Вечерняя смена Гость – Андрей Геласимов

Программу "Вечерняя смена" ведут Алла Волохина и Вячеслав Коновалов.

Ты – по образованию филолог. Но одновременно имеешь и какое-то непосредственное отношение к кино. Какое? Почему кинематографисты к тебе приходят и просят тебя посмотреть это или посмотреть то, что ты думаешь об этом и что ты думаешь о том?

А. Геласимов: Я начал не как сценарист, а как прозаик, писал прозу. Но поскольку я до этого учился в ГИТИСе на режиссёрском факультете, то очевидно, моя проза и получилось сценичной. У меня много диалогов, много драматургии. Очевидно продюсеры сочли это кинематографичным. Критики мне никак простить не могут, а продюсерам нравится.

Вы учились на театрального режиссёра с прицелом, чтобы так писать?

А. Геласимов: Нет, я очень тогда любил театр и хотел быть театральным режиссёром.

И не стали...

А. Геласимов: Просто потом расхотел.

Как-то помогает вам ваше второе режиссёрское образование в писательской деятельности?

А. Геласимов: Да, потому что у меня, несмотря на то, что я филолог, не филологическое письмо. Я всё-таки больше строю драматургию.

Сценаристы, читая твои книги, говорили, что они видят, что это пишет человек кино. По тому, как строятся сцены, по тому, как обыгрывается ситуация, и это совершенно для них очевидно. Для меня, как не для специалиста, это не очевидно, но необычная образность в твоих книгах присутствует.

А. Геласимов: Там всё очень просто. То, что продюсеры называют кинематографической прозой, просто опирается на то, что я рассказываю сюжет, не описывая события, а они разворачиваются в действие. Я не говорю, какой человек был, не описываю его характер, просто его характер раскрывается в его поступках, в его репликах, в действии. Не я это придумал. Если вы откроете "Капитанскую дочку" Пушкина, вы увидите, как раскрываются характеры у Пушкина. Они раскрываются ровно так же – кинематографически. То есть, когда герой Петруша Гринёв встречается впервые со Швабриным, тот говорит, что зло и весело говорил о семье коменданта. И даже до такой степени весело, что когда герой впервые встречает свою будущую любовь Машу, он относится к ней сначала с пренебрежением, потому что Швабрин успел за секунду до этого, выставить её "полной дурочкой". И как буквально в одном абзаце Пушкин раскрывает характер антагониста Швабрина.

Когда вы пишите, вы представляете перед собой именно картинку? И вообще все писатели так представляют?

А. Геласимов: Нет. Всё-таки мне кажется, что не все. У каждого свой способ. Мой способ действительно совершенно не филологический, не словесный. Я вижу сцену целиком сразу. Я вижу мизансцену, я вижу, кто где находится, и пространство вижу, и сценографию вижу. И мне очень важно понимать, что там висит на стенах и т.д., как украшена комната.

Вы всё это видите, когда пишите, чисто по-режиссёрски всё видите. А потом приходит другой режиссёр и начинает снимать кино по вашему произведению. Есть у вас какой-то внутренний конфликт? Как вы реагируете на это? Потому что другой человек всё-таки всё сделает по-другому.

А. Геласимов: Я отдал и всё: ушёл. Потому что считаю, что каждый художник сам должен реализоваться. От масштаба личности здесь ничего не зависит. Они все художники. И то, как они видят моё произведение, я готов принять их видение истории. И потом, в тот момент, когда режиссёр берёт ваш текст, текст перестаёт быть вашим. Это уже его история.

То есть, история польского фантаста С. Лема, который вдрызг разругался с А. Тарковским, – это не твоя история?

А. Геласимов: Нет, я не такой совершенно. Дальше текст становится историей режиссёра, артистов, художников, музыкантов, композиторов. В тех же "Ке-дах" на финальном титре звучит, ну, совершенно удивительная музыка дочери Сергея Александровича Соловьёва – дочери Анны Соловьёвой. Я ей накануне на юбилее Сергея Александровича подошёл и сказал на ушко: "Анна – вы гений". Ну, невероятную она музыку пишет. Мой рассказ, например, без её музыки –это другая история. Поэтому это уже их творчество.

Окончание интервью писателя Андрея Геласимова слушайте в аудиозаписи.