Собрание слов Итальянскому модельеру и дизайнеру, основателю модного дома Джанни Версаче - 70 лет!

М.МИТРОФАНОВА:  Наша встреча сегодня в программе «Собрание слов» с Эвелиной Хромченко, экспертом моды и очень приятным человеком, женщиной, скажу я.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Она женщина и человек. Спасибо. И вам так же.

М.МИТРОФАНОВА:  Пожалуйста, Эвелина. Да, я иногда специально делаю акцент на том, что мы женщины.

Э.ХРОМЧЕНКО:  И, несмотря на это, люди.

М.МИТРОФАНОВА:  Да, абсолютно точно подмечено. Ты знаешь, очень интересный повод. И те, кто сейчас услышит имя героя, которому мы хотим посвятить эту программу, эту встречу, наверное, удивятся, скажут: «Да что же это такое, да кто он такой вообще?» Хотя для нас, для жителей постперестроечного советского пространства, это было абсолютно культовое имя, и вы сейчас поймете, почему - 70 лет со дня рождения Джанни Версаче.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Здесь должны раздаться аплодисменты, потому что они заслуженные.

М.МИТРОФАНОВА:  И фанфары. И купидоны разлететься.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Золотые.

М.МИТРОФАНОВА:  Да. С маленькими такими трубами, и цветы, рис со всех сторон, как на свадьбе, но не дагестанский, а все-таки итальянский.

Э.ХРОМЧЕНКО:  И маленькие золотые монетки тоже.

М.МИТРОФАНОВА:  Еще раз нашим слушателям мы обрисуем ситуацию. Ведь нас и молодые люди могут слушать. Джанни Версаче не стало в 1997 году.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Конкретнее 15 июля. Был застрелен на пороге своего особняка в Майами-Бич.

М.МИТРОФАНОВА:  И с тех пор мы как-то могли бы о нем забыть. Но империя Джанни Версаче существует. Его дело продолжает сестра, Донателла. И вот даже не знаю, с какой стороны подступиться к этой глыбе, наверное, все-таки с Джанни начнем, поскольку его мы юбилей отмечаем. Правильно ли мы делаем?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Несомненно, потому что этот человек вписал свое имя не только в историю моды, но и в историю международной культуры визуальной вообще, это большой художник. Большое видится на расстоянии, и тогда в 1990-х, возможно, казалось, что он барочный максималист, и было непонятно, как это носить людям со вкусом, которые очень хотели носить минимализм в японском духе, стремились душой к Кельвину Кляйну или к Джил Сандер, или к простым минималистским идеям всех японцев вместе взятых. Потому что в конце 1980-х это как раз было самым модным, ну, настолько, насколько это возможно.

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, все эти Йоши Ямамото.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Именно. На тот момент воинство моды по меткому замечанию Сьюзи Менкес походило на черных ворон – все носили абсолютно авангардные черные одежды, сделанные группой молодых и очень перспективных японских дизайнеров. И вдруг на этом минималистском черно-белом фоне вспыхивает Джанни Версаче с его барочной практикой. Он же, на самом деле, действительно именно в конце 1980-х разрабатывает одежду для собственной марки, в 1981 году выпускает женский парфюм первый под собственным именем, в 1986 мужской аромат «L’Homme», и вместе с Лагерфельдом усиленно культивирует тему топ-моделей, эксплуатируя этих звездных женщин красивейших в мире под логотипом собственной марки. Все эти знаменитые образы, которые сняты Аведоном и Стивеном Майзелом, стали культовыми на сегодняшний день в истории моды и культуры фотографии, и искусства фотографии.

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, ты имеешь в виду этих супермоделей – Синди Кроуфорд.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Именно так, да, все они. Из них младшая Кейт Мосс из ныне живущих. А в 1989 году он сделал свою первую коллекцию высокой моды и стал принимать участие в неделе haute couture в Париже, эта линия называлась Atelier Versace, она существует до сих пор. Они длительное время еще после того, как он ушел из жизни, уже с Донателлой в качестве креативного директора бренда, показывали там же, в гостинице Ritz, которая не так давно открылась после ремонта, бронируя для этой цели бассейн и перекрывая бассейн дополнительным полом, вот там устраивался огромный просмотровый зал. Были и огромнее, поэтому туда попасть было достаточно тяжело, это был эксклюзивный такой показ, один из самых сложно доступных. И, конечно, естественно, поскольку пика своей известности Джанни Версаче достиг в начале 1990-х годов, сегодня все то, что происходит в моде, является фактически данью Джанни Версаче, поскольку 1990-е очень активны в моде.

Все барочные тренды сегодняшнего дня, которые распустились на подиуме пышным цветом, все золото и серебро, все гобелены, всевозможные блестящие элементы, связанные с отделками, все крупные золотые украшения, все яркие цвета открытые, которые очень культивировали в 1990-х все вот эти женщины, которые пытались забраться на вершины Уолл-стрита, наконец, забрались, бог знает, зачем, теперь не знаем, что с этим делать вообще, носили сегодня все эти костюмы с широкими плечами, с облегающими формами, с золотыми пуговицами, снова в чести.

М.МИТРОФАНОВА:  Ты знаешь, несмотря на то, что дань уважения мы обязательно заплатим Джанни, и обязательно я хотела сказать нашим слушателям, что он не только модельер, но и был лауреатом многочисленных премий, основатель империи и он разрабатывал сценические костюмы для постановок театра Ла-Скала. То есть он как-то шел со всех сторон и по всем фронтам творчества.

Э.ХРОМЧЕНКО:  И он был большим коллекционером искусства. Его вилла, на пороге которой он был убит, Casa Casuarina, была фактически таким сборищем огромных произведений искусства. Это нельзя было даже назвать коллекцией, это вот именно был…

М.МИТРОФАНОВА:  Склад.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Это не склад был, это все было очень красиво распределено внутри интерьера, это был драгоценнейший интерьер, он был одним из самых крупных коллекционеров искусства.

М.МИТРОФАНОВА:  Ты знаешь, я же готовилась сказать, но почему-то у людей был такой даже не осадочек или впечатление, что это дурновкусие. В какой момент это получилось? Или мы должны этот миф развеять?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Нет, ну, отчего же, это, на самом деле, имело под собой основание, потому что эта тенденция особенно на сердце легла всем тем людям, которых можно было назвать одним метким словом нувориши, а в начале 1990-х таких было много, потому что новые рынки открывались не только на нашей территории. И вообще весь вот этот растущий рынок и Бразилии, и Индии, и ряд арабских стран выдали на международный рынок роскоши новые деньги в таких количествах, что, естественно, эти новые деньги постоянно потребляли, потребляли и потребляли. А нувориши во все времена из всех стран это не национально окрашено, демонстрировали определенную склонность к роскоши. Можно посмотреть по истории литературы, это довольно очевидный факт. И, конечно, все элементы блеска, которые были присущи творчеству Версаче, богачества, они, как сороки первым делом тянули к себе и побольше, и побольше. Кстати, именно бутик Джанни Версаче был первым зарубежным брендом, большим Домом моды, который открылся в Москве на Кузнецком мосту.

М.МИТРОФАНОВА:  На Кузнецком мосту. Все в золоте, сусальном или каком-то, я не знаю, серебрянке, но это было так богато.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Стояла очередь. Ну, не такая, конечно, большая, как в Макдоналдс, но большая.

М.МИТРОФАНОВА:  А ты можешь вспомнить, что было особенно модно в те времена? А потом мы отмотаем время назад и вспомним, немного посвятим времени его детству, и как такое могло произойти с маленьким итальянским мальчиком из совсем среднего класса.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, что же, конечно, мне вспоминать особенно не надо по причине того, что это опять вновь модно сегодня. Абсолютно все те тренды, которые просто потрясали подиум тогда, сегодня вновь вернулись. Причем вот эти две противоборствующие тенденции, с одной стороны, мусорный гранж, который пропагандировал Курт Кобейн со своей женой Кортни Лав, эти рваные тельняшки, эти огромные зеленые солдатские парки, это солдатские тяжелые ботинки.

М.МИТРОФАНОВА:  Клетчатые рубахи фланелевые.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Клетчатые рубахи фланелевые, все вернулось вновь. Опять девочки в гномьих шапках и в тяжелых ботинках маршируют не только по подиуму, но и в стрит-стайле. В качестве противовеса мы можем найти пышные роскошные одежды, яркие открытые цвета, очень активные аксессуары, золотые украшения. Но сегодня все это можно миксовать. Если раньше это были два противоборствующих лагеря, между ними было еще несколько стилистических направлений – авангардисты, раскрашенные в черный цвет, минималисты, раскрашенные в серый цвет и в черно-белые оттенки, ну, и так далее, то здесь, конечно, Версаче был очень ярким таким персонажем, яркой птицей на фоне стаи воробьев с точки зрения цвета, формообразования. Он как раз принадлежал к той зоне творцов, которые пропагандировали очень узкие талии при очень высоком плечевом поясе, сильное облегание – вот он, Эрве Леже, Аззедин Алайя.

М.МИТРОФАНОВА:  Кристиан Лакруа.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Кристиан Лакруа в меньшей степени. Он, скорее, имел отношение к миру высокой моды и к миру кутюра.

М.МИТРОФАНОВА:  Он, кстати, жив?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Да, жив, здоров, прекрасно себя чувствует, участвует во многих спецпроектах. Он же продал марку, и поэтому он в большей степени занимается своими какими-то собственными артистическими проектами. Вот, когда возрождался дом Эльзы Скиапарелли, первая коллекция, которая была сделана, была сделана именно творческим гением Кристиана Лакруа.

М.МИТРОФАНОВА:  Ой, мы отвлеклись от Версаче Джанни.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Мы не отвлеклись, это, на самом деле, одна и та же тенденция. Если мы пойдем на несколько шагов выше и обратим внимание на начало века…

М.МИТРОФАНОВА:  XX?

Э.ХРОМЧЕНКО:  XX, да, то мы встретимся с тем же самым. Когда Шанель в 1920-х годах изобрела маленькое черное платье, Поль Пуаре спросил у нее иронично: «По кому вы несете траур, мадам?» И она ответила: «По вам, мсье». И, в принципе, она была права, потому что все его максималистские развлечения для богатых были сметены эпохой, когда царили бестелесные женщины, облаченные в костюмы Шанель. Что же касается времени Версаче, там была ровно та же самая ситуация.

М.МИТРОФАНОВА:  Это были 1990-е.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Минимализм задавали максималистов, как это всегда бывает. Новые деньги начинают мимикрировать под деньги старые и сначала входят в классику, а потом впоследствии начинают отрицать визуализацию происхождения своих средств и становятся теми самыми гламурными бомжами, минималистами, от которых раньше бежали, потому что раньше воспринимали ситуацию, как все неофиты, только исключительно, как черные и белые полюса. А потом они отдали своих детей в правильные учебные заведения, потусовались с правильными людьми на правильных курортах.

М.МИТРОФАНОВА:  Наелись.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Наелись в разных иностранных ресторанах разных заморских блюд, вновь нашли в себе силы полюбить гречневую кашу. Ничего удивительного, кстати говоря, в том, что знаменитый ресторатор Аркадий Новиков, сделавший большой бизнес на возвратившемся тренде любви к нашей национальной кухне, имел самое прямое отношение к Casa Casuarina, и его имя упоминалось, когда речь шла о торгах этой виллы не так давно. Я так и не знаю, чем закончилась эта ситуация.

М.МИТРОФАНОВА:  Он хотел купить этот дом Версаче?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Он приценивался, об этом с удовольствием и гордостью сообщали в СМИ. Я тоже была очень горда, потому что даже, если наш соотечественник заинтересовался, в принципе, такой возможностью, это говорит – прекрасное развитие бизнеса в стране. Не уверена, правда, в том, что это было произведено, но, так или иначе, все равно приятно, что интерес такой был. И, конечно, очень жалко, что Джанни ушел безвременно, потому что все-таки 50 лет это расцвет для мужчины. Он был убит без определенного повода маньяком, который в момент убийства был облачен вообще, простите, в белье нижнее, созданное Джанни Версаче с медузами на самых важных местах своего телосложения. И, конечно, он совершенно не заслуживал такой кончины и, разумеется, в таком молодом возрасте никто не собирался с ним прощаться. Так или иначе, он канонизировал себя сразу же. Хотя это, конечно, малое утешение родственникам.

М.МИТРОФАНОВА:  Абсолютно. Но все продолжается и его дело тоже. Та самая империя, основанная Джанни Версаче, сейчас, не знаю, как, в расцвете находится или в упадке, мы уточним у нашего гостя Эвелины Хромченко, у эксперта моды. Мы очень так эмоционально, очень активно начали эту встречу, но чуть-чуть хотелось бы уделить время его детству или становлению, как гению моды. Ведь откуда-то все это берется, правильно? Ты же не можешь родиться в семье кузнеца и прачки, и потом стать великим дизайнером. Как это в мире моды происходит?

Э.ХРОМЧЕНКО:  На самом деле, это же достаточно такое обстоятельство спонтанное. Человек, который выбирает свой жизненный путь, может происходить из абсолютно любого контекста. Ну, если он предназначен господом к тому, чтобы делать именно эту работу, особенно, если он талантлив в этом, он через некоторое время, конечно же, пробьет себе путь наверх, это понятно.

М.МИТРОФАНОВА:  То есть мода и пошив одежды, ее изготовление и дизайн, где здесь ремесло, а где искусство?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, есть дизайнеры, которые знают ремесло, есть дизайнеры, которые выполняют исключительно художественную функцию. На сегодняшний день достаточное количество дизайнеров выполняют только креативно-директорскую функцию.

М.МИТРОФАНОВА:  Я сейчас не очень понимаю.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Что такое креативный директор? Ну, вот, к примеру, я все жду тебя в магазине «Эконика» и надеюсь на то, что ты разделишь со мной мое счастье по поводу…

М.МИТРОФАНОВА:  Твоей личной коллекции.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Моей личной коллекции. В ней я не выступала дизайнером, который создавал форму вот этой сумки, которая лежит сейчас на столе. Я выступала креативным директором, который создавал «доску вдохновения», так называемую «mood-board», для того чтобы показать направление, куда группа дизайнеров моего партнера должна двигаться. Я была человеком, который создавал рисунок всех принтов в этой коллекции, я была человеком, который определял все формы, все фактуры, все цвета коллекции, выкладывая палетки. Я была человеком, который определял, насколько правильно меня поняли дизайнеры, и насколько правильные формы согласно моему концепту они создали.

Но каждый занимается своей работой. Я креативный директор с огромным опытом. В тот момент, когда я была главным редактором глянцевого международного логотипа, я одновременно и креативно руководила им, у меня не было другого креативного директора, эту работу делала я сама. И в связи с тем, что мне просто приходилось пройти народные университеты поверх моей детской художественной школы, я превратилась в большого специалиста в области арт-дирекшн и креативного дирекшн, извините мне англицизм. Ну, просто в русском языке нет аналога. Творческий руководитель, скорее, это называется.

Но творческий руководитель это очень абстрактное понятие, а у профессии креативного директора есть конкретные совершенно описания, конкретные задачи. Она сегодня международная, креативный директор существует в любой крупной компании, которая занимается дизайном чего угодно. И креативный директор может сам быть дизайнером, профессионально обученным, например, делать сумки. У дизайна в моде есть очень четкая специализация, ты не можешь быть дизайнером всего.

И в конечном итоге любой человек, который пробивается наверх в области моды, он становится именно творческим руководителем, креативным директором дома, потому что он курирует направления абсолютно всех задач дома, и все дизайнерские группы, и те, которые разрабатывают мужские носочки, и те, которые разрабатывают женские платьица, и те, которые разрабатывают чемоданы, и те, которые делают ошейники для собак. Потому что в крупных домах есть огромное количество направлений деятельности, и те, которые занимаются упаковкой макияжа и парфюма, это же все под одним логотипом выходит, и те, которые делают упаковку, как таковую для дома, все подчиняются одному креативному директору.

М.МИТРОФАНОВА:  Как это было у Джанни Версаче? Как весь его бизнес стартовал, если учесть, что в ремесле он был с детства? Мама была швеей, у нее было свое ателье пошива, которое называлось, по-моему, Франческа Версаче Эль.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Да, так и есть. Мама владела и он, естественно, помогал, как любой мальчик, а особенно в итальянской семье, там все дети делают то, что им говорят родители, а не бегают во дворе зря. Он помогал и шить, и подшивать, и выбирать аксессуары, ему это страшно нравилось. При этом не только ему, но и его сестре, его брату, они все в этом бизнесе находятся. Именно он, в конечном итоге, занимался поставками тканей в это ателье.

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, надо отметить, что родился Джанни 2 декабря 1946 года. Его как раз детство, отрочество и юность прошли в послевоенные годы. Я не знаю, можно ли вообще попытаться сравнивать Италию послевоенную, при том, что они были союзниками, понятно, с кем.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Конечно, нельзя.

М.МИТРОФАНОВА:  Да, с Россией. Нет. Конечно, у них что-то, да было. Но все равно было не просто. Я думаю, что все страны заговорили о моде и подумали о ней, о женщине, ну, в таких уже поздних 1950-х.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ничего подобного.

М.МИТРОФАНОВА:  Расскажи мне.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ничего подобного, это совершенно не так. До 1950-х появился знаменитый «new look» Кристиана Диора. В войну ничего не прекращалось, включая разработку моды в Советском Союзе, журнал моды продолжал выходить. Тот журнал, которым я руководила, журнал «L'Officiel» в военное время продолжал выходить во Франции оккупированной.

М.МИТРОФАНОВА:  Чтобы поддерживать дух?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Он просто продолжал свой бизнес. Здесь промышленность легкая не заканчивала свою работу. В основном, ее мощности были посвящены, разумеется, обороне, победе, фронту, но креативная часть продолжала свою работу, люди ходили на работу.

М.МИТРОФАНОВА:  Брюки превращаются в элегантные шорты?

Э.ХРОМЧЕНКО:  И брюки превращались. Более того, я вот, например, была на выставке, посвященной Косыгину, и видела там 1945 года огромный альбом эскизов Дома моделей мужской моды. 1945 год! То есть людям было, о чем подумать в 1945 году до победы, правда?

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, это круто, что так было. Я, к сожалению, не интересовалась так глубоко именно вопросами моды, но я предполагала, что страна была в руинах. Ну, хотя женщины всегда женщины.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Страна была в руинах, но, тем не менее, активность человеческая, она не прекращалась ни на одном из рубежей страны. То есть не закрылись театры, они просто передвинули свои сцены.

М.МИТРОФАНОВА:  Были в эвакуации.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Естественно. Люди не перестали писать песни, стихи, они продолжали, просто их вдохновляли другие темы, они были другому отданы. Ну, и все, что касается модной одежды, разумеется, тоже, видоизменилась в связи с военным временем. Даже, если говорить, например, о формах и линиях, то откуда вот эти прямые и зауженные юбки? От отсутствия материала, естественно.

М.МИТРОФАНОВА:  70 лет со дня рождения Джанни Версаче. Действительно ли это фигура, которой стоит посвятить целый час своего времени? Я думаю, да. Во-первых, дядька никому зла не желал, во-вторых, радовал нас в 1990-е какими-то смешными аксельбантами, позументами, как они правильно произносятся?

Э.ХРОМЧЕНКО:  И то, и другое имеет право на существование. На самом деле, он отвечал, в том числе, и он со своими коллегами за эстетическое развитие человечества. То есть он, конечно же, является одним из самых больших художников современности, и, разумеется, он, как любой большой художник современности заслуживает и изучения и преклонения, потому что он действительно огромная художественная глыба. Большое видится на расстоянии. То, что тогда казалось максимализмом, сегодня является основой, базисом для определенной стилистики, которая вновь покорила подиумы, это не удивительно.

М.МИТРОФАНОВА:  Как говорят, все свободное от учебы время маленький Джанни проводил в ателье, в ателье своей матери Франчески. Он наблюдал за тем, как Франческа снимала мерки со своих клиенток, оборачивала тканью тело, подкалывала булавками складки, учитывая каждый изгиб фигуры. Часто такие справки лирические бывают, знаешь, в таких программах монументальных. Но мне хочется его вспомнить каким-то, ну, реальным человеком и как он сам все это придумал.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ты задала хороший вопрос. Ты спросила меня, что являлось самым популярным изделием Джанни Версаче? Ну, помимо медузы и этого античного узора, которым он венчал абсолютно любое свое изделие.

М.МИТРОФАНОВА:  Какие-то такие дорические, коринфские, как колонны раньше украшали. Ну, да, такой античный графический узор, очень популярный.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Весьма популярный, да. Он еще и плюс ко всему тогда, когда бизнес моды остановился на необходимости отозвать свою лицензионную деятельность, которую до этого бездумно раздавал непонятным производителям, нивелировавшим имена, столкнулся с необходимостью скупить все эти лицензии обратно.

У Джанни Версаче был новорожденный дом, и он наматывал на ус все ошибки своих предшественников. Он приходил уже тогда, когда индустрия прет-а-порте была развита, когда индустрия прет-а-порте была разведена с кутюром, когда было понятно, как этим заниматься. Он пришел к кутюру впоследствии, когда он достиг уже успеха, успеха огромного на свои собственные деньги. Кутюр это дорогое достаточно занятие. Он пришел с кутюром из Италии во Францию, что вообще, на самом деле, было немыслимым на тот момент, потому что французские кутюрье это законом защищенные понятия, которые находятся исключительно на территории этой страны.

Кутюрье это просто портной, но тема кутюра - ручного художественного шитья, она основана исключительно на корневых принципах, которые существуют на этой территории, на их способе вышивать, на их способе соединять ткани, на их привычках кроить, на их разнообразных исторических идеях. Хотя кутюр основал, как это ни странно, англичанин Чарльз Уорт, переехавший из Лондона в Париж. Но в любом случае та индустрия, которая на тот момент была во Франции, была очень подготовлена к тому, чтобы создать эту институцию.

И сегодня называться кутюрье не в переносном, а в прямом смысле имеет юридическое право только член «Шамбр Синдикаль де ля кутюр». Это такая организация, практически профсоюз, которая защищает интересы кутюрье и работников ателье. Ты имеешь право называться кутюрье, если ты даешь работу ручному ателье, в котором есть не менее 50 человек сотрудников. Ну, сейчас уже требования сократились, там, по-моему, не менее 30, но в тот момент, когда работал Джанни, это было, конечно, вот так в классическом понимании. 80 процентов изделия должно быть сделано на руках, это изделие должно демонстрировать развитие старинных ремесел, то есть кутюрье должны обращаться к опыту предыдущих поколений. Главное, должны иметь специалистов, которые эту ручную работу могут сделать. И, в принципе, это, с одной стороны, сохранение собственных корней в данной индустрии, с другой стороны, это сохранение того, что, на самом деле, называется пиар в данной стране. Ну, и, в-третьих, это рабочие места.

М.МИТРОФАНОВА:  Я поняла. Но скажи, можно ли сказать, что Джанни было непросто, поскольку в Италии очень много кутюрье или дизайнеров, или таких Домов моды? Это Дольче и Габбана в те же годы.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Чуть позже.

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, давай, я еще кого-нибудь вспомню. Джанфранко Ферре.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Очень громким, он как раз покидал Диор, основывал собственно… Там было огромное количество людей - Лаура Биаджотти, Криция прекрасно себя чувствовал, с Джил Сандер замечательно все было, Франко Москино был жив и здоров, прекрасно себя чувствовал. Там был целый веер прекрасных имен.

М.МИТРОФАНОВА:  И еще была женщина, какая-то женщина, Альберта Феретти.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Альберта Феретти, святое, конечно. Еще и Миучча Прада в тот момент тоже существовала обязательно.

М.МИТРОФАНОВА:  Так вот вопрос, как они все уживались на этой маленькой территории под этим красивым солнцем и пейзажами? Может быть, им просто повезло с климатом?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, им повезло с климатом однозначно. Я бы, конечно, с удовольствием забрала их климат в Москву. И так же в Красноярск.

М.МИТРОФАНОВА:  Туда, только туда.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Да, конечно, когда у тебя каждый день светит солнце, тебе хорошо быть в хорошем настроении, постоянно улыбаться и творить красоту, каждый на свой лад, но все-таки. Разумеется, под солнцем Италии…

М.МИТРОФАНОВА:  Джорджио Армани.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Армани. Или в прекрасной Франции с ее замечательной погодой и чудесными всевозможными сельскохозяйственными достижениями ты можешь замечательным образом творить. Просто с утра съел круассан и твори - не хочу. А у нас-то здесь сквозь пургу, добравшись на работу.

М.МИТРОФАНОВА:  «Ржаной хлебушко - калачу дедушка».

Э.ХРОМЧЕНКО:  Это тоже хорошо. Но ведь попробуй после этой булки с маслом доберись-ка ты до работы пешком и улыбайся еще людям при этом сквозь пургу.

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, это наша родина и мы счастливы, что в какой-то момент в 1990-е к нам пришел-таки Джанни Версаче со своими классическими изделиями.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Можно я тебя перебью? Знаешь, чем занимается один из троих людей, открывших бутик Джанни Версаче на Кузнецком мосту?

М.МИТРОФАНОВА:  Нет.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Сначала он был банкиром, а потом превратился внезапно в шеф-повара и прекрасного, и зовут его Анатолий Комм.

М.МИТРОФАНОВА:  Да что ты говоришь.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Честное слово.

М.МИТРОФАНОВА:  Дай, бог, здоровья. Ну, молодцы ребята, что были энтузиастами моды или бизнеса, уже непонятно, что было на первом месте, наверное, все-таки бизнес. Но привезти модные разные марки в Россию было действительно интересным занятием. Главной отличительной чертой, насколько я это понимаю, изделий или визитной карточкой дизайнера были глубокое декольте, насколько я представляю, узкие брюки, очень короткие юбки и корсеты. Это правильно или что-то он еще придумал нам? Большие плечи?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Большие плечи на тот момент были характерны абсолютно всем творцам, включая Славу Зайцева, который не демонстрировал уж такого экстремального мини на голое тело, как наш с вами друг Джанни Версаче. Облегание показывали абсолютно все дизайнеры того времени, которые были склонны поэтизировать женскую красоту и подчеркивать эротизм женского тела. Аззедин Алайя вообще был первым человеком, который ввел бандажные платья с эластаном, которые очень плотно облегали тело.

Эрве Леже на тот момент демонстрировал бандажные платья такие лентами, которые стали его фирменным стилем и продолжает это делать прекрасно уже под новым именем Эрве Леру, потому что его имя Эрве Леже принадлежит другому владельцу. На тот момент существовало достаточное количество людей, которые работали примерно в том же жанре, просто Джанни Версаче был очень экстремальным, не заметить его было невозможно.

М.МИТРОФАНОВА:  Яркие цвета, необарокко?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Необарокко, это было оно.

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, а скажи, ценовая категория, кто мог себе это позволить и как сейчас, вот если мы потихонечку будем уже на современность обращать внимание, как сейчас чувствует себя эта марка, вспоминая великого Джанни, или, наоборот, он как-то потерялся?

Э.ХРОМЧЕНКО:  На тот момент, вот к твоему вопросу, мы все от него уходим, вещь, какая самая распространенная, это, конечно, рубашка от Версаче. Это, конечно, рубашка…

М.МИТРОФАНОВА:  Вся в медузах?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Расписная рубашка от Версаче это был показатель…

М.МИТРОФАНОВА:  Батник.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Нет, батник был облегающий однотонный, а это была именно рубаха широкая, объемная с широким плечевым поясом, с длинными рукавами. Она была вся разноцветная, она была с золотыми пуговицами, с погончиками на плечах. У нее был английский воротник. Это была, в основном, мужская рубаха, но, в том числе, и женского размера, и все, конечно, ее очень хотели, а имели ее только лучшие люди села.

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, покажи мне, если найдешь где-нибудь.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Если в интернете найду, конечно, разумеется. И в сочетании с облегающей черной юбкой до четырехглавой мышцы, это самая толстая мышца на ноги, самая объемная, мускулистая. Эта рубаха вот как раз была главным хитом конца 1980-х, начала 1990-х, все модные девчонки на всех дискотеках танцевали именно в них или в рубахах, которые очень напоминали рубахи Джанни Версаче.

М.МИТРОФАНОВА:  Да, смелость, конечно, это великая вещь, но, главное, чтобы она еще была подкреплена каким-то талантом и спросом, что интересно. И как раз на него очень был высок спрос. Почему мы переживали такие времена, как ты думаешь? Потому что в Советском Союзе было все серое, коричневое, желтое, зеленое? Ой, нет, не было зеленого, желтого. Мы были какие-то скучные, серые и все время хотели, чтобы не испачкалось ничего. И вот эти малиновые пиджаки ведь тоже Джанни нам их предоставил, или бирюзовые?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Да, вообще яркие, конечно, да.

М.МИТРОФАНОВА:  И, ты знаешь, еще такой вопрос, как он сам к себе относился и к своему, так называемому гению? Иногда просто ты чем-то занимаешься и понимаешь, что ты делаешь все хорошо, правильно, профессионально. Но когда толпы фанатов, которые кричат: «Браво, браво!», ты вообще понимаешь, что с тобой происходит, если ты был простым, обыкновенным человеком, собственный гений так же разрастается в тебе?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Нет, он был простой, нормальный человек, у него не было никаких заскоков звезды, несмотря на то, что он жил абсолютно звездной жизнью. И меандр, этот знаменитый древнегреческий орнамент, и Медуза, этот знаменитый фрагмент Медузы Горгоны принесли ему, конечно, миллионы, которые он с удовольствием расходовал, но при этом он был простым итальянским парнем, хорошо дружил, прекрасно принимал гостей, давал отличные интервью журналистам, был свой в доску парень, реально прекрасный дядька.

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, и даже Медуза Горгона, если так маленькую короткую справку историческую, это, говорят, синтез красоты и простоты, который в прямом смысле парализует и даже гипнотизирует. Да, миллионы, которые он заработал, его, кстати, очень сильно копировали и подделывали.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Со страшной силой.

М.МИТРОФАНОВА:  Он знал об этом?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, как же можно не знать. А Дольче и Габбана сейчас, кстати говоря, собирают коллекцию вот этих вот подделок и не так давно выпустили майки, которые являлись копией контрафактов. Ну, вот, когда вот эти всякие интересные названия, они еще про «Дочку Бана» ничего не знают, но мы просветим.

М.МИТРОФАНОВА:  Про что?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Про «Дочка Бана».

М.МИТРОФАНОВА:  А, созвучно.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Да. Это вот вроде: «Что у тебя за ремень, мужик?» - «Это «Жермес», обижаешь». Имея в виду логотип Hermes. Точно так же по созвучию, по литерации в определенных местах России бренд Дольче и Габбана называли «Дочка Бана».

М.МИТРОФАНОВА:  Или Givenchy «гивенчи».

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, это уже, скорее, американизм. Американцы в этом смысле вообще чувствуют себя очень свободно. У них Chanel это «ченэл», у них Givenchy это «гивенчи», они, мне кажется, все до сих пор так говорят, причем во всех прослойках.

М.МИТРОФАНОВА:  И это не западло, что называется.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, как сказать, но сразу понятно, кто говорит.

М.МИТРОФАНОВА:  А скажи, пожалуйста, как сейчас чувствует себя дом Джанни Версаче и как произошла, ну, не без драматичных, конечно, историй в самой семье вот эта смена власти и хозяйки, и дизайнера, модельера. Вот эта Донателла взяла бразды правления в свои руки.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, а куда деваться-то было? Во-первых, они вели бизнес втроем – два брата и сестра. И сестра уже на тот момент занималась Versus. Она и была дизайнером.

М.МИТРОФАНОВА:  Это была линия отдельная.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Да, это была вторая линия. Донателла занималась Versus и не знала горя, потому что под зонтиком Джанни и за крепкими плечами двоих старших братьев она чувствовала себя просто принцессой. У нее была семейная жизнь прекрасная – муж Пол Бек, двое детей и ей было, чем заняться, она вовсе не собиралась никак оспаривать корону брата любимого.

М.МИТРОФАНОВА:  Мы на одну секунду должны прерваться, и заинтригуем вас тем, что Донателлу Версаче даже обвиняли в том, что она организовала покушение на брата.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, это злые наветы.

М.МИТРОФАНОВА:  Может быть, и так. Скажи, пожалуйста, мы остановились на драматичной такой страничке их семьи, когда Джанни убили, что было с бизнесом?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Что было с бизнесом? Разумеется, бизнес был хороший, качественный, в высокой стадии. Правда, на тот момент уже, разумеется, тема барокко была до такой степени популярной, и дом приспосабливался к новой визуализации. То есть это не был самый жирный день экономики в мире. Но Донателла в этот момент чувствовала себя прекрасно, занимая ту должность, которую она занимала в доме, и она совершенно не грезила ни о каких повышениях. И тот факт, что она была внезапно лишена своего самого главного покровителя, для нее было, конечно, чудовищной трагедии, помимо личной, еще и рабочей, профессиональной, она вовсе не планировала терять такого босса и такую каменную стену. А кто планирует?

Джанни Версаче обожал своих племянников, и огромный процент своего состояния как раз завещал именно своей племяннице дочке Донателлы. Донателле пришлось взять все в свои руки и мало-помалу, притом, что она сама имела очень очевидную стилистику, очевидную визуализацию за счет того, что она делала молодежную марку, она могла себе это позволить, а все, что называется, взрослые для больших теть и дядь дизайны делал Джанни, ей пришлось брать на себя ту ответственность, которую она брать, в общем, не была морально готова, для нее это была какая-то святыня, на чью территорию она не могла ступать. И она пропагандировала свой стиль, то есть она делала то, что она умела, женственные платья для «красных дорожек». И как раз в области кутюра, в области ателье Версаче, марки, она продемонстрировала себя самым интересным способом. На протяжении некоторого времени компании не слишком везло с генеральными директорами, но не так давно ситуация стабилизировалась.

М.МИТРОФАНОВА:  Их купил какой-то большой…

Э.ХРОМЧЕНКО:  Нет, они до сих пор самостоятельные, и если мы говорим о сторонних инвестициях, то об этом может говорить только специалист в области экономики, но никакого большого конгломерата вроде концернов PPR или LVMH за домом Версаче не стоит, это самостоятельная единица, и экономическая, в том числе. Есть ли там другие какие-то финансовые объединения, это, скорее, вопрос не ко мне, я занимаюсь у нас творческой частью. Донателла на протяжении длительного времени…

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, с 1997 года, 20 лет по 2017 давай брать.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Адаптировалась к этой непростой роли, доказывала, что она может возглавить этот дом, и, наконец, сегодня мы можем просто с полным правом сказать, что Донателла это сложившийся дизайнер с собственным узнаваемым стилем. Стиль дома Версаче, сегодня, скорее, узнается, как стиль Донателлы, потому что прошло 20 лет. А вещи Джанни Версаче это музейные вещи, которые создали основу дома, его ДНК. Однако, она, как живой и яркий дизайнер не могла не привнести чего-то нового, чего-то абсолютно своего в ту стилистику, которую очень любили.

М.МИТРОФАНОВА:  И что же это может быть? Вот какие сейчас знаковые вещи, и как дом сейчас себя чувствует? Если честно, я себе никогда не могла позволить почему-то зайти даже туда. Я не знаю, я не могу себе позволить.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, потому что твоя стилистика далека от стилистики гламазонки, которую пропагандировал сначала сам Джанни в стилистике барокко, а потом Донателла, в том числе, и демонстрируя себя в этой самой стилистике.

М.МИТРОФАНОВА:  Кого бы ты предложила? Кто может надеть, и так, что это красиво? Ну, ты говоришь, что ты носишь, и прекрасно себя чувствуешь.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, по большому счету, сегодня, я думаю, и ты будешь себя прекрасно чувствовать в этих хорошо сидящих костюмах и на этих очень высоких каблуках.

М.МИТРОФАНОВА:  Качество?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Качество у них всегда было прекрасное. И на этих очень высоких каблуках. Донателла, она, будучи женщиной миниатюрной, прекрасно понимает необходимость существования обуви, которая приподнимает женщину над землей значительно, и она умеет делать обувь, которая для высокой женщины обеспечивает бесконечные ноги, а для миниатюрной женщины просто длинные.

М.МИТРОФАНОВА:  Не зря она с Мадонной дружит, а Мадонна 1 метр 50, по-моему, рост у нее? 1 метр 52?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Я думаю, повыше, сейчас, секундочку, я вспомню. У меня 1 метр 58, я думаю, Мадонна 1 метр 56. По крайней мере, когда мы стояли рядом, а я была на каблуках, а она была на плоской подошве, она была чуть-чуть пониже меня, значит, я думаю, что, а, может быть, у нее даже 1 метр 58, за счет моих каблуков разница была.

М.МИТРОФАНОВА:  То есть она помогает женщинам маленького роста как-то себя почувствовать.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Не то слово.

М.МИТРОФАНОВА:  Какой-нибудь афганской овчаркой.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Ну, у меня, например, при том, что я 1 метр 58, при помощи обуви конструкции Донателлы может быть рост 1 метр 74 легко.

М.МИТРОФАНОВА:  И какие она нам предлагает сейчас вещи, которые можно назвать трендом, и что у них можно посмотреть такое, что что-то иметь в гардеробе от Версаче? Есть смысл? Или это просто пусть будет какой-то недоступной странной вещью истории?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Это зависит от того, что тебе нравится и какова твоя стилистика. Сегодня мода ничего не диктует, сегодня мода предлагает, она предлагает спектр. Есть люди, которые любят минимализм, они отправляются к Джил Сандер, Кельвину Кляйну, они отправляются к бельгийцам. Есть люди, которые любят максимализм, они идут к Роберто Кавалли, они идут к Версаче. Они не перестали, эти марки работать в том же самом направлении, только глэм-рок, вот этот жесткий черный корсетированный, с чокерами, с белым металлом, с черной кожей, который Донателла пропагандировала длительное время, сменился каким-то более мелодическим звучанием.

У нее возникло огромное количество интересных паттернов, рисунков тканей, у нее возникли интересные дизайны аксессуаров, и, в частности, например, новая сумка бьет все рекорды продаж. У нее есть новые цветовые сочетания, которая весьма интересно смотрятся сегодня. Но ее мини-платья, если тебе нужны красивые мини-платья, они до сих пор остались самыми привлекательными. Ее платья для «красных дорожек» это ровно то, что тебя впишет в отличные списки хорошо одетых на «красных дорожках» людей. То есть ей можно доверять в тех категориях, в которых она преуспела.

М.МИТРОФАНОВА:  Ну, Эвелин, ты знаешь, тебя можно слушать годами не то, что минутами и часами.

Э.ХРОМЧЕНКО:  Я «за».

М.МИТРОФАНОВА:  Мы с тобой не раз приходили к выводу, что порой в интернете просто цитируют и приписывают странные вещи людям медийным. Вот смотри, есть цитата от Версаче: «Не углубляйтесь в тренды, не позволяйте моде завладеть вами, решайте сами, кто вы, что вы хотите выразить своей одеждой и образом жизни». Скажи, это мог он сказать?

Э.ХРОМЧЕНКО:  Да, конечно, он мог такое сказать, как любой человек, работающий в моде. Прежде всего, он рекомендует своему клиенту ответить на философский вопрос: кто я? Должен сказать себе каждый человек. Кто я? Должен ответить себе каждый человек на этот вопрос, а потом декорировать свою роль.

М.МИТРОФАНОВА:  Спасибо тебе большое, Эвелина. Мы говорили о Джанни Версаче, 70 лет со дня рождения маэстро.