Полный контакт На Байконуре плачут даже мужчины

Космонавтика в России сегодня. Гость - космонавт Максим Сураев.

Ведущие "Вестей ФМ" - Владимир Соловьёв и Анна Шафран.

Шафран: Удивительный гость - настоящий космонавт Максим Сураев. Здравствуйте.

Сураев: Доброе утро.

Соловьёв: Как хорошо прозвучало про "настоящий космонавт", да?

Шафран: Всамделишный, живой.

Сураев: Кстати, вот эта фраза всегда меня, так скажем, убивает. Люди подходят и спрашивают: "Можно с живым космонавтом сфотографироваться?". Это стандартная фраза.

Соловьёв: Потому что если был бы мёртвый - что тебя спрашивать.

Сураев: Может быть, и так. Я обычно спрашиваю: "А вы до того обычно с мёртвыми фотографировались?".

Соловьёв: Это же трогательно очень. Ведь люди любят. Всё равно осталось, к счастью, в нашей стране уважение пусть не у власти... Потому что власть по-разному относилась к отряду космонавтов. Сейчас только, кажется, мозг вернулся на место. А народ-то всегда любил.

Сураев: Да, подтверждаю.

Соловьёв: Мечта была в детстве, Максим?

Сураев: Вы знаете, наверное, стандартная фраза "в детстве я мечтал быть космонавтом" - меня это не касается.

Соловьёв: Нет. Я думаю, что мечта была о небе.

Сураев: Да, лётчиком. Потому что я из семьи военнослужащего. Отец у меня полковник запаса. И как-то у меня всё время был такой настрой и в те времена. Я не знаю, потому что, может быть, те же самые военные городки. Но вот у нас так было в классе. Я помню, что если ты нормальный парень, то это значит военное училище. Если ты из нормальных парней, так скажем, ещё лучше - в лётное.

Соловьёв: Надо ещё, чтобы рост был правильный.

Сураев: Ну, да.

Соловьёв: Здесь есть проблема. Если совсем высокий, то тяжеловато.

Сураев: Да, есть такое.

Соловьёв: Так что ты был совсем правильным парнем.

Сураев: Как родители воспитали, так и вырос. Но, по крайней мере, на каких-то других ценностях.

Соловьёв: А родители живы?

Сураев: Да, мама, папа. Всё хорошо.

Соловьёв: Отец, наверное, гордится страшно.

Сураев: Да, не без того.

Соловьёв: Для отца, наверное, это просто...

Сураев: И для отца, и для мамы. Конечно, они гордятся. Конечно, когда они получают результат.

Соловьёв: Я думаю, что волновались очень, когда... Представить себе, что испытывают родители, конечно, просто невозможно в эти моменты.

Сураев: Вы знаете, да. Я был очень много на Байконуре, на запусках, на стартах. Достаточно поехать и посмотреть, как ведут себя родственники. Кстати, я могу сказать, что до недавнего времени, так скажем, есть там всякие исторические разногласия, но семью не брали. Сейчас это всё переломили. То есть сейчас у меня и детишки ездили, и супруга ездила, и даже мама была. А раньше не брали.

Соловьёв: Потому что всё бывало.

Сураев: Потому что да. Эмоционально это очень тяжело. Я видел много людей, которые стоят на старте и просто плачут. Здоровые мужики, которые прошли и Крым, и рым, как говорится, видели много что по жизни. И они просто стоят в тёмных очках, и скупые мужские слёзы, когда вся эта махина, когда начинается старт... И ты видишь, что там где-то наверху... Ой, у меня даже у самого мурашки сейчас. Знаешь, что где-то там наверху сидят люди... Это дорогого стоит. Это очень волнительно.

Соловьёв: Ведь реально под вами взрывается эквивалент какого количества тротила. Это же представить себе не возможно. По большому счёту вы поднимаетесь на гигантском взрыве. И дальше пошло отделение ступеней. Поэтому, конечно, страшно. Вокруг земля горит, дикая вибрация.

Сураев: Хорошо, что мы этого не видим. Знаете, опять же, в моём, так скажем, мироощущении, конечно, когда подвозят к ракете, когда ты её видишь, когда ты выходишь из автобуса уже в скафандре - уже всё, назад пути нет. Когда ты идёшь несколько этих десятков метров до ракеты, когда ты садишься в лифт, когда ты вдоль этой махины, этого живого организма, это жидкий кислород и керосин, когда это всё там дышит, всё это испаряется - конечно, страшно.

Полностью слушайте в аудиоверсии.

Смотрите видеотрансляцию из студии "Вестей ФМ"