Собрание слов Об итогах 7 сезона "Игры престолов"

А.ДОЛИН:  Здравствуйте, у микрофона Антон Долин. И мы торжественно поздравляем всех с завершением очередного предпоследнего сезона «Игры престолов», наверное, самого главного сериала наших дней, и он останется самым главным, как минимум, еще год, потом посмотрим, что будет, войдет ли он в историю. Так или иначе, книжный сериал «Игра престолов», который пишет Джордж Мартин, безусловно, будет продолжаться дольше, потому что мы даже не знаем наверняка, будет ли в следующем 2018-м году шестая книга, а она не последняя, а предпоследняя. Учитывая, сколько лет он над ней работал, неизвестно, сколько лет он будет работать над следующей. В общем, сплошные загадки.

И мы решили обсудить эти загадки по итогу 7-го сезона с нашей гостьей филологом и специалистом по литературе фэнтези, в частности, Марией Штейнман, кандидатом филологических наук, доцентом факультета истории, политологии и права РГГУ. Мария, здравствуйте.

М.ШТЕЙНМАН:  Здравствуйте.

А.ДОЛИН:  Ну, и давайте начнем с самого начала. Самые разные реакции на последний сезон сериала. Вот несколько реакций, мне кажется, противоречивых. Во-первых, фанаты настолько уже раздергали все это на куски, что не осталось у сценаристов и, говорят, Джордж Мартин им подсказывал, что там писать в сценарии, вообще никаких уверток. Они могут разве что инопланетян спустить с неба, чтобы кого-то удивить.

Все остальное, что бы ни происходило, мы узнаем о чьем-нибудь происхождении, кто-нибудь начинает с кем-то заниматься сексом, кто-то кого-то предает, казнит, убивает, они всего этого ждали, это все для них не неожиданность. То есть, по всей видимости, уже такой борхесовский сад расходящихся тропок, он уже никуда не расходится, уже стоит тупик и кирпич на каждой из этих тропок, ну, получается, что нет эффекта «ах!», который был в момент Красной свадьбы, который был во многие моменты сериала, начиная с казни Неда Старка в первом сезоне. Тогда люди еще не читали книги, для них все это было в новинку. А сейчас они знают лучше самой Дейнерис и Джона Сноу, что их дальше ждет.

М.ШТЕЙНМАН:  Ну, поскольку я явно не матерь драконов, я не знаю, чего их там ждет, я скажу другое. Сам сериал на меня производит неизгладимое впечатление даже не столько поворотом сюжетным, потому что я-то сначала книги читала, а потом в сериал включилась.

А.ДОЛИН:  Я точно так же.

М.ШТЕЙНМАН:  То есть меня просто Красной свадьбой, что называется, не запугать. А меня потрясает какая-то нечеловеческая во всех смыслах этого слова включенность всех участников в процесс. И дальше происходят эффекты, даже не знаю, Станиславского, Михаила Чехова, мне даже кажется больше Михаила Чехова, когда они все настолько актеры, режиссеры, мастера спецэффектов настолько в это верят, что волей неволей они тебя просто внутрь затягивают, и ты смотришь, как дитя, вот последние, особенно седьмую серию: «Только не прикончите вот этого и еще того не надо приканчивать».

Мне кажется, дело вот, в чем, мне кажется, что будут неожиданные повороты, просто потому что там Джордж Мартин вообще еще весну имеет в виду, как мы понимаем. И эти повороты неизбежно будут неожиданными. Мне кажется, нас затягивают в эту игру, уже игру с престолами нас затягивают, чтобы мы строили предположения, которые потом будут опровергнуты.

А.ДОЛИН:  Но согласитесь, что неожиданности в этом сезоне было очень мало?

М.ШТЕЙНМАН:  Мало. Но я скажу, что меня…

А.ДОЛИН:  Я не нападаю. Во-первых, мне кажется, что это не детектив и само предположение, что это должно строиться на неожиданных жестоких поворотах, оно несколько ложное.

М.ШТЕЙНМАН:  Да, конечно, ложное. Мне, например, интересно многое другое. У меня перед глазами стоит Тирион Ланнистер, который идет по выжженной земле, которую он сам принес, вот результат его действий. Меня потрясает Дейнерис, которая на глазах становится все более жестокой. Дело в том, что для меня «Игра престолов» это притча о вожделении власти. И все детективы просто меркнут по сравнению с этим.

Когда ты видишь, что происходит с персонажами, которые жаждут власти, какая это безумно опасная игрушка, и что, если у тебя, помните, Антон, смешной эпизод из «Шрека»: «У меня есть дракон и, боюсь, я должен использовать его». У другой стороны тоже может оказаться дракон, что мы и видели в седьмой серии седьмого сезона в финале, понимаете?

А.ДОЛИН:  Именно, да.

М.ШТЕЙНМАН:  То есть, нет абсолютно никаких решений. Или Серсея объясняет, что вопрос жизни и смерти, скажем так, чем хорош, сама себя перебиваю, но вы меня поймете, чем хорош, интересен Джордж Мартин? Он просто взял и вывернул все привычные фэнтезийные нормы наизнанку. Он же признался, как я понимаю, что он читал Стругацких, ну, или хотя бы знает об их существовании.

А.ДОЛИН:  Ну, намекнул, да, читал, видимо.

М.ШТЕЙНМАН:  Видимо, да. Помните «Трудно быть Богом»? Даже не экранизацию, а сам текст. Когда ты понимаешь, что ты такой весь светлый, чистый, белый и пушистый, а вокруг тебя кровь, грязь и дерьмо, и все это вокруг тебя и ты, когда Румата вступает в игру, он немедленно становится таким же жестоким. И у меня ощущение, что Джордж Мартин это и сделал. Он нас поместил в мир средневековья и сказал: «Ну, как? Правда, не похоже на то, что вы привыкли видеть?» И мне кажется, это самое интересное.

А.ДОЛИН:  А вот интересный момент еще. Он несколько любопытных сделал сдвигов относительно нашего европейского привычного средневековья. Один из этих сдвигов связан, ну, есть магический сдвиг, что там есть действительно драконы, живые и мертвецы, это самый простой и понятный для читателя и зрителя фэнтези сдвиг. Есть сдвиг, связанный с религиозным разнообразием, так скажем.

М.ШТЕЙНМАН:  О, это прекрасно.

А.ДОЛИН:  Так вот, я хочу о третьем поговорить сдвиге. Все-таки, как вам кажется, вот у меня нет ответа на этот вопрос, этот сериал, он феминистский или антифеминистский?

М.ШТЕЙНМАН:  О, я знала.

А.ДОЛИН:  Потому что ведь мы в седьмом сезоне к чему пришли, у нас, как фигуры силы присутствуют, по большому счету, Серсея и Дейнерис, как основные деятели, а также Яра, а также Санса, а также Арья и даже леди Бриенна.

М.ШТЕЙНМАН:  Да, Бриенна прекрасна.

А.ДОЛИН:  Все мужики от Джейме Ланнистера до Джона Сноу, Тирион, они все подкаблучники. Единственный мужчина, который воплощает настоящую мужскую силу это полюс абсолютного зла Король Ночи. Там женщин в его армии мы не наблюдаем.

М.ШТЕЙНМАН:  С копьем.

А.ДОЛИН:  Совершенно верно. То есть, на самом деле, мы видим абсолютно женский мир, с одной стороны, мир, которым правят женщины. С другой стороны, именно управление женщин позволяет этому миру не скатиться в честь, красоту и благолепие, оставаться коварным, жестоким, мы боимся от души, что сейчас Санса с Арьей друг друга переубивают, притом, что они наши любимые героини. А уж насчет Дейнерис и Серсеи там все опасения вообще обоснованы полностью.

М.ШТЕЙНМАН:  Как она чуть не прикончила Джейме.

А.ДОЛИН:  С одной стороны женщинам дана вся власть, с другой стороны мы видим в них, в общем-то, чудовищ, когда эта власть попадает им в руки. Понятно, что она, наверное, из кого угодно сделает чудовищ, но тут получается, что образ женщины очень неоднозначен.

М.ШТЕЙНМАН:  Ну, я так себе и представляю, как полетят кирпичи сейчас, Антон, наверное, скорее, в вас, чем в меня насчет того, что власть делает из женщин чудовищ - давайте запретим женщинам приближаться к власти. На самом деле, все еще интереснее. Ни Джордж Мартин, ни продюсеры никогда не скрывали, что они вдохновляются историей. И если мы посмотрим на средневековую нормальную историю, мы обнаружим там, я даже не беру Марию Стюарт, так сказать, мы посмотрим, мы видим Екатерину Медичи. Кстати, для меня Серсея это аналог Екатерины Медичи, у которой все дети правили и всех она потеряла.

А.ДОЛИН:  И некоторых, как утверждают всякие лжеисторики, по собственной вине.

М.ШТЕЙНМАН:  Да, конечно. И такой же у нее был абсолютно никакой мерзкий муж Генрих Валуа, который там с любовницами время проводил.

А.ДОЛИН:  Да, да. Ну, Алиенора Аквитанская тоже вспоминается.

М.ШТЕЙНМАН:  Да, абсолютно. И, кстати, когда она уничтожила септу это, конечно, очень напоминает Варфоломеевскую ночь, вот так вот, если.

А.ДОЛИН:  Конечно.

М.ШТЕЙНМАН:  Потом мы вспоминаем Маргариту Анжуйскую и так далее. У меня ощущение, что дело не в феминизме и не в гендерном неравноправии или равноправии, а дело в том, что Джордж Мартин показывает, и сериал показывает, что перед властью, на самом деле, все равны, ее хотят все. И какая разница, что под платьем у Серсеи или что под кюлотами у Тириона, и почему Серый Червь вообще без всего. Там, кстати, целых два персонажа, у которых вообще ничего нет.

А.ДОЛИН:  Ну, там целая армия, ладно.

М.ШТЕЙНМАН:  Нет, я имею ввиду из крупных.

А.ДОЛИН:  Среди главных персонажей.

М.ШТЕЙНМАН:  Да, да, Грейджой и Серый Червь.

А.ДОЛИН:  Ну, так седьмой эпизод начинается с замечательного диалога о том, что все дело в члене вообще, есть он или нет. 

М.ШТЕЙНМАН:  Да, да.

А.ДОЛИН:  Это более сложная и тонкая материя, чем в этом шутливом диалоге представлено.

М.ШТЕЙНМАН:  Абсолютно. И дело, мне кажется… И, конечно, Бриенна, которая, ну, чистой воды Брунгильда, это все понятно. Дело-то не в этом, дело в том, что женщины точно так же, если у них есть абсолютно мужская, нет, это универсальная черта, власть хотят все. У человека могут быть ресурсы, для того чтобы ее захватить и может не быть этих ресурсов, и поэтому абсолютно все равно, сидел бы папа Серсеи на престоле или сидит сама Серсея, они оба этого хотели.

Единственный человек, кто у меня вызывает истинное сочувствие, угадайте, кто? Нед…

А.ДОЛИН:  Нед Старк?

М.ШТЕЙНМАН:  Нед Старк, потому что он пытался вести себя благородно, когда он в самом начале предупреждал: «Зачем ты ей сказал?» - «Ну, я же хотел, чтобы она спасла детей» - «Ну, привет тебе». То есть, иначе говоря, вопрос в следующем – не применимы современные моральные нормы к средневековью и нам это активно показывают, с одной стороны.

А, с другой стороны мы видим, как вопреки всему между людьми, я сейчас убираю секс ради секса, ну, или секс ради саспенса, чего угодно, между людьми вопреки всему вдруг прорастают какие-то ростки отношений, которые будут потом, мы с позиции дона Румата смотрим. Когда они же там признавались, что они хотели, чтобы между Джейме и Бриенной проскакивали какие-то отношения, и вот они не будут вместе, но вопреки всему между ними есть что-то помимо власти и крови.

А.ДОЛИН:  Но на самом деле мы знаем, что между ними есть рыцарский кодекс, который в этом мире выглядит тоже исчезающим явлением и довольно любопытно, что мы говорим про средневековье, про рыцарей, все это так, прототипы приводим. Но так можно очень легко уйти от основного тезиса, который, мне кажется, абсолютно неоспоримым – то, что этот сериал ужасно современный, то, что он говорит все о том, что вокруг нас гораздо больше, чем о том, что было 500, 600, 700 лет назад.

М.ШТЕЙНМАН:  Абсолютно. Могу только согласиться. Для меня нет более современного во всех смыслах сериала, чем «Игра престолов» просто по той банальной причине, что вполне себе дуалистично архитипичный заголовок «Песнь Льда и Пламени» они заменили на «Игру престолов». И это весь смысл. Просто мы открываем новости и у нас это «Игра престолов», война башен и все прочее просто перед глазами.

А.ДОЛИН:  Не останавливается.

М.ШТЕЙНМАН:  И это, помните, отсюда у меня есть гениальная идея. А вы знаете, что можно говорить о буддистских элементах в «Игре престолов» в системе ценностей.

А.ДОЛИН:  Ну, почему нет, там такая сложная религиозно-ценностная мифологическая система, что и буддизм там мог бы найти свое место.

М.ШТЕЙНМАН:  Помните бесконечные разговоры о том, что остановить колесо. У нас же, у Дейнерис единственной, у кого есть миссия. То есть не просто тупо удержаться и перерезать их. Смотрите, как мило, у нее есть миссия, у нее есть возвышенная миссия остановить колесо. И если бы не Тирион, она бы испепелила половину континента. Из-за чего? Из-за общего блага. Ура, товарищи, красота.

А.ДОЛИН:  Это правда, да, это очень тоже современно. Ну, смотрите, к чему мы пришли в конце седьмого сезона. Это может быть обманный эффект, учитывая то, что мы знаем о Бениоффе, Уайссе и о Джордже Мартине, это может быть обманным. Но пока что этот финал выглядит очень определенно. Это переход из той современной политически сексологической, связанной со всеми интригами, которые мы знаем, шекспировской психологической «Игры престолов» в сторону, на самом деле, канонического эпоса. Каждый из героев утвердился в своем амплуа. Даже Теон Грейджой немножко воспрял, Джон Сноу показал свою принципиальность, Серсея подтвердила свое политическое коварство, ее брат Джейме отправился на рыцарскую миссию, чего с ним давно не случалось.

М.ШТЕЙНМАН:  Да, это точно.

А.ДОЛИН:  Королева Дейнерис пала в объятия любимого мужчины, чего с ней не случалось тоже бог знает, как давно.

М.ШТЕЙНМАН:  Сколько серий.

А.ДОЛИН:  Уже сезонов. То есть, на самом деле, восстановилась более-менее каноническая картина, и появление в конце Короля Ночи на ледяном драконе абсолютно все расставляет по своим местам. Потому что от конфликта в человеческой душе и конфликта между людьми, которые колеблются между хорошим и плохим, мы пришли к глобальному конфликту добра и зла, мы понимаем, что такое зло. И, наконец, этот злой дракон, конечно, намекает на самый классический образ вот этой вот борьбы добра и зла, образ сражения с драконом. Мы понимаем, что теперь драконоборец, который сборет этого дракона, это будет фигура в следующем сезоне более важная, трагическая и героическая, чем фигура того или той, кто сядет на Железный трон.

М.ШТЕЙНМАН:  Согласна.

А.ДОЛИН:  Потому что с этим троном, он нам уже надоел, вот эта борьба вокруг него. На Драконьем Камне, если вы помните, там трон не менее эффектный, кстати говоря.

М.ШТЕЙНМАН:  Да, кстати, мне понравилось.

А.ДОЛИН:  А дракон и Король Ночи вот это абсолютное зло. То есть это куда-то в сторону Геракла, Зигфрида, Святого Георгия, Беовульфа, куда-то туда вдруг мы опрокинулись. То есть мы семь сезонов уходили от средневековья и от этой сказки и, раз, одним шагом туда опять пришли.

М.ШТЕЙНМАН:  Согласна, да. Давайте так, мы уходили от условного средневековья, потому что исторически там все очень, мы об этом говорили. А вот самое интересное это действительно, к чему мы пришли. Антон, у меня есть странное ощущение, что весь вопрос в том, чего захочет Джордж Мартин и чего захочет продюсер.

А.ДОЛИН:  Мартин говорит, что он книжку пишет, он вообще не смотрит, что они там снимают. Ну, врет, наверное, но говорит так.

М.ШТЕЙНМАН:  Дело в том, что я откровенно сейчас разочарую очень многих фанатов и себя, в том числе, и скажу следующее – все линии могут закончиться в восьмом сезоне, просто все. Потому что вы правильно сказали, есть стихии, перед которыми никакой Железный трон уже не интересен.

А.ДОЛИН:  Это не я сказал, это Джон Сноу всем объясняет уже не первый год.

М.ШТЕЙНМАН:  Ну, да, он известный зануда, да, мы в курсе.

А.ДОЛИН:  Да, поэтому никто не слушает.

М.ШТЕЙНМАН:  Смысл в другом. Смотрите, я буду очень расстроена, но я не вижу другого, почти не вижу другого способа закончить так, чтобы нас потрясти. Потому что вопрос не в том, что к какому мифу пытается нас вернуть конец седьмого сезона.

А.ДОЛИН:  Может, они пытаются убежать от этого мифа. Но как от мифа убежишь? Никак.

М.ШТЕЙНМАН:  От мифа не убежишь никак. Дело в том, что чем средневековье «Игры престолов» отличается от реального средневековья. Тем, что на смену средневековью приходит Возрождение, в начале которого вымирает пол-Европы. Поэтому я не представляю, что будет дальше абсолютно. И я не верю, то есть нам опять, нам дадут эту наживочку, родится кто-то, не родится, сразится кто-то, не сразится, укокошит кто-то кого-то, Серсея всех в тылах перебьет или не перебьет, это все чушь. Я не хочу проводить параллели, но вот, когда появилось запрещенное в России ИГИЛ, в какой-то момент, но очень краткий, показалось, что вот теперь-то, наконец, есть общий враг, полюс абсолютного зла, перед которым уже надо-таки объединиться и что-то делать. Что мы имеем? «Игру престолов».

А.ДОЛИН:  «Игра престолов» не остановима, но есть…

М.ШТЕЙНМАН:  Как «колесо сансары», я бы сказала.

А.ДОЛИН:  Но есть драматургический парадокс, который нас ждет в следующем восьмом последнем сезоне неизбежно. С одной стороны, весь ход этого жанра, жанра большой все-таки сказки, ну, допустим, для взрослых, хотя я знаю многих детей, которые это смотрят, несмотря на запрет родителей, все равно это сказка, по законам большой сказки, конечно, обязан быть хэппи-энд, кульминация и разрешение, они должны быть. То есть какое-то добро в какой-то форме, может быть, компромиссной должно восторжествовать.

С другой стороны, мы видим, чего не хватает больше всего в закончившемся седьмом сезоне. В нем не было трагедии, в нем не было настоящих смертей, они перестали жертвовать важными персонажами. 

М.ШТЕЙНМАН:  Да, перестали.

А.ДОЛИН:  Уже два, три сезона перестали. Когда они убивают, то кого-то плохого - тут Рамси Болтона, тут Мизинца, или, во всяком случае, сомнительного или маловажного. Это вообще было смехотворно, когда они убили родных Сэмвелла Тарли, которые ни у кого особенно симпатии не вызывали, которых в лицо ни один зритель запомнить не успел, и вот они появились, сказали две героические фразы и их сожгли драконом. Никому их не жалко. И людям перестало быть кого-то жалко.

И, конечно, для того чтобы было финальное противостояние, конечно, для того чтобы финал был катарсическим, конечно, для того чтобы такой драматический шокирующий, полный обнаженки и насилия сериал пришел к достойному хэппи-энду, перед этим надо принести колоссальную кровавую жертву. И это не должны быть «шестерки» и пешки.

М.ШТЕЙНМАН:  А я о чем говорю. Железный трон останется пустым, друзья мои.

А.ДОЛИН:  Так вы думаете.

М.ШТЕЙНМАН:  Не сомневаюсь.

А.ДОЛИН:  Так, хорошо, черт с ним, с троном, забудем о нем. Кто все-таки выживет? Возможен ли вариант, при котором Дейнерис и Джон все-таки воссоединятся и останутся вдвоем.

М.ШТЕЙНМАН:  Как племянник с тетей, что ли?

А.ДОЛИН:  А всем подкинули эту драму в конце седьмого сезона, что они племянник с тетей. Во-первых, многие уже много лет как догадались, во-вторых, не будем забывать, что согласно книге Таргариены против инцеста ничего не имели, никаких проблем. Они все женились и рожали детей друг с другом, ну, да, иногда сумасшедшие рождались.

М.ШТЕЙНМАН:  А что поделаешь при такой-то наследственности.

А.ДОЛИН:  Это их вообще не останавливало. Ну, так получается и это тоже не драма. Что же драма? Всех их переубивать?

М.ШТЕЙНМАН:  Ну, вы понимаете, какая штука, кому, как не вам, Антон, давайте по-другому, знать, почему популярен был эпизод первый «Звездных войн»?

А.ДОЛИН:  Ну, как…

М.ШТЕЙНМАН:  Потому что там не было хеппи-энда.

А.ДОЛИН:  Нет, второй был популярней всех, потому что там, как и в первом, там вообще заканчивалось отрубанием руки и знаменитой фразой: «Люк, я твой отец».

М.ШТЕЙНМАН:  Интересная штука, да, что мы имеем.

А.ДОЛИН:  Но там должно было быть продолжение, мы знали.

М.ШТЕЙНМАН:  Возможно.

А.ДОЛИН:  А сейчас нас ждет финал, это не то же самое.

М.ШТЕЙНМАН:  А я думаю, что именно поэтому мы будем, как заведенные смотреть восьмой сезон, потому что мы будем расставаться с этими персонажами. И ничего с этим не поделаешь.

А.ДОЛИН:  Как вам кажется, вообще это возможно, что вот Гарри Поттер, это же придуманный мир, взял и погиб в сражении с Воландемортом, и закончились эти семь томов тем, что Темный Лорд победил. Или вот Фродо Бэггинс споткнулся наверху Ородруина, кольцо расплавить не смог, и тут Саурон поднес туда свой палец, надел туда кольцо и дохнул и всех эльфов, значит, сжег. Почему такого не бывает? Каким бы мрачным не было фэнтези, какой бы страшной ни была сказка, добро победит все равно в финале, мы заранее это знаем, как мы бы ни волновались за конкретных персонажей.

М.ШТЕЙНМАН:  Смотрите, добро обязательно победит, вопрос – какой ценой. Это первый вопрос.

А.ДОЛИН:  Вопрос цены, понятно.

М.ШТЕЙНМАН:  Вопрос цены всегда. Во-вторых, если обращаться к Толкину, мы помним, о чем он пишет в эссе «О волшебных историях». Он пишет, что любой хэппи-энд это суть проекция евангельского воскресения Христа. Ну, Христос погиб на кресте. А вопрос дальше, он возродился и так далее, в смысле вознесения и все прочее. Но он погиб, он этот путь прошел до конца. И будем откровенны, друзья мои, ну, Фродо, давайте так, я сейчас не Питера Джексона, не к ночи будет помянуто, имею в виду, я имею в виду текст. Если смотреть текст, Фродо все равно что погиб, и уплывает он потом куда-то, и это по ощущению остающемуся, это смерть.

Что касается Гарри Поттера, он-таки переживает свою клиническую смерть. И заметим, когда по поводу, а что было бы, если бы Волдеморт победил, то Роулинг дала же возможность поиграть с этим сюжетом своим двум литературным наймитам в «Проклятом дитя». А что, когда в одной из версий реальности Хогвартс управляется Амбриджей и Волдеморт у нас прекрасный и на коне.

Но я объясню, в чем дело. Вот для меня самая драма восьмого сезона будет не в том, как добро с неслабой дубиной победит зло.

А.ДОЛИН:  Или со слабой дубиной.

М.ШТЕЙНМАН:  Или со слабой, да хоть с копьем, с чем бы наперевес добро ни шло, вопрос не в этом, вопрос, какой ценой и что будет происходить в душах тех, кто это делает. Потому что, если бы Фродо с Сэмом, который вылитый Сэмвелл, еще мы посмотрим, как Джон Сноу с Сэмвеллом еще будут реализовывать этот архитип Фродо с Сэмом.

А.ДОЛИН:  Ну, они его реализуют уже не первый год, не первый сезон.

М.ШТЕЙНМАН:  Да, да, успешно. Если бы не было у толкиновских героев, у настоящих героев готовности помереть без ведома и без фанфар, просто сгинуть навсегда, но что-то выполнить при этом, то не получилась бы такая трилогия, какая у него получилась. И тут я скажу, что «Игра престолов» превосходит по всем меркам экранизацию «Властелина колец», потому что как раз «Властелин колец» это бесконечная реализация стереотипов.

А.ДОЛИН:  У нас время практически кончилось. Один последний короткий вопрос, на который я жду короткий ответ. «Игра престолов», ну, не будем разделять, не будет отделять сериал от книги, они как Толкин, как эпопея Роулинг останутся в истории или хайп закончится, как только закончится сериал?

М.ШТЕЙНМАН:  Безусловно, останутся, потому что за это время менялись не только актеры, но и персонажи, они взрослели. Это уникальная вещь – они взрослели и менялись. Для фэнтези это не очень характерно, а для романов – да.

А.ДОЛИН:  Отлично. У нас в гостях была Мария Штейнман, кандидат филологических наук и доцент РГГУ. Мы говорили об «Игре престолов». А сейчас долгожданный подарок для вас, дорогие слушатели, вы услышите мою беседу с самим Джорджем Мартином, создателем «Игры престолов», всех персонажей, который заехал в Россию, побывал в Петербурге и вы услышите эту запись. На этом вас оставляю, спасибо, что были с нами. Вернемся с «Игрой престолов» уже через год.