у нас почему-то в стране, это величайшие герои, величайшие романтики, я считаю.

Т.ВИЗБОР:  Да, это правда.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Если не быть знакомым с творчеством Юрия Визбора, если не быть знакомым с вами, а с вами лично познакомился я только сейчас, про вашу маму я давно знаю, моя жена песни вашей мамы очень любит. А Визбора я пел с 1980-го года, наверное. Читаешь: «Фонд Юрия Визбора», которым вы руководите.

Т.ВИЗБОР:  Фонд памяти, да.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Потом сразу: мемориал, концерт памяти, еще и еще. Вот я уверен, вы абсолютно не хотите, чтобы Юрий Визбор превратился в мемориал, потому что в отличие от политиков, политик, как, он умирает и, на самом деле, все, кроме скорбных или веселых дат и лозунгов ничего не остается. Поэтам, музыкантам, писателям повезло больше – ты берешь книгу и ты переживаешь то, что он написал, когда был жив 200 лет назад или 20 лет назад. Но мы любим целовать в засос покойников, это я не к вам, и превращать все это в такую глыбу, мемориал. Вот как сделать так, вы знаете, я не буду говорить, чтобы такие, как Юрий Визбор, потому что их таких нет, каждый из них индивидуален, их вообще десяток из 1960-х годов, вот, чтобы они в мемориал не превратились? Вот очень не хотелось бы.

Т.ВИЗБОР:  Мне кажется, это очень просто, потому что надо просто человека воспринимать и говорить о нем, и вспоминать, как человека разнохарактерного и, в общем, разножанрового, если говорить об отце, и со всеми своими недостаткам и достоинствами одновременно. А, если мы будем только, у меня вот семья, например, которые, и отец, и мама, они феерически остроумные люди, остро умные, понимаете. И воспринимать это, вот вы мне говорите про памятник, я даже не понимаю, о чем это, потому что это до такой степени не про папу и до такой степени не про нас.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Вам проще и сложнее, это ваша личная история, вам проще и сложнее.

Т.ВИЗБОР:  Нет, дело в том, что пока я жива, и пока, во всяком случае, не то, что я пока жива, а пока существуют люди, которые его помнят реально, мы выпустили, ну, то есть его друзья, Аркадий Леонидович Мартыновский, в частности, он зам. директора НПО «Энергия» был всю жизнь, руководил этой замечательной организацией, он его познакомил с космонавтами, и с Валерием Рюминым, дважды Героем Советского Союза, с которым отец, связывала их поистине мужская настоящая дружба, как бы это пафосно ни звучало. Первое издание этой книги называлось «Просто Визбор», там реальный отец с его промахами, неудачами, метаниями, радостями, счастьем или, наоборот, несчастьем, глазами его друзей, абсолютно примитивно написанными, то есть вот так, как человек говорил. Вот записали, как говорил, как он его помнит. А они помнят реально. Вот это его настоящие друзья. Как и унижение, сейчас и такое было, да кто это такой? Да мне Пушкин ваш не нравится. Допустим. 

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Да ради бога, господи.

Т.ВИЗБОР:  А Лермонтова я там в гробу видел.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  А почему нет.

Т.ВИЗБОР:  Нет, но сейчас уже, ну, так смешно воевать уже с кем-то, а мне вот там, так сказать, человек рассчитывает на эпатаж, а вот это мне так.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Да нет, ну, это же из «Самоубийц» Эрдмана: «Я прочитал Маркса и Маркс мне не понравился». Ради бога, пожалуйста.

Т.ВИЗБОР:  Вот, вот, совершенно, конечно, оттуда. И поэтому так же, как панибратское негативное отношение, так и возвеличивание, оно ни к чему не ведет, просто ты должен видеть личность человека в натуральную величину. Существуют люди, которые это еще помнят.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Он писал хорошие песни. Человек, который пишет хорошие песни, у нас подсознательно «рифмуется» со словом хороший человек. Вот можно употреблять это – хороший человек, такое клише белое-черное, черное-белое?

Т.ВИЗБОР:  Нет, никаких клише, нет, не черное-белое и не серое, а вся палитра красок, это радуга.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Вы же поймите меня, ведь трудно этот вопрос задавать, вы дочь.

Т.ВИЗБОР:  А я вам рассказываю, что нет таких критериев. Вы знаете, для кого-то он, наверное, не был хорошим, у меня есть подозрения такие. Для кого-то он был просто царь и бог.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, я не про современников говорю.

Т.ВИЗБОР:  А я не про современников вам отвечаю. Потому что в каких-то проявлениях, наверное, он мог бы быть мягче, а в каких-то, наоборот. Но то, что он сам себя сделал, то, что он был рафинированный мальчик из интеллигентной семьи в достаточной степени, и рос в большой любви матери.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, ну, рафинированный, да, но история отца-то, в общем…

Т.ВИЗБОР:  Он поступил в институт и стал себя делать, это все говорят. Это говорит Юрий Евгеньевич Ряшенцев, Юлий Черсанович Ким, его сокурсники, Максим Максимович Кусургашев, когда был, и тот же Петр Фоменко, Петр Наумович. Ну, все они помнят его поначалу, он стал из себя делать поначалу героя Киплинга, и все первые песни «Мадагаскар» или там…

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Дорогие друзья, герои Киплинга это в смысле не Маугли, это бремя белого человека, скорее.

Т.ВИЗБОР:  Питон Каа.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Это немножко не то.

Т.ВИЗБОР:  Питон оказался женщиной, как выяснилось.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Я всегда называл таких людей, причем с очень положительной коннотацией, вечная игра в индейцев. Ну, это очень положительная коннотация у меня, потому как у нас сейчас время такое, ну, надо серьезным чем-то заниматься. Вот бросить все и уехать работать инструктором по горным лыжам, или потратить отпуск, причем не один отпуск, собрать их много-много дней и в Хибины уйти. Хотя нет, это вот, в Хибины ладно, это сейчас модно, но, тем не менее. Но Хибины это, правда, молодая история совсем.

Т.ВИЗБОР:  Да уж не такая молодая, отец еще был, присутствовал.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, чуть за 30.

Т.ВИЗБОР:  Да, да, побольше даже чуть-чуть. Присутствовал при создании там горнолыжных вот этих трасс. Он там упал, переломался там с тазобедренным суставом.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  У него был тазобедренный сустав сломан?

Т.ВИЗБОР:  Да, сломанный, двойной перелом тазобедренного сустава.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  И он после этого продолжал, я, кстати, этого не знал, и он после этого встал на лыжи?

Т.ВИЗБОР:  Да, он после этого встал на лыжи, это было, его привезли, был 1980-й, 1982-й инфаркт, и в 1984-м он ушел. Значит, в 1980-м году.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Дорогие друзья, можно сколько угодно говорить о мужестве, о силе человека, вот просто маленький факт биографии такой. Потому что вообще, как правило, такие переломы, они уже не для горных лыж, но не для Юрия Визбора. Татьяна Юрьевна, вы довольны тем, что можно про Юрия Визбора прочитать в интернете, введя в поисковик просто «Юрий Визбор».

Т.ВИЗБОР:  Нет, ну, там чуши много, конечно. Но, опять-таки, если даешь интервью какому-то нормальному изданию, то, ну, во-первых, есть этика журналистская, когда тебе присылают. Иногда, правда, приходится ночи не спать и исправлять, потому что тебе в уста такое вкладывают, думаешь, господи, если бы кто-то это написал, а то Татьяна Юрьевна нам ответила. А Татьяна Юрьевна там бэ-бэ, что-то несусветное.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Я скажу, когда мы хотим нарисовать портрет героя, не нарисовать, увидеть, нарисовать мы все что угодно можем, песни послушать, посмотреть фильмы. Значит, что нас интересует, нас интересуют женщины, алкоголизм, что нас еще может интересовать, богатство, разумеется, такое широкое замятинское. Вот действительно о женах Юрия Визбора я прочитал столько за последнее время, ну, я готовился к интервью.

Т.ВИЗБОР:  Три жены были у меня на свадьбе, например.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Вы знаете, я не читал больше о женах Чаплина, чем о женах Визбора.

Т.ВИЗБОР:  Надо же. 

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Вбиваешь «Юрий Визбор» или «песни Юрия Визбора».

Т.ВИЗБОР:  Ну, и прекрасно, а чего плохого.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Я ничего нового для себя не узнал. Мне, честно говоря, ну, как, ну, интересно, что вот…

Т.ВИЗБОР:  Городницкий мне сказал совсем недавно, что Визбор в отличие от многих женился на каждой своей любви. В этом отношении он не держал фигу в кармане, а был абсолютно честен, вот и все. 

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Было еще сравнение с одним очень известным человеком, тоже связанным с музыкой, у него их было пять, вот он тоже на каждой женился. Нет, это достойно вполне. Этим не нарисуешь портрет Юрия Иосифовича Визбора. Мы понимаем, мы прочитали, мы знаем – его любили женщины, его невозможно было не любить. Я вспоминаю, как вдова Джорджа Харрисона говорила: «Ну, вы же понимаете, это Джордж был». Ее спросили, тяжелая жизнь была, ну, то есть семейная. Оливия говорит: «Вы же понимаете, это же был Джордж», и промолчала. И так же было с Визбором. Но мне всегда, может быть, в силу возраста, может быть, в силу издержек, воспитания, мне как-то заглядывать в эту кухню не хотелось абсолютно. Ну, это очень личное, и потом у кого-то три жены, у кого-то две, у кого-то пять, у кого-то вообще ни одной не было. Это к песням никакого отношения не имеет, ни к песням…

Т.ВИЗБОР:  Ну, почему, имеет, каждая была музой.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Посвящение. Ну, мы-то когда слушаем, что-то свое вкладываем. У нас там «солнышко лесное», это свое, и «флаги разлук», у нас там свои разлуки, нам это не интересно. А что нам должно быть интересно, уберите это слово, если хотите, если мы хотим увидеть «живого» Визбора, что нам должно быть интересно?

Т.ВИЗБОР:  Нет, ну, просто почитайте, у него же есть и рассказики потрясающие.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Я читал.

Т.ВИЗБОР:  Есть и повести, и драматургия, изданные даже есть и записные книжки, и воспоминания. Вот эта «Просто Визбор», это вообще великолепная штука, она сейчас переиздана под названием «Судеб переплетенье».

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Она отличается, кстати…

Т.ВИЗБОР:  Из песни «Аркашина квартира».

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Отличается от первого варианта?

Т.ВИЗБОР:  Да, она просто дополненная. Там есть еще воспоминания, там добавлены. Если это интересно, то это надо знать. А потом, ну, почему, просто в песнях жизнь. Они же, как правило, чем барды отличались от профессиональных авторов, тем, что про себя писали.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, и не на заказ, опять же, не за деньги.

Т.ВИЗБОР:  Почему? Вы знаете, одна из самых…

И.РУЖЕЙНИКОВ:  И на заказ даже?

Т.ВИЗБОР:  Ой, слушайте, заказов…

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну-ка, расскажите-ка.

Т.ВИЗБОР:  Здравствуйте, приехали.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Я не знал. Про Визбора не знал.

Т.ВИЗБОР:  Был такой замечательный фильм. Ну, во-первых, он одно время сотрудничал с профессиональным композитором, с Павлом Аедоницким, с которым они написали, например, песню «Я вас люблю, столица, буду я вас любить», или «Три звезды», которую пел Лев Лещенко и Иосиф Кобзон.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Это я знаю.

Т.ВИЗБОР:  Да, да. А что касается на заказ, то самый показательный случай, когда отец пришел к своим друзьям, к Сергею Яковлевичу Никитину и Виктору Семеновичу Берковскому, и сказал, что на гениальной студии, по-моему, это то ли Рижская киностудия, то ли эстонская, снимается гениальный фильм, называется он «Морские ворота», нам надо написать туда гениальные песни. Там гениальный режиссер, гениальные актеры, отец все время говорил в превосходной степени, когда ему что-то нравилось. Но когда они написали туда песни и он пришел и сказал, что практически следующее, что фильм полный мрак, единственное светлое пятно в этом – наши песни. Песня, это, например, «До свиданья, дорогие, вам ни пуха ни пера» или «Рассказ моряка», «Если вы хоть раз бывали за морем», или «Я когда-то состарюсь, память временем смоет. Если будут подарки мне к тому рубежу, не дарите мне берег, подарите мне море, я за это, ребята, вам спасибо скажу.». Вот, например. А «До свиданья, дорогие», ну, редко, когда вообще какой бы то ни было фестиваль, или что бы то ни было обходится без этой песни.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, это ладно, фестиваль.

Т.ВИЗБОР:  Вот вам заказуха была чистая абсолютно.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Для меня это новость. Это единственная песня Юрия Визбора, которую я слышал за всю свою жизнь в исполнении, как это сказать, не учеников, а посетителей детского сада старшей группы.

Т.ВИЗБОР:  Бедные. 

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, отлично.

Т.ВИЗБОР:  Нет, ну, почему, здорово.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Понятное дело, что там эта, я не знаю, каким образом она оказалась у моей дочки в группе старшей, они ее разучивали, мы потом дома вместе распевали, это второе пришествие было, когда был проект «Песни нашего века», и вот воспитатели восприняли уже, ну, дай, бог, чтобы они знали, что это Визбор написал. На пластинке вообще-то было написано.

Т.ВИЗБОР:  Нет, у меня были истории, когда дети маленькие, которым родители подсовывали неожиданно, где-то они их выцепляли и говорили: «Ну, это же взрослые» - «Да нет, это детские песенки». Просто почему-то. Что-то они в этом, наверное, еще видят и слышат.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Конец 1970-х, начало 1980-х годов не было, наверное, песен, над которыми так не издевались молодые КСПэшники, из каких-нибудь больших кустов. Было две песни, над которыми издевались больше всего.

Т.ВИЗБОР:  «Лыжи из печки торчат»?

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Это вот эта вот, и песня, которая не принадлежит вашему отцу, это «Зеленая карета».

Т.ВИЗБОР:  Бедная, да, да, «Зеленое корыто», как только ее не называли, ужас.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  «Зеленая котлета», все, что угодно. Прошло чуть-чуть совсем времени, 2016 год, вот вы сейчас процитировали песню, которая, как оказалось, была написана за деньги для кино, она не то, что жива, она поется. «Милая моя, солнышко лесное», то есть она почему-то осталась.

Т.ВИЗБОР:  А вот попала куда-то, в десяточку попала.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Причем заметьте, когда говорят - пела вся страна, это неправда. Пела страна, у которой были гитары и магнитофоны. Это городская история абсолютно, городская, почти столичная. Столиц было много – Москва, Ленинград, назовем их все столицы. Это не деревенская история, не сельская история, а песня живет.

Т.ВИЗБОР:  «Милая моя» была в «Угадай мелодию». А вы знаете, что самое замечательное в этой: я угадаю эту мелодию с 9 нот.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  А там всего-то…

Т.ВИЗБОР:  Рассказываю. Вспомните, знаете, сколько там? 9 нот вот этих. «Всем нашим встречам разлуки…». 9 нот одинаковых.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Немного. Три аккорда, девять нот.

Т.ВИЗБОР:  В «Угадай мелодию» она была.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Это магия или что?

Т.ВИЗБОР:  Магия.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Кстати, вот удивительно, ведь, вообще в то время единицы бардов, известных бардов умели играть на гитаре и умели петь. Мы их любили не за это, на самом деле, и продолжаем любить многих не за это. К сожалению, из грандов почти все ушли. Я посмотрел на состав участников одного из концертов, по-моему, 2015 года, который посвящен Визбору, ну, почти никого не осталось. Ну, к сожалению, 82 года в августе исполнилось Юрию Иосифовичу.

Т.ВИЗБОР:  В июне.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  А, не в августе, в июне, я прошу прощения. Он умел петь. Чего он слушал?

Т.ВИЗБОР:  Все. Абсолютно все, он слушал все. Он слушал джаз, он слушал рок, он слушал.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  А, все-таки джаз он слушал.

Т.ВИЗБОР:  Ну, что вы, ну, о чем. Слушайте, у него даже песня есть под Кенни Роджерс, «Люси» она называется, или «Граф 20 лет спустя». Это Кенни Роджерс. У него есть под Хампердинка песня.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Понятно, таскал, молодец, хорошо.

Т.ВИЗБОР:  Ну, потом от него, я впервые у него на магнитофоне услышала, причем записанные со всяких радиостанций разных, вот с этими свистами и скрипами, Элтона Джона там, допустим, «Goodbye Yellow Brick Road» и «You Are The Sunshine Of My Life» Стива Уандера, другие песни, это все я услышала с магнитофона отца. И я люблю и знаю этих людей, и Beatles тот же. И, кстати, первую пластинку, ну, как по легенде из Америки привез Андрей Миронов «Иисус Христос - суперзвезда»

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Растлевал, то есть.

Т.ВИЗБОР:  Да. И отец у него ее выклянчил, переписал и заставлял меня по ней учить английский язык, бесполезно это было, но все равно, любое заставление, действие равно противодействию.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, нормально, я считаю.

Т.ВИЗБОР:  И одна из любимых опер «Князь Игорь». И всяческие переложения, говорю, что он до такой степени был музыкально разносторонен и никогда не зацикливался. А потом песни друзей, которые он перепел, потому что у него был микрофон и он мог это сделать. Он же со всеми ленинградскими бардами Клячкиным, Кукиным, Городницким, Вихаревым, Полоскиным познакомил впервые на страницах журнала «Кругозор», на звуковых страницах он перепел всех.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  А сейчас все забыли это уже, кстати, на самом деле. 

Т.ВИЗБОР:  Он дико восхищался. У него был концерт, у меня есть запись этого концерта, где он поет песни Кима. Он поет их и рассказывает про него. То есть он был такой еще пропагандист.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Да, нет, что значит еще, он, собственно говоря, был первый. Он первый, кто рассказал со страниц журнала «Кругозор» о том, что КСП это не три человека с гитарами, которые что-то там на магнитофон записывают. Это было очень давно. Его тяготела работа? Вот он был штатным сценаристом.

Т.ВИЗБОР:  Ну, как она могла его тяготить? Там единственное, что было, что он хотел временами снимать нечто иное.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, конечно, я же об этом спрашиваю.

Т.ВИЗБОР:  А он был такой, так сказать, МЧС документального кино. Я сама писала такую небольшую книжечку брошюрку по поводу документальных работ отца, потому что это была какая-то неизведанная история. А все сценаристы и режиссеры этих фильмов и те, кто принимали в них участие, они были живы на тот момент, и в 1990-м году, в 1989-м я сидела в декрете глубоком с двумя дитями, и у меня как раз было время заняться вот этими поисками и воспоминаниями, и так далее. И я записывала интервью, и потом вот это все издала. То есть большое количество фильмов, это были фильмы, которые отец реанимировал. Когда творцы говорят: «Ой, ничего не получается», и бросают все это, говорит, все, не могу, я в истерике, звезда в шоке, и уезжают со съемок, уходят в запой, что-то такое по тем временам.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Гениальная звезда уезжает.

Т.ВИЗБОР:  Вызывается Юрий Иосифович Визбор, который знает, как это сделать. Даже самый худой, противный, неинтересный какой-то производственный документальный фильм, он его реанимирует, он пишет свой сценарий, он приезжает на съемку, он делает картину. И так это всем понравилось, что он свои заявки подавал, у него же осталось очень большое количество разных заявок на документальное кино, а ему практически, вот единственная, что «Мурманск-198», это полностью его картина, он получил за нее «Серебряный Трезубец» на Международном фестивале «Человек и море», это было и с песнями с его, и специально для этого фильма была написана тоже замечательная песня «Военные фотографии», «Доводилось нам сниматься», она называется еще по-другому, о военных моряках, о подвиге Мурманска. И это, пожалуй, была одна из немногих картин, которую он действительно… Еще была одна картина, которую он любил, он за нее по голове получил 865 раз, это «Спуститься с Чегета». Там музыка, поет там, по-моему, тот самый Хампердинк и спускается мастер спорта с горы, он делает комментарий к этому, все.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Дорогие друзья, к Юрию Визбору имеет, казалось бы, очень далекое отношение, между прочим, если кому-то вдруг интересно, Чегет один из самых ранних склонов России. Приэльбрусье и Чегет самый ранний снег. А теперь немножко для тех, для кого имя Юрия Визбора вообще ничего не говорит. Дорогие друзья, это Борман, а для меня это единственный советский киноактер, который снялся в одном фильме с Шоном Коннери.

Т.ВИЗБОР:  Да, да, «Красная палатка».

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Я не знаю, почему, может быть, у меня тоже это старческое, может быть, я кокетничаю, я этот фильм регулярно пересматриваю.

Т.ВИЗБОР:  Хороший фильм, очень хороший.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Я снегом заболел именно после этого фильма. Исторически он, конечно, не выдерживает никакой критики. Не ради этого смотрим. Это один из лучших приключенческих фильмов, это 1978-79 год, это последний фильм Калатозова. Там малоизвестные актеры, Кардинале, по-моему, там играет.

Т.ВИЗБОР:  Малоизвестная совсем актриса, начинающая практически итальянская.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Да, к сожалению, ушедшая.

Т.ВИЗБОР:  Питер Финч.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Питер Финч играет живой и здоровый, Шон Коннери Амундсена играет. Труднопроизносимая фамилия у героя Юрия Визбора, я помню, что на «В».

Т.ВИЗБОР:  Доктор Бегоунек, чех. Он переписывался с ним, он его знал.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  С Бегоунеком, он жив был еще?

Т.ВИЗБОР:  Да.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Фантастика. Но, кстати, Умберто Нобиле тоже умер незадолго до этого фильма. Опять же, Умберто Нобиле никто не знает…

Т.ВИЗБОР:  Умберто Нобиле, они с ним снимались, есть фотография, когда съемочная группа, там Юрий Соломин, Донатас Банионис, отец и…

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Я этого не видел.

Т.ВИЗБОР:  И Питер Финч там тоже. Они в Италии там, есть фотография вместе с Умберто Нобилем. Там очень много замечательных историй, потому что все каскадеры это были отцовские друзья. Они не были профессиональными каскадерами, они были, тот же самый Аркадий Мартыновский там был или Владимир Дмитриевич Ковуненко, мастер спорта международного класса по альпинизму, и МЧСовец был в прошлом и так далее.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Это он их позвал, да?

Т.ВИЗБОР:  Да, конечно, он их позвал. Даже Мартыновскому пришлось белого медведя играть, потому что тогда его в шкуру одели, правда, его потом забыли там, все пошли…

И.РУЖЕЙНИКОВ:  На льдине.

Т.ВИЗБОР:  Да, а потому что разгримировать медведя очень сложно, его там зашивали. И он говорит, с этой башкой, которая весила, я не знаю, сколько-то килограмм, там 25, он с ней, с этой шкурой ходил.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Слава на него упала или нет?

Т.ВИЗБОР:  Нет, на отца никакая слава не упала. Вот после Бормана, пожалуй, что да. А на этом фильме, я просто рассказываю одну историю всегда, которую мне рассказал, в свою очередь, Хмельницкий Борис, который там тоже играл.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Тоже ушедший наш актер.

Т.ВИЗБОР:  История такова, что по мысли режиссера, по задумке Калатозова герой Хмельницкого считает, что все потеряно и решает застрелиться, берет пистолет. И это видит профессор Бегоунек, пытается у него выхватить пистолет, завязывает драка, и они падают в Ледовитый океан. Они снимали, именно Земля Франца Иосифа, и так далее, они снимали в натуральном Ледовитом океане. Там при нуле вода не замерзает, она замерзает при минус 4 где-то градусах, а паралич наступает тоже очень быстро тела. И первый дубль-то они сняли достаточно игриво и легко, просто их оттуда вытащили, потому что они идти не могли, их тут же на корабль, на ледокол, там баня и спирт соответственно и внутрь, и снаружи. Заходит Калатозов, говорит: «Замечательный, прекрасный дубль, надо снять второй, а вдруг брак по пленке». И тут страшная пауза и задумчивость, и первая эмоция: нет, никогда в жизни. Отец придумал шутку, что «кино найдет себе другого, а мать сыночка никогда». После этого они еще два дня думали, потом подходит отец к Борису Хмельницкому и говорит: «Боря, решать тебе». Боря говорит: «А в чем дело?» Он говорит: «Ну, у меня дети есть». Они сняли второй дубль, и эпизод этот в картину не вошел.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, так всегда бывает.

Т.ВИЗБОР:  Есть только фотографии.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Дорогие друзья, у меня совершенно парадоксальное предложение к тем, кто заинтересовался, ну, хотя бы первый раз творчеством Юрия Визбора. Знает, зайдите в интернет, послушайте песню Ады Якушевой, которую поет Варвара Визбор «Ты мое дыхание». Она абсолютно современно спета, и она спета с таким 1960-м годом, вот совсем.

Т.ВИЗБОР:  Слушайте, ну, там вообще рэп идет еще. Там за эту песню тоже уже, знаете, такие уже вилы. 

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, я все-таки настаиваю.

Т.ВИЗБОР:  Нет, я своих детей всегда поддерживаю, и мне нравится, что они делают. И больше всего ни я, ни папа не воспринимали клонов. Если говорят: «Посмотри, послушай, как он поет, это как Визбор». Я говорю: «Нет, нет, мне не надо второго Визбора, что он пел лучше». А мне нужно то, чтобы человек сам эту песню пережил, чтобы он ее сам понял и выдал так, как будто это его, вот и все.

И.РУЖЕЙНИКОВ:  Вот дыхание Юрия Визбора, ну, это моя любимая песня, авторство Визбора, Никитина и Берковского «Ночная дорога». Татьяна Юрьевна, спасибо вам большое.

Т.ВИЗБОР:  Спасибо вам.