Актуально Август 1991 года: о роковой роли политической сопливости в истории страны

В эти дни страна вспоминает путч 1991 года. Как рассказал бывший вице-президент страны Александр Руцкой, Борис Ельцин во время путча в 1991 году уходил в запой и пытался сбежать в посольство США.

Тем временем россияне уверены: во время событий тех лет были неправы и сторонники ГКЧП, и окружение главы государства. Это показали результаты опроса, который провели специалисты "Левада-центра".

Рассказывает профессор кафедры российской политики факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова доктор политических наук Андрей Викторович Манойло.

Спустя 27 лет треть респондентов считают, что события 1991 года – это была всего лишь борьба за власть. А как вы считаете, разве это было что-то другое?

А. Манойло: Нет, это была борьба за власть. Причём борьба непримиримая, в которой схлестнулись несколько группировок, но только одна из них победила в силу определённых сложившихся обстоятельств, во многом случайных. Никто из тех людей, что участвовали в этих событиях, не думал ни о будущем страны, ни о народе, ни уж тем более о каких-то демократических идеалах или ценностях, о которых имели весьма смутное представление 90 процентов населения страны. Просто группировки столкнулись между собой. Одна из них победила. Только и всего.

В чём причина того, что всего 30 процентов так считают? Дело в том, что эти события были всё-таки довольно давно. Те люди, которые в 1991 году были совсем молодыми, сейчас уже находятся в прилично зрелом возрасте. А в молодости и деревья были выше, и трава зеленее, и плохое обычно не запоминается, запоминается только хорошее. И хочется верить, что там действительно были эпохальные сдвиги, порывы и герои, которые были абсолютными альтруистами. Но это на самом деле не так.

Как бы развивались события, останься ГКЧП у власти в те дни? Если бы всё происходило по этому сценарию, что было бы дальше?

А. Манойло: Всё очень просто. Если бы гэкачэписты пересилили свой собственный страх и решились на силовые действия, решились на пролитие крови, то есть, сделали бы всё то же, что сделал Б. Ельцин, когда у него был конфликт с парламентом в 1993 году, когда он просто парламент расстрелял из танковых орудий, баррикады разнесли бы первым залпом, перебили бы всех молодых демократов. Всё было бы один к одному, как это было в 1993 году. Другое дело, что все они струсили. Это было видно особенно хорошо по Янаеву, когда у него руки во время зачитывания заявления ГКЧП дрожали. Но если бы не струсили, было бы повторение 1993 года, и у нас бы совершенно по-другому пошла бы история.

Тогда, в 1991 году, возможно ли было реально предотвратить распад Советского Союза? Этот вопрос до сих пор мучает многих исследователей тех событий.

А. Манойло: Конечно, было возможно. Если бы удалось подписать Союзный договор и М. Горбачёв тогда взял бы всю полноту власти в свои руки, он же власть, по сути дела, выпустил, не факт, что Союз бы распался. Потому что процессы распада, суверенизации, парад суверенитетов проходили не одномоментно. Украина, в частности, очень долго не хотела отделяться. Верховный суд УССР только с третьего раза принял декларацию о суверенитете. На самом деле факторов, которые связывали республики в Союз, было не меньше тех, которые разобщали. Может быть, чуть меньше. Поэтому даже в тот момент можно было бы собраться, Союз сохранить и удержать. Возможно, тогда бы на некоторое время откололась от Союза Прибалтика. Потом она все равно бы вернулась. Но никто этого делать не стал. Потому что каждого из тогдашних советских лидеров (и Ельцина, и Горбачёва, и всех остальных) волновала только своя собственная судьба и собственное благополучие.

Как можно охарактеризовать поведение Б. Ельцина в те дни? Вообще, известно что-либо об этом кроме слов А. Руцкого, что делал Б. Ельцин с 19 по 21 августа?

А. Манойло: Я с большим сомнением отношусь к заявлению А. Руцкого, потому что как-то он себя пытается спустя многие годы обелить на фоне принижения того же Б. Ельцина. В 1993 году он пытался провернуть то же самое, что провернул Б. Ельцин, у него это не получилось. И есть много чего интересного в его биографии, в том числе в его военной биографии. Его же два раза сбивали, он два раза попадал в плен и два раза из этого плена выходил. Как правило, так просто из плена моджахедов никто не выходил на свободу.

Но речь не об этом, а о том, как действовал Б. Ельцин. Есть же хроники очевидцев. Это же всё фиксировалось. И мне как-то не верится, что в те дни Б. Ельцин проявлял малодушие в той форме, в которой это описал А. Руцкой. Б. Ельцин там проявил себя действительно как мужественный человек. Он залез на танк, на баррикаду, его там могли десять раз снять с любого ракурса. Одного снаряда, пущенного в его сторону, было бы достаточно, и всё. Вообще это была не проблема. В определённой степени в мужестве Б. Ельцину, конечно, не откажешь. Они не отсиживались по подвалам и по бомбоубежищам Верховного совета, как А. Руцкой говорит. По крайней мере, не все отсиживались.

Какую роль сыграл народ, граждане страны? Как себя в те дни повели москвичи?

А. Манойло: Во-первых, огромное количество людей, граждан были в плену романтических представлений о демократии. Они, будучи воспитанными в советское время идеалистами, с этими идеалами пошли, считая, что армия стрелять в народ не может. И это сыграло решающую роль. Потому что когда гэкачэписты увидели, что им надо расстрелять не 10-20 человек, а всех тех, кто туда пришёл, не сознавая опасности, они струсили и перепугались. А вдруг не получится? А если не получится, что им за это будет?

Но следует отметить, что тогда какая-то политическая незрелость была абсолютно у всех. Никто не представлял, чем демократия отличается от чего-либо ещё. Все верили в лучшую жизнь и не очень себе представляли, как её строить. Вернее, они считали, что если сейчас они победят, то демократия наступит на следующий день. Вот эта политическая сопливость сыграла потом роковую роль, и очень долгое время наше общество избавлялось от неё, разгоняло эти иллюзии.