Актуально Резкое снижение инфляции несёт риски для экономики России

Программу ведёт Елена Щедрунова.

Последние несколько лет Центральный банк России занимается тем, что снижает инфляцию в стране. Все радовались его успехам в этой области, как вдруг накануне на инвестиционном форуме "Россия зовёт!" Владимир Путин заявил о том, что резкое снижение инфляции, а сейчас оно, по его словам, происходит быстрее, чем ожидалось, несёт определённые риски для отечественной экономики.

Была высокая инфляция – плохо, начали её снижать – хорошо, но вдруг оказалось, что снижаем её очень резво, что тоже очень плохо. В чём заключаются риски?

Михаил Беляев: Начнём с того, что экономика не любит ни резких движений, ни резких скачков каких-то своих показателей, особенно в части макроэкономических, тех, которые касаются всей экономики, её пропорций, механизмов, которые определяют её движение, и т.п. Резкого снижения, допустим, ключевой ставки, а в данном случае снижения инфляции. Потому что это ломает устоявшиеся пропорции. Экономика воспринимает более плавные вещи, к которым она успевает адаптироваться. Но она не успевает адаптироваться к каким-то скачкообразным действиям.

В чём отличие низкой ключевой ставки от низкой инфляции? Ключевая ставка – это то, чем управляем мы сами, то есть Центральный банк. А инфляция – это колоссальнейшая иллюзия приверженцев монетаризма, что ею можно совершенно спокойно управлять при помощи каких-то инструментов. Инфляция есть проявление общеэкономических процессов. И сначала мы должны воздействовать на экономический процесс, а тот в свою очередь в определённое время сгенерирует уже определённый темп инфляции. В данном случае, когда у нас не очень позитивные показатели по экономике: невысокие темпы роста, есть вопросы к эффективности, к исполнению национальных проектов, мы всё-таки видим, что каких-то резких кризисных явлений в экономике нет. А если снижается инфляция, то всё-таки экономика, пусть и на не очень радостных показателях, нашла какое-то своё равновесное значение, и это потом может стать только потенциальной платформой для движения вперёд. И тут, скорее, воздействие общеэкономических процессов, чем какие-то доблестные действия Центрального банка. И то, что инфляция падает быстрее, чем ожидалось, ну, что делать? Инфляция – объективная вещь.

Специалисты считают, что резкое снижение инфляции говорит о том, что падает покупательная способность населения, оно какие-то товары особо не покупает, потому что у людей стало меньше денег. То есть, спрос падает, соответственно, цены не растут. Инфляция у нас порождается просто ростом цен.

Михаил Беляев: Это может быть одна часть объяснений. Если принять, что у нас инфляция преимущественно немонетарного характера, хотя в ней монетарный фактор есть, но он не значительный. В России на потребительских рынках действуют монополии. И на бензиновом рынке, и в строительстве, и т.д. А монополии не реагируют на спрос и предложение. На то они и монополии, что они держат рынки и держат цены. Утверждение, что всё уравновешивается спросом и предложением, – это из классической экономики, которой сейчас нет. Сегодня экономика определяется действиями монопольных группировок, особенно в России. Поэтому объяснять падение инфляции тем, что, раз население стало меньше покупать, поэтому розничные сети, бензиновые продавцы или строители начали тут же в связи с этим снижать свои цены, это просто заблуждение. Хорошо, если бы так было, но этого нет, и уже вряд ли когда-нибудь будет.

Почему добивались снижения инфляции? Не для того чтобы нарисовать красивую цифру, а для того, чтобы кредитные деньги стали дешевле. Но в России эти два процесса идут как-то параллельно и очень редко пересекаются.

Михаил Беляев: А параллельно они идут в силу того, что банки занимаются монопольное положение и они диктуют ставки по кредитам. Это первое. Во-вторых, банки, может быть, и кредитовали промышленность, а не народ, которому можно задрать очень высокие ставки, но промышленность в России сдерживается другими факторами, которые добавляют банкам риски. И банки не хотят давать деньги предприятиям, потому что видят эти другие риски. То есть, первое, это как раз снижение способности предприятий покупать друг у друга продукцию. Второе – различные административные барьеры и т.п., которые сдерживают возможности предприятий по активным действиям, чтобы взять кредит под низкий процент и тут же начать что-то производить и продавать друг другу. Такой вот ограничитель.

Получается какой-то замкнутый круг. Как его разорвать?

Михаил Беляев: У нас в управлении экономикой всё время присутствует одна и та же ошибка. Мы всё время хотим найти один-единственный золотой ключик, а мы должны делать и это, и это, и это. И снижать ключевую ставку по кредитам Центрального банка, тем более что это одобрил МВФ. И устранять административные барьеры, и снижать и вообще искоренять коррупционную составляющую. То есть, бороться с ней. По всем направлениям нужно действовать. И это процесс достаточно длительный.

Но мы действительно очень долгие годы не могли побороть инфляцию. И вдруг чудо случилось, а мы к этому чуду оказались не готовы.

Михаил Беляев: Как всегда. А почему мы оказались не готовы? Потому что мы боролись с ней не совсем верными методами. Мы боролись с инфляцией ключевой ставкой, подавляя заодно свою собственную экономику. А когда экономика нашла какой-то равновесный момент, адаптировалась, и инфляция, наконец, снизилась. Но не вследствие того, что Центральный банк её давил. Потому что прямой зависимости между ключевой ставкой и инфляцией нет. Это тоже искусственно придуманная зависимость, которая тиражируется и всеми уже произносится как общее место, на самом деле такой прямой зависимости нет. Инфляция лечится нормальной экономикой. И вот оказалось, что общими усилиями: депрессивной экономикой и действиями Центрального банка инфляция додавилась, а экономика оказалась задушенной.

­Резкое снижение инфляции несёт риски для экономики России