За кадром Главная задача телохранителя
Программу "За кадром" ведёт Николай Мамулашвили.
Представители самых разных профессий, порой редких, порой экстремальных, но чаще самых обычных – гости в нашей студии.
Испытатели, врачи, водолазы, пожарные, дипломаты, лётчики, автогонщики, альпинисты, журналисты и спасатели... Этим профессионалам есть, что рассказать об изнанке своей работы, о том, чего мы не знаем, о том, что обычно остаётся за кадром.
Их всех объединяет одно: любовь к своему делу. Это люди с характером, они никогда не отступают. Каждый из них обрёл своё настоящее признание и находится на своём месте.
Гость в студии – президент Национальной ассоциации телохранителей России (НАСТ РФ) Дмитрий Николаевич Фонарёв. Мы с ним говорим о тонкостях работы телохранителей.
В чём главная задача телохранителя? В известном фильме "Телохранитель" Кевин Костнер, защищая охраняемый объект – певицу, которую сыграла Уитни Хьюстон, бросается под выстрелы очень эффектно и мужественно. Но, наверное, задача телохранителя не только в том, чтобы постоянно грудью закрывать клиента, а в том, чтобы не допустить этих выстрелов?
Дм. Фонарёв: Прыжок К. Костнера в бронежилете, конечно, – это фильм. Но я понимаю ваш вопрос.
Но эффектно.
Дм. Фонарёв: Ну а как же. Я вернусь ещё к этому эпизоду, когда мы будем говорить, что значат стереотипы. Ваш вопрос на профессиональном языке примерно можно охарактеризовать, что это вопрос о самопожертвовании. Если вы являетесь офицером, а не телохранителем, а в спецслужбах – в ФСО, в Секретной службе (Secret Service) в США, в SAS-22 в Великобритании, в "Шабаке" в Израиле – нет телохранителей, зато есть специальные агенты, которые у нас называются, наверное, офицерами охраны, так вот, если там вы работаете, у вас есть приказ. Вы обязаны в любой ситуации обеспечить безопасность охраняемого лица вплоть до самопожертвования. По крайней мере, в нашем приказе так было написано. То есть, это приказ. Делай, что хочешь, но если то, что ты делаешь, не эффективно, то вплоть до самопожертвования. И вопрос всегда стоял так: если ты не закрыл собой охраняемого, то это называется невыполнение приказа.
В частной сфере другая ситуация. Здесь мы уже имеем право выбора. Мы не военнослужащие и не обязаны выполнять приказы охраняемых лиц – наших клиентов. Мы можем выполнять их указания. И ни один нормальный человек не подпишет контракт на самоубийство, дураков нет. Все прекрасно понимают, что в случае даже летального исхода, когда тебе уже все равно, неизвестно, получит ли твоя семья твои деньги и будет ли вообще какая-то компенсация. Когда мы только начинали этот разговор, то говорили, что в России нет правового поля для телохранителей. И вопросы компенсации потери здоровья, не говоря уже о жизни, юридически не сформулированы. И вы ничего не докажете и не получите никаких компенсаций, потому что нет контрактов. Могу сказать, что по практике 90-х годов у нас есть своя статистика покушений, методов их осуществления и тех случаев, когда телохранители получали травмы, совместимые с жизнью, а были ведь и не совместимые. Так вот, я знаю всего четыре реальных случая, когда охраняемые оказались людьми и позаботились о тех людях, которые были их телохранителями. Поэтому когда стоит вопрос о самопожертвовании, пусть каждый решает его для себя сам. Профессиональные люди должны понимать, почему они идут на эту работу, суть которой заключается в том, что телохранители берут на себя только часть рисков охраняемого лица. Вопрос в том, ради чего они это делают. Потому что пуля – штука такая, что человек сегодня жив, а завтра уже нет. А у него остаются семья, дети. Поэтому каждый должен думать своей головой.
И здесь я бы хотел вернуться в 90-е годы, когда, насмотревшись Кевина Костнера с его прыжками и бронежилетами, на ребят, которые просто не имели опыта, воздействовали стереотипы поведения. Любым человеком управляют образы. Если заложить человеку в голову образ, что он должен, даже имея пистолет, защищать грудью охраняемое им лицо, то в стрессовой ситуации, а у людей организм устроен таким образом, что левое полушарие блокируется в стрессовой ситуации, многие люди не понимают, почему они стреляют из травматического оружия. Вспомните, какие дикие поступки люди совершают в наших мегаполисах. Всё это результат их стрессоустойчивости. То же самое происходит и с телохранителем. И когда логически человек не может разобраться или же он не успевает оценить ситуацию, на него воздействуют стереотипы. Сколько молодых ребят закрывали своими телами охраняемых лиц? Те оставались живы, а ребята погибали. И когда потом частное охранное предприятие спрашивало, как же так, этот парень защитил грудью охраняемое лицо, а тот даже семье телохранителя не помог, на что клиенты отвечали, что они не обязаны этого делать. Поэтому мы говорим: ребята, подумайте сами, сколько погибший телохранитель получал? Аж 200 долларов по тем временам. И он что, свою жизнь оценивал в 200 долларов? Как такое может быть?
Что можно предложить этим ребятам? Думать! Мы предлагаем им подумать прежде, чем что-то делать. Сколько молодых ребят, которые тоже насмотрелись кино, но и вроде им ещё и денег надо было заработать, под бомбами погибали, под пулями автоматов. Были ситуации, в которых никакой охранник ничего сделать не сможет. Поэтому надо понимать, что мы не боги, и каким бы ты умелым ни был каждый из нас, опыт приходит со временем. Но если против тебя будут применены такие вещи, как снайпер или гранатомёт, ты ничего не сделаешь. Надо задать себе вопрос, ради чего ты всё это делаешь? Поэтому вопрос самопожертвования в частной охране остаётся на усмотрение человека.
Со своей стороны могу сказать, что я, прежде всего, оцениваю риск работы с охраняемыми лицами. Если есть малейшая угроза в его адрес, мне не интересно делить с ним его риски. Это его проблемы, а не мои. Поэтому у профессионального сообщества, которое всё-таки в России образовалось, есть свои жёсткие правила. Они гласят: ребята, прежде чем работать с охраняемым лицом, посмотрите, чем вы рискуете. Мы предпочитаем работать с правопослушными гражданами, с нормальными людьми, у которых как максимум проявляются какие-то потенциальные угрозы. А если есть реальные угрозы, то, ребята, вы просто ляжете вместе с охраняемым лицом.
Кстати, а с кем проще работать? Кого легче охранять: мужчин или женщин?
Дм. Фонарёв: Хороший вопрос. Что касается женщин, то это Виктория Юрьевна Корчагина у нас большой специалист в данной области. Ей, наверное, всё-таки легче охранять женщин. Лично для меня такой как бы проблемы нет. Тут надо учитывать не гендерные различия, а какой это человек, в какой среде он находится, что она из себя представляет. Мне доводилось работать с женщинами. И у меня не возникало каких-то сложностей. Могу даже сказать, что я от них всегда ожидал меньше подвохов, нежели от мужчин. Потому что у мужчин как бы уровень более высокий, и они как охраняемые лица из этого класса, социальной страты живут как бы в другом мире. То есть, для них настолько всё в жизни по-другому, что их адекватность происходящему иногда может поставить человека, того же телохранителя, в тупик. То есть, надо улететь из Внукова, а выехать из "Балчуга", из центра столицы. А у них переговоры, и остаётся у них до их борта, допустим, 40 минут. Только-только, чтобы доехать. И тут они говорят, да какая это проблема, давайте сейчас вертолёт возьмём и полетим. Какой вертолёт? Поэтому мы им говорим, нет-нет, заканчивайте свои переговоры, иначе мы не успеваем на этот борт. Или вы будете ждать другой? Поэтому с нормальными людьми работать легче.
С ненормальными людьми? Есть такое правило: ты имеешь право на три смены заступить работать с человеком и потом сказать, будешь ты с ним работать или нет. То есть, если ты за три смены не понял, что это за человек, ты не сможешь к нему приспособиться. И потом ныть, что он – дурак, сумасшедший, такой-сякой, не надо, ты за работу получаешь деньги. А охраняемому мы говорим, что вот месяц, в течение которого этот парень или девушка с ним работает, чтобы понять, он вас или она устраивает или нет. Только потом не надо говорить, что телохранитель – дурак, а она – дура, что они ничего не умеют делать. Вот такое правило!
А, в общем-то, работать вообще тяжело, потому что работа эта, хотя и благородная, конечно, но очень неблагодарная, и мы всегда понимаем, что её можно потерять в любой час.
То есть, капризничать могут все охраняемые лица: как женщины, так и мужчины? Поэтому нельзя вот так делить охраняемых лиц строго на две половины?
Дм. Фонарёв: Чем моложе, тем вероятность подобных капризов больше, а границы фантазий – шире.
Что касается женщин-телохранителей, я часто езжу в разные командировки, в том числе и в США, и там я обратил внимание, что у них действительно очень много сотрудниц Secrete service. А если это спроецировать на охрану, на телохранителей, то в процентном отношении у них гораздо больше женщин работают. Если честно, у нас-то я не встречал женщин.
Дм. Фонарёв: Это обусловлено опять же принципами формирования данного госоргана. В Секретной службе США, если вы обратили внимание, и в охране американского президента могут быть женщины. У них как всё устроено? Так, по крайней мере, было, но я думаю, что особо там ничего не изменилось. У них есть 50 штатов, и в каждом штате есть своя Секретная служба. И они посылают на два года своих агентов в Вашингтон, чтобы те там поработали на усилении. И не дай бог, если по гендерному признаку там будет какая-то дискриминация. Наоборот, они считают, что у них всё нормально обстоит с этим делом.
В России сделано по-другому. У нас всё централизовано. И требования высокие, и главное – что эти требования очень жёсткие. Я знаю, что у Бориса Николаевича Ельцина были две женщины, которые должны были работать с ним. Так вот, условия работы у нас более жёсткие. И девчатам очень тяжело их выдержать. Но могу сказать, что к Валентине Ивановне Терешковой в своё время была прикреплена Нина Ивановна Жабина. Но как только всё закончилось, Нина Ивановна сразу ушла. Но это не есть всегда так. Если надо, то женщин найдём. Зачем? Женщина может с семьёй работать. У нас есть прекрасные офицеры, которые могут это делать. Понятно, если надо, найдём.
Где и как готовят телохранителей?
Дм. Фонарёв: Ну, как? Первое, согласно задачам. Для государственной службы есть свой порядок подготовки. Он особо не меняется. Всё происходит рутинно. С улицы, как говорится, в госохрану не берут. Именно в личную охрану. Туда люди проходят через свои подразделения.
Проверки различные проходят?
Дм. Фонарёв: Нет, проверка проходит один раз. А вот определённый опыт люди набирают в оперативных линейных подразделениях. А потом лучших и достойных из них отбирают и приглашают подписать контракт. Дальнейшую подготовку они проходят уже в полевых условиях. Это не менялось, думаю, со времён Сталина. Примерно так же всё происходит. Плывёте вы на лодочке, а вас раз с лодочки. Выплыл – значит, залезай обратно. Не выплыл, значит уходи обратно. Это естественный отбор. Нравится это кому-то или не нравится, но это госструктура.
А в частной охране, если речь идёт об обучении, какие-то школы надо пройти? Здесь надо понимать, что это такое. Потому что для ребят, которые только пришли из армии, 24-26-27 лет – это самый интересный возраст. Они полны энергии и готовы работать день и ночь, но опыта у них нет. И они ещё не понимают, с чем они сталкиваются. То есть, они видят все эти частные "бентли" и "джеты", красивые дома, и им кажется, что это очень круто, как в фильмах, быть в чёрных костюмах и галстуках, в солнцезащитных очках, с наушниками и пистолетами. Это как бы да, важно, но и деньги важны.
Вёл программу Николай Мамулашвили. Режиссёр выпуска Юлия Дунце.
