За кадром Водолаз – это профессия, а дайвинг – это увлечение

Программу "За кадром" ведёт Николай Мамулашвили.

Гость в студии – Алексей Кузьмич Стёпин, начальник водолазной службы государственного казённого учреждения Московской области "Московская областная противопожарно-спасательная служба". Он – главный водолазный специалист. И мы говорим с ним об этой очень сложной, тяжёлой во всех отношениях, чисто мужской профессии.

Почему вы стали водолазом? Что предопределило ваш выбор?

А. Стёпин: С детства меня тянуло к воде и в небо. И как-то по жизни так сложилось, что появилась возможность обучиться в Московском морском клубе ДОСААФ на лёгкого водолаза. Обучился, дело это понравилось, и после этого решил продолжить и получить более профессиональное обучение. С этого, наверное, всё и началось. Просто с увлечения в детстве аквалангами, книжками Жака-Ива Кусто. Нырял в детстве в Чёрном море: сначала в маске с трубкой, потом был уже аппарат АВМ-1М, самый такой "дедушка" аквалангов отечественной промышленности. А затем уже началась профессиональная работа.

То есть, небу вы всё-таки предпочли море?

А. Стёпин: Можно сказать, что я больше море предпочёл. Но независимо от этого я прошёл обучение на дельтапланериста. Планирую в будущем, если всё удастся, освоить мотодельтоплан. Поэтому и вторая моя мечта как бы близка к исполнению.

Вы сказали, где вы обучались. Это, я так понимаю, было в советские годы. А как происходит обучение на водолазов сегодня? И где можно этому делу обучиться? Допустим, молодой человек решил стать водолазом, куда ему пойти, куда обратиться? Есть какие-то учебные заведения, школы, курсы?

А. Стёпин: Профессии водолаза обучают специализированные учебные заведения. Они разные. И, конечно, обучение в них отличается от того, что сейчас модно – от дайвинга. Потому что дайвинг считается как бы любительским делом, а водолаз – это профессиональная работа, которая регламентируется многими документами. Поэтому этой специальности обучают только специализированные учреждения.

Но в каждой области деятельности они свои. Я могу сказать только за Московскую область или за Центральный регион. В Центральном регионе на сегодняшний день самый сильный и развитый центр обучения – это находящаяся в Воронеже Водолазная школа ДОСААФ. Очень серьёзное заведение. В Москве сейчас водолазному делу обучают три заведения. Это Московская объединённая морская и радиотехническая школа, 179-й спасательный центр МЧС РФ (там обучает 49-й спеццентр, но это чисто для МЧС) и также обучает бывшая школа "Подводречстроя". Сейчас она входит в состав школы Минтранса аварийно-спасательных подразделений. Вот эти три учебных заведения.

Обучение в них производится с нуля? Или у человека должна быть уже какая-то подготовка?

А. Стёпин: В данных школах обучение проводится с нуля. То есть, первоначально человека обучают на водолаза 4-го разряда. Это водолаз начального разряда, который знает, как погружаться, и обучен выполнению небольшого вида работ под водой.

Вы пару минут назад упомянули дайверов. Сегодня очень многие увлекаются подводным плаванием. Они называют себя дайверами, проходят какие-то курсы, получают какие-то корочки. Водолаз и дайвер – это разные вещи или между этими понятиями можно поставить знак равенства?

А. Стёпин: Знак равенства здесь ставить нельзя. Потому что водолаз – это профессия, а дайвинг – это увлечение. Могу сказать так ответственно, так как сам в своё время прошёл обучение и являюсь инструктором по дайвингу CMAS "две звезды" и CEDIP "две звезды". То есть, двойной такой инструктор. Обучение дайвингу тоже в своё время проходил именно для того, чтобы изучить сам дайвинг, изучить импортное оборудование и снаряжение, с чем дайверы работают, и в конечно итоге посмотреть, что применимо у нас в работе. И здесь можно привести такой пример. Каждый автолюбитель владеет своим автомобилем и умеет ездить на своём автомобилем, но не каждый может быть водителем-дальнобойщиком, который ведёт тяжёлый трейлер на дальние расстояния. То есть, это тяжёлая работа. Примерно такое же различие между дайвингом и водолазной работой.

Отношение профессиональных водолазов к дайверам такое же, как, скажем, у профессиональных водителей-дальнобойщиков к очаровательным девушкам за рулём?

А. Стёпин: Нет. У нас, что у водолазов, что у дайверов, отношения братские. Потому что всем мы связаны так называемым "глубоким воздухом", то есть аквалангом. Кто-то в большей степени хорошо владеет своим оборудованием, кто-то – своим. Но всегда происходит обмен опытом и мнениями. Ну и, как правило, у всех водолазов есть дополнительная специальность "дайвинг".

Говорят, что водолаз должен иметь спокойный, уравновешенный характер. Он должен уметь принимать взвешенные решения в неожиданных ситуациях. От него требуется так называемая "стрессоустойчивость", способность не ослаблять внимание в неожиданных ситуациях. Для водолаза важен хороший слух, разборчивая речь и физическая выносливость. До глубины 50-60 метров водолазы дышат сжатым воздухом и самостоятельно поднимаются на поверхность. На большие глубины водолазы погружаются с искусственными газовыми смесями. А для подъёма на поверхность применяют так называемый "водолазный колокол" и декомпрессионную камеру на борту корабля. Ошибки при подъёме с большой глубины могут привести к кессонной болезни, инвалидности и даже смерти. В воде водолазы работают поодиночке или небольшими группами. Они общаются друг с другом с помощью жестов и специальных технических средств.

Девушки идут в профессиональные водолазы? Я, честно говоря, не слушал о таких случаях. Если да, как относятся к этим дамам профессиональные водолазы-мужичины?

А. Стёпин: В советское время женщин не брали на курсы водолазов.

Потому что работа считалась сложной?

А. Стёпин: Да. Потому что до сих пор специальность "водолаз" входит в список особо тяжёлых работ. То есть, женщин от этого оберегали, потому что работа под повышенным давлением оказывает определённое влияние со временем на ряд функций организма. Но, несмотря на это, некоторые женщины пробивались в водолазы в постсоветские времена, когда на этот жёсткий запрет стали мягко смотреть. Они всё же обучились профессии и работали. У меня в службе на водно-спасательной станции работала женщина-водолаз, такая крепкая девчонка. Потому что даже лёгкий водолаз 30-40 кг лишнего веса на себе всегда носит. Ей многие мужчины даже завидовали и очень сильно уважали за то, что она именно спускается и проводит работы под водой. Многим мужикам это было даже непонятно, как так, она может, а мы – нет. То есть, было полное уважение. И к таким женщинам я до сих пор испытываю полную признательность и уважение.

А вот сейчас много женщин-водолазов, или всё-таки это не массовое явление?

А. Стёпин: Нет. На сегодняшний день нет массовости в этом деле. Если женщины и ныряют, то в основном это дайвинг. Почему? Потому что сейчас профессия водолаза во всём мире стала умирать.

Почему?

А. Стёпин: Наука и промышленность сделали шаг вперёд: стали производиться роботизированные комплексы (комплексы наблюдения и фотосъёмки). И эти роботизированные комплексы начали выполнять многие функции водолазов. Естественно, что они не могут уложить тяжи или заварить заплатку под водой. Но обследовать объекты под водой они уже могут. И, тем более, для них не имеет значение глубина погружения объекта. Если человек-водолаз привязан к определённым глубинам или к компрессионным режимам, то автомат к этому не привязан. И такое происходит не только в нашей стране, но и во всем мире данная тенденция усиливается. Как бы место человека-водолаза вытесняется аппаратурой. Поэтому водолазов сейчас остаются считаные единицы. Но, конечно, они остаются, потому что в них есть потребность, но число водолазов, конечно, меньше, чем это было раньше.

Думаю, что мы подошли к одному из главных вопросов: каково работать на глубине? Насколько это сложно или, может быть, не так сложно? Дело в том, что внешне всё очень просто: надел акваланг, маску, ласты и пошёл. Или надел тяжёлое снаряжение: так называемый трёхболтовый медный шлём, привязался тросами, линями и пошёл себе. И всё вроде. Каково, вообще, работать на глубине?

А. Стёпин: На глубине работать тяжело, тем более водолазу. Потому что это немного не дайвинг, так как водолаз работает в любых условиях. Как правило, это тяжёлые замусоренные водоёмы, портовые гавани, реки. Это как бы не море и не просмотр рыбок.

Хорошо, что вы напомнили про старое трёхболтовое снаряжение. Несмотря на то, что это снаряжение было изобретено ещё в XIX веке, оно используется до сих пор. Да, есть определённые его модификации. Металл немного другой стал использоваться, но трёхболтовое снаряжение используется. Так вот, штатный вес этого трёхболтового снаряжения – 82 кг. Там ещё есть свинцовые боты, нагрудный груз, сама манишка, сам шлем-котелок, сама рубаха. Общий весь всего этого снаряжения составляет 82 кг. Вот и представьте себе, что вы эти 82 кг надели и пошли под воду.

А теперь немного обратимся к физике и к цифрам. С каждыми 10 метрами глубины давление на водолаза увеличивается на 1 кг на квадратный сантиметр. То есть, если мы находимся на поверхности, на нас давит так называемая "техническая атмосфера", мы считаем её за 1 кг на квадратный сантиметр, с чем организм человека справляется, это своё давление. Почему в космосе нельзя выйти в свободный вакуум, там сразу наше давление всё разорвёт.

При спуске под воду на водолаза начинает действовать отрицательное давление. То есть, через каждые десять метров дополнительные килограмм начинает давить на каждый квадратный сантиметр. И на глубине 20-30 метров уже дополнительно на водолаза давят 20-30 кг на каждый квадратный сантиметр. Вот и представьте себе, что вы тащите под водой на себе эти 82 кг, понятно, что всё в ней легче весит, но давление ощущается, плотность воды никуда не девается. И в этой плотности ещё надо совершать какие-то движения и работы.

Почему сегодня максимально допустимая глубина, на которой водолаз может проводить подводные работы, не считая каких-то крупных аварийных ситуаций, это в среднем глубина в 100 метров?

Это в тяжёлом снаряжении?

А. Стёпин: Нет, это может делаться и в лёгком снаряжении. Есть специальные ребризеры. В них дыхание производится уже смесями, когда уменьшается давление кислорода, который на глубине для человека становится ядом. То есть, используется своеобразное специальное снаряжение для глубоководных спусков лёгких водолазов. Не только из-за того, что запас воздуха ограничен, можно подавать воздух и с поверхности, не только из-за того, что, проработав на глубине 10 минут, у водолаза выход наверх будет составлять несколько часов за счёт декомпрессионных остановок, а чтобы не вскипел азот в крови. И ещё из-за того, что водолаз физически очень устаёт. Во-первых, внизу на глубине температура воды составляет уже 2-3 градуса, то есть, не такая она тёплая, как на поверхности. Во-вторых, это плотность воды. Через час-полтора работы на глубине человек начинает очень сильно уставать.

Сейчас многие зарубежные, да и отечественные фирмы применяют технологию работы в водолазном колоколе. Это нужно для установки нефтяных платформ. И это является работой на глубине. То есть, когда человек находится в колоколе на глубине, он проводит в нём целый день, а потом дня 3-4 на корабле в барокамере выводится по декомпрессионным таблицам из режима. Но люди все равно устают.

Как они мне рассказывали. Я сам не глубоководник, могу работать на глубине до 60 метров. Но, как рассказывали глубоководники, проработав минут 30-60 на глубине 100 метров, водолаз испытывают такую физическую усталость, как будто бы он разгрузил вагон с углём. То есть, очень тяжёлые там физические нагрузки на организм. Не зря эта профессия находится в списке "особо тяжёлых работ".

Вёл программу Николай Мамулашвили. Режиссёр выпуска Юлия Дунце.

Полностью программу слушайте в аудиофайле.