Актуально ФАНО упразднили: возможен ли научный прорыв в России?

Президент Владимир Путин решил проблему, долгое время раздражавшую российских академиков. Накануне, определяя структуру нового правительства, он упразднил ФАНО (Федеральное агентство научных организаций) – ведомство, которое управляло имуществом и финансами научных институтов. В 2013 году прежний глава Минобрнауки Дмитрий Ливанов инициировал реформу Российской академии наук, в ходе которой научные институты и были переданы под управление ФАНО.

Чиновники и финансисты из ФАНО пытаются влиять на научные исследования, жаловались с тех пор в научном сообществе. "Строго говоря, план работы моей лаборатории утверждает лично глава ФАНО. Может он и хороший финансист, но почему я должен согласовывать свою работу с человеком, который не разбирается в физике", – возмущался член президиума Уральского отделения РАН физик Михаил Садовский, один из 100 учёных, обращавшихся к президенту с просьбой вернуть ФАНО под присмотр РАН. И вот ФАНО нет. В России, наконец, будут совершены научные прорывы?

Спросим у научного руководителя Института образования НИУ ВШЭ Исаака Давидовича Фрумина.

Хочется верить, что после упразднения ФАНО многим учёным станет работать проще. А станет ли?

И. Фрумин: Главный вопрос учёных состоял не в том, что появилась какая-то структура с полномочиями их дополнительно контролировать, а в том, что эти полномочия ушли от самой РАН. Так вот, у нас не должно быть иллюзий: они туда не вернулись. В этом смысле функции контроля и планирования в значительной степени просто перешли от ФАНО во вновь созданное Министерство науки и высшего образования. Агентство закрылось, а его функции переданы министерству.

Такое реформирование может положительно сказаться на работе РАН? И как можно оценить решение разделить Минобрнауки на два министерства – просвещения и высшего образования и науки?

И. Фрумин: Начну с ответа на второй вопрос. Мне кажется, это очень спорное решение, потому что во всём мире мы наблюдаем формирование систем непрерывного образования, когда границы между уровнями образования стираются. И то, что было сделано за 14 лет существования единого министерства по налаживанию связей между разными уровнями образование, может сильно потеряться. Во всяком случае, больших усилий потребуется для осуществления координации между уровнями образования, тем более, что странным образом среднее профессиональное образование осталось в Министерстве просвещения.

Если вернуться к вопросу про науку, то это будет зависеть от конкретных решений нового Министерства высшего образования и науки, насколько оно реально вовлечёт учёных в стратегическое планирование и управление. Учёные же возмущались не самим фактом контроля, а только требовали более компетентного контроля и обсуждения. В принципе, у нового министерства есть политические полномочия организовать более открытые коммуникации. Поэтому надежда есть.

Раньше, до прихода госпожи Васильевой, Минобрнауки постоянно критиковалось по поводу того, что мало внимания уделялось проблемам школ. Сейчас разделение произошло, ситуация изменится? И что будет в этой связи со средним профессиональным образованием?

И. Фрумин: Я, как и многие специалисты, не очень понимаю, что будет происходить со средним профессиональным образованием, поскольку такой комбинации не было даже в советское время. При Советском Союзе было Министерство просвещения, которое занималось только школами и дошкольным образованием. А среднее профессиональное образование, тогда оно называлось средним специальным, было вместе с высшим образованием в другом министерстве. Поэтому, как сейчас будет организовано взаимодействие двух уровней профессионального образования – среднего и высшего, не понятно. Это очень серьёзный вызов для вновь созданных двух министерств.

Что касается критики прежнего Минобрнауки по поводу школы, я не могу сказать, что прежний Минобр был не внимателен к школе. В 2012 году был принят новый закон об образовании, были приняты новые стандарты, были реализованы указы президента в каком-то масштабе о повышении зарплаты учителям. Поэтому я бы не согласился с тем, что уделялось мало внимания школе.

Задача новых министерств – способствовать выполнению суперуказа В. Путина, которым тот фактически указывает на необходимость достижения страной технологического прорыва. А она может быть решена только при концентрации усилий на этом направлении. Как вы сами оцениваете возможность технологического, научного прорыва в ближайшее время в России?

И. Фрумин: Он, безусловно, возможен. И как раз концентрация усилий важна для этого. Поэтому разделение министерств создаёт, если не риск, то, по крайней мере, необходимость решения задачи всё-таки по концентрации и координации. Потому что, как мы можем обеспечить технологический прорыв в целом в стране, если у нас технологическое образование в школах, то, что раньше называлось уроками труда, осталось таким же, каким оно было 30 лет назад?

Сама по себе эта задача решаема. И есть механизмы её решения. Есть расчёты, показывающие, что её можно решить. Но она требует концентрации, а не разбрасывания усилий по всем возможным задачам.

Проблема утечки молодых научных кадров для России весьма актуальна. Как эту утечку остановить? Какие условия реально можно создать и предложить молодым учёным?

И. Фрумин: Задача остановки утечки молодых научных кадров за границу является сегодня мегаактуальной. Да, в последнее время у нас уменьшилась утечка научных кадров взрослого возраста. А вот ситуация с молодыми научными кадрами не улучшается. Недавно Институт образования ВШЭ провёл исследование о состоянии российской аспирантуры. Скажу откровенно, что даже я, работающий много лет в этом секторе, не ожидал таких результатов. В России сегодня более 40 тысяч аспирантов. И 80 процентов из них работают на полную ставку по теме, не связанной с их диссертацией. По очень простой причине, потому что стипендия аспиранта составляет от 3 до 9 тысяч рублей в месяц. И когда выпускники нашей магистратуры получают информацию о том, что в Голландии или в Китае открываются аспирантские места со стипендией в 2000 долларов и с возможностями концентрации на своей научной работе, они, конечно, выбирают эти предложения.

Нам кажется, что решить эту задачу можно. Для этого нужна радикальная реформа аспирантуры. 40 тысяч аспирантов – это очень маленькое число, копейки. И страна может и обязана себе позволить этих людей обеспечить достаточно, чтобы они концентрировались только на научной работе.

Программу "Актуально" ведёт Дмитрий Чернов.