Актуально Итоги недели. Ситуация в Сирии

События в Сирии в последние недели заставляют возвращаться к теме Сирии и обсуждать ситуацию там с точки зрения чуть ли не очередной мировой войны. Потому что вроде бы всё там как бы затихло, но изначально было понятно, что Идлиб – это такая история, которую разрешить будет довольно сложно. Теперь выясняется, что Идлиб спровоцировал боестолкновения между сирийскими и турецкими войсками. Там находится и Россия, которая случайно может попасть в эту ситуацию. Там американцы тоже стали уже возникать, с ними происходят всевозможные инциденты, и они какие-то укрепления даже строят в районе нефтяных месторождений. Такое ощущение, что в Сирию возвращаются масштабные боевые действия.

Игорь Шатров: Просто сейчас Идлибом проверяются в первую очередь российско-турецкие отношения. Многие говорили, что подобное рано или поздно случится. Говорили, что будет проверка Алеппо, но как-то проверку Алеппо они выдержали. Но выдержат ли российско-турецкие отношения проверку Идлибом? Это во-первых. А, во-вторых, что же там происходит на самом деле?

Аббас Джума: Эрдоган очень далеко зашёл, и сам этому не рад. Я склонен полагать, что изначально Сирия для Эрдогана была большой, масштабной, дорогой пиар-акцией, потому что этот человек не оставляет попытки войти в историю, что требует колоссальных усилий с точки зрения и затраченной энергии, и времени, и денег. Эрдоган не хочет быть временщиком, а хочет стать исторической личностью, хочет потеснить в истории Кемаля Ататюрка, хочет возродить империю, если не в географических масштабах, то хотя бы виртуально, по турецкому влиянию, покрыть собой все тюркские земли, включая, кстати, и крымских татар. Почему он так активно впрягается в эту тему, постоянно публично заявляя, что Крым аннексирован, что крымских татар нужно освободить и т.п. Именно из-за своих претензий на звание султана.

Что ему для этого нужно? Ведь когда всё это началось, он не имел той власти, которую имеет сейчас. Как он пришёл к такому положение, которое у него есть сегодня? Ему в этом деле очень помог путч. Во время этого путча, свидетелем которого я был, находился в то время в Стамбуле, а затем поехал в Анкару, ему удалось выкарабкаться. Говорят, что не без помощи России. Не знаю, насколько это действительно так. Тем не менее на этом фоне он посадил всю оппозицию, в стране была проведена тотальная зачистка. Эрдоган заявил, что гнездо гюленистов (Фетхула Гюлен – беглый проповедник, скрывающийся сейчас в США) находится среди военных, особенно в ВВС, и пересажал всех, кто мог так или иначе составить ему конкуренцию на грядущих выборах. Далее он провёл конституционную реформу и сразу же последовал референдум. Турция разделилась напополам. Он фактически столкнул лбами турок, потому что почти 50 процентов были против, а другие 50 процентов – за него. Эрдоган с минимальным отрывом побеждает, и дальше идут президентские выборы, на которых он также с минимальным отрывом побеждает, становясь фактически султаном. И сейчас у него есть возможность переизбраться и дальше на долгие годы оставаться в том статусе, в котором он пребывает на сегодняшний день.

Что помогло ему провернуть такую политическую махинацию? Сирия, конечно. Он больше ничего не продемонстрировал своему электорату. В стране нет никакого бурного экономического роста, нет никаких экономических чудес. А есть только Сирия и есть милитаристская риторика Эрдогана, что он защищает права турков, защищает нацбезопасность и территориальную целостность. Фактически Эрдоган использует кальку с того, что сказал В. Путин, что действительно справедливо по отношению к России. Он перенёс это на Турцию, сделав всё немного неуклюже, тем не менее люди в Турции скушали, что на дальних подступах турки будут защищать свою страну, борясь с курдской угрозой на территории Сирии. А дальше слово за слово, и мы сегодня уже видим, что не столько курды, сколько Идлиб беспокоит Турцию, где курдов нет. Идлиб – это вообще зона деэскалации, которую надо было демилитаризировать, но она почему-то только обросла террористами, и в своём качестве эти террористы стали сильнее. Если раньше это были разрозненные группировки, то сейчас балом правит бывшая "Нусра", запрещённая в РФ, она же "Аль-Каида", также запрещённая в России. Я имею в виду зонтичную организацию "Хайат Тахрир аш-Шам". То есть, турки не справились, они не выполнили свои обещания.

Зачем турки вообще подписывались на Идлиб? Это же была инициатива Турции?

Аббас Джума: Эрдоган действовал с точки зрения достижения тактических успехов, а не стратегических целей. Он подписывался изначально на всё, что только можно. Потому что иного выбора у него не было. Он вписался в триумвират Россия-Иран-Турция, он вписался в Астанинские соглашения...

Но Идлиб – это же Сочи?

Аббас Джума: Нет-нет. Изначально был астанинский процесс. А Сочи – это своего продолжение и приложение к Астане. Сочи, по-моему, собирался два раза и всё. А Астана так или иначе продолжается. Когда мы говорим о договорённостях между Россией, Ираном и Турцией, мы всегда говорим Астана и Сочи. Потому что они взаимно дополняют друг друга, но в основе все равно, как бы фундамент, это Астана. Он вписался в этот триумвират, потому что ни тогда, ни сегодня альтернативы этому переговорному формату не было и нет, дабы возвыситься на геополитической арене. Звучит же: Эрдоган – один из трёх лидеров, которые занимаются реальной политикой. Это также очень сильно воздействовало на турецкий электорат.

Игорь Шатров: Но ещё была у Эрдогана и фига в кармане для американцев.

Аббас Джума: Конечно. Ведь Сирия позволяла ему и внутри Турции электорат заряжать, и американцам показывать неприличную фигуру, и европейцев шантажировать беженцами, чем он занимается до сих пор. Когда его припирают, он говорит, что в Турции 3 млн беженцев, которые скоро могут оказаться в Европе.

Игорь Шатров: По большому счёту, он тем и другим всегда может сказать, что он в союзе с одной из сверхдержав выступает. Для тех, кого устраивают американцы, он скажет, что Турция с американцами работает. А тем, кого устраивает союз с Россией, мы с Россией работаем.

Аббас Джума: В том-то и дело. Эрдоган пытается усидеть на всех стульях, использовать все имеющие возможности. Потому что он не знает, какая из этих возможностей в итоге приведёт его к прижизненному статусу султана, что позволит ему войти в историю. Он не знает, что для него сейчас выгоднее. Состоять в НАТО? Или теснее сближаться с Россией? Или есть какой-то альтернативный третий путь? Он использует все возможности. Поэтому он вписался в Астанинский формат. Но изначально он не собирался выполнять обещания, но обещал всё, что от него хотели.

Зоны деэскалации – вот главный успех Астаны. Что это такое? Три страны (Иран, Россия и Турция) договорились разделить Сирию на зоны деэскалации, зоны, где войны не должно быть благодаря усилиями трёх стран-гарантов. Соответственно, Турции отошла зона провинции Идлиб. Потому что она находится на границе с Турцией, и турки стали гарантами деэскалации там. То есть, они должны были заняться местными боевиками. Остальные зоны деэскалации, где гарантами были Россия и Иран, давным-давно очищены, и там уже всё нормально. На зелёных автобусах оттуда свозили людей в Идлиб, который стал последней зоной, где должна была произойти финальная зачистка.

Игор Шатров: В чём-то и Россия с Ираном с этим помогли, всех террористов запечатав туда.

Аббас Джума: Безусловно. И я изначально предупреждал, что Россия тоже действует с точки зрения достижения тактических успехов, не имея, видимо, возможности действовать стратегически. Надо в данный момент решать проблемы на конкретной территории. А Идлиб отложили на конец. Но полагаю, что Россия могла обойтись бы без зелёных автобусов. Все это произошло бы ценой крови сирийских военнослужащих, процесс бы затянулся, Россия бы частично потеряла свой авторитет, начались бы крики, что Россия убивает мирных жителей, потому что боевики уезжали ведь с семьями. Были бы и провокации, скорее всего, с "химическим оружием", и т.д. То есть, для России тоже было выгодно всё-таки не воевать, а собрать всю эту шваль в автобусы и отвезти куда подальше. В надежде, что Турция всё-таки сдержит своё обещание. А надежды, как оказалось, и не было. Потому что турки ничего с ними не смогли сделать. Боевиков в Идлиб свозили, но не задумывались о том, что будет потом. И вот мы уже имеем искусственно перенаселённую провинцию Идлиб, где проживают несколько миллионов человек. До этого там было несколько сотен тысяч человек, а сейчас несколько миллионов. И из них большое количество террористов. И поди отличи мирного жителя от террориста. И как, борясь с террористами, не задеть их семьи, которые не эвакуируют, которым они запрещают выходить с этих территорий, как это они делали в Восточной Гуте, стреляя по женщинам и детям, пытавшимся покинуть зоны, контролируемые боевиками? Получается, что перед Эрдоганом стоит фактически неподъемная задача, выполнить которую почти невозможно. Я бы не хотел оказаться на его месте. Мне кажется, он сейчас очень нервничает, потому что с всем этим надо что-то делать.

А развязка уже близка. Сирийская армия проводит беспрецедентную по своим масштабам военную операцию "Идлибский рассвет", и до Идлиба, столицы провинции Идлиб, остаётся меньше 8 км. Накануне была полностью взята по контроль правительственных сил трасса М5, по которой впервые за долгие годы в сторону Алеппо поехала техника. Это очень серьёзно, потому что данная трасса позволяет соединить север и юг Сирии. Сейчас расширяется зона безопасности, освобождается территория вокруг трассы, в скором времени по ней возможно уже и гражданский транспорт сможет передвигаться. И это огромное достижение.

Окончание беседы слушайте в записи.

­Итоги недели. Ситуация в Сирии