Авторские материалы Преображать обыденное в смешное: о редком даре Юрия Никулина

Сегодня отмечается 100-летие со дня рождения Юрия Никулина. Все, кому посчастливилось видеть его выступления в Цирке на Цветном бульваре, запомнили эти смешные и трогательные репризы на всю жизнь. В его шутках и анекдотах, в комических образах юмор всегда был тонкий и добрый, искренний, отзывчивый, и его невозможно было не любить. Работы Никулина в кино, будь то лирическая комедия или фильм о войне, не давали усомниться: перед нами – великий актер. О жизненном и творческом пути мастера вспоминает обозреватель "Вестей ФМ", ректор ГИТИСа Григорий Заславский.

Юрий Владимирович Никулин умел смешить людей. Для тех, кто не знал Никулина и впервые видит его фотографию, наверное, это утверждение потребует доказательств. Тем более придётся доказывать этот тезис тем, кто послушает, как он говорил, особенно в последние годы: трудно же разобрать, что именно он говорит. Ах, нет, уже понятно, и вот – смешно. Действительно смешно.

Естественно, этого не нужно доказывать тем, кому посчастливилось видеть Никулина на манеже старого цирка на Цветном бульваре или кто слышал в его исполнении самые обыкновенные анекдоты: в его устах любая ерундовая история начинала сверкать и веселить. Это как морские камешки, пока не высохли на солнце. Никулин обладал редким умением преображать обыденное в смешное.

Смешное, как известно, стареет стремительно, в отличие от трагического. Смотришь сегодня записи каких-то известных артистов, вчера ещё смешивших, а сегодня – уже нет. А номера Никулина и его постоянного партнера по манежу Михаила Шуйдина и сегодня не потеряли своего потенциала смешного. Что уж говорить про легендарные комедии Гайдая – "Бриллиантовую руку", например, или совершенно другие, где Никулин в компании Моргунова и Вицина играет героя, еще более близкого его цирковому клоунскому амплуа. Это смешно и сегодня. А рассмешить, как известно, труднее, чем заставить заплакать, поскольку слезы вызывает обычная луковица. Кстати, особенно ему удавались странные анекдоты, абстрактно-абсурдный юмор, и в этом смысле именно Никулина можно считать в нашем советском искусстве первым мастером театра абсурда, великих авторов которого долго не пускали на советскую сцену.

Как известно, Никулина не приняли ни во ВГИК, ни в ГИТИС. Его, прошедшего войну, даже две, вроде бы имевшего некоторые льготы, все равно не приняли. Другой бы рукой махнул, а Никулин всё-таки заставил говорить о себе как о великом клоуне. И это – известный феномен, когда большие актёры-комики с возрастом начинают претендовать и с успехом играют трагические или мелодраматические роли, – так и Никулин сыграл и в лирической комедии Эльдара Рязанова "Старики-разбойники", и в фильмах про войну, ему известную не понаслышке: у Бондарчука в картине "Они сражались за Родину" и у Германа в ленте "Двадцать дней без войны". И это была та самая лейтенантская правда, которой так долго пришлось ждать и которая сегодня снова отступает в какое-то затуманенное прошлое.

О Никулине интересно размышлять, поскольку он представляет собой редкий феномен: клоун, то есть актер, который максимально скрывает свое лицо под выдуманной, нарочитой маской, хотя, выходя на манеж, ничего, кроме носа, Никулин не разрисовывал – башмаки с вытянутыми длинными носами, плоская шляпа и нарисованный собственный нос, ничего больше. А в кино он работал, если можно так сказать, на одной органике: глаза, лицо, прорезанное морщинами – и снова больше ничего. Взгляд его глаз в фильме "Чучело", где он сыграл дедушку героини Кристины Орбакайте, – сильнее всех страшных издевательств, которым подвергается в школе эта некрасивая девочка. Трогает до слёз.

Надо сказать, что, клоун и актёр, Юрий Никулин оказался ещё и великим строителем, которому удалось в тяжелые 80-е, когда все вокруг только рушилось, снести и построить на старом месте новый цирк, который теперь по праву носит его имя.

Кто знает, может, потому ему так удавались и такими смешными в его исполнении были даже самые нелепые анекдоты, что за каждой смешной историей всегда был виден Никулин с его и небывалой органикой и его жизнью, с его судьбой, его войной, где всё, что имеет отношение к жизни, ценится и чувствуется острее. А значит – смешное становится ещё смешнее.