Формула смысла "Во встрече Медведева и Си нет никаких тайных смыслов"

В эфире "Вестей ФМ" Дмитрий Куликов.

Что означает визит Дмитрия Медведева в Пекин? Как на него отреагировали в Китае? Гость – китаевед Николай Вавилов.

ВАВИЛОВ: На всех первых полосах [китайских СМИ] фигурировал Медведев, то есть нельзя сказать, что этот визит остался незамеченным. И визит Зеленского в США – он на нижние планки всех строк всех китайских агрегаторов новостей спустился из-за визита Медведева. То есть можно сказать, что этим визитом очень сильно отвлекли от того, что происходит в Вашингтоне.

Надо сказать, что не один Дмитрий Анатольевич поехал туда, его сопровождали и Васильев, и Турчак, они рядом с ним были на переговорах, члены Совета Федерации и прочие, и прочие. То есть видно, что была представительная именно партийная делегация.

Что касается межпартийного сотрудничества, не хочу сказать ничего плохого, но эта сфера оставалась, конечно, неподсвеченной. Я не могу сказать, что нет сотрудничества между внешним отделом ЦК Компартии и "Единой России" – оно есть, оно носит регулярный характер, они встречаются так или иначе. Но вот по этой линии, которая очень важна, на самом деле, потому что... Ну, у нас, знаете, как сказать, где мы слышим про партию "Единая Россия"? во время выборов, может, когда какой-нибудь депутат делает громкое заявление. А вот именно когда речь идёт о развитии внешних отношений, часто эта часть остаётся незатронутой. Может быть, мы не всё знаем, но это уходит куда-то на второй план.

Конечно, за последний год много какие отрасли взаимодействия с Китаем продвинулись вперед, но вот это направление – межпартийное сотрудничество – как-то, может быть, нуждалось в дополнительном импульсе. Ну вот, Дмитрий Анатольевич совершил свой визит, по моим ощущениям, он был внезапным. То есть это не было заранее спланированным, однозначно. К чести китайской стороны, в графике молниеносно нашли время, Си Цзиньпин встретился с Медведевым и сразу оказал ему все формы необходимых почестей и, соответственно, уважения. <...>

В стиле Дмитрия Анатольевича совершать порой такие внезапные вещи, поэтому я не думаю, что здесь есть какая-то конспирология. Хотя в телеграм-каналах развели очень много конспирологии, и эксперты тоже говорят, что там есть какие-то тайные смыслы. Я не вижу никаких тайных смыслов. Всё на поверхности – мы укрепляем сотрудничество.

Гость – обозреватель медиагруппы "Россия сегодня", президент Центра системного анализа и прогнозирования Ростислав Ищенко.

ИЩЕНКО: Меня, честно говоря, больше волнует, не вопрос брать или не брать Галицию, а то, что на сегодня, с моей точки зрения, непросвещенной, ни одна из сторон конфликта в принципе не представляет себе, что потом делать с Украиной. То есть вот этот вот украинский кризис нарастал вначале на периферии глобальных процессов – у нас бала Сирия, ещё что-то, значительно более важные ситуации – и потом вдруг взорвался.

Для нас этот самый украинский кризис стал своего рода Сталинградом. Ведь Сталинград в планах Гитлера на 1942 год как таковой отсутствовал. Там были планы наступления на Кавказ и так далее, не было какого-то серьёзного пункта – выйти, занять и так далее. Он появился случайно уже на втором этапе наступления, когда выяснилось, что 6-я армия и потом переброшенная им в помощь 4-я танковая армия для обеспечения фланга и тыла наступающей на Кавказ группировки должны занять среднюю и нижнюю Волгу. И в это время Сталинград как раз оказался пунктом, к которому надо выйти, а потом он начал, как магнит, притягивать немецкие и советские соединения, и там в результате больше миллиона человек на протяжении нескольких месяцев находились в жесточайшей мясорубке, в результате каковой и выяснилось, кто победит в войне. То есть, собственно. это был момент перелома, момент истины.

И вот Украина для нас сейчас стала таким Сталинградом. Она была где-то на периферии глобальных процессов, на периферии даже сознания политиков, дипломатов и так далее, и вдруг в какой-то момент, после государственного переворота, она стала притягивать к себе внимание, силы и средства, и в один прекрасный момент мы с Соединёнными Штатами столкнулись не в Сирии, не где-то ещё, а столкнулись именно на Украине, столкнулись с коллективным Западом и ведём войну, которая в значительной степени должна решить, кто победит в этом глобальном противостоянии. Наше поражение на Украине отзовётся нам не какой-то даже потерей территорий или ещё чего-то – отзовётся потерей глобального политического престижа, которое вроде бы вещь нематериальная, но очень серьезно влияющая на твое материальное положение в нынешнем мире.

То же самое можно сказать о Соединённых Штатах. Они сделали слишком большую ставку, они мобилизовали слишком большое число своих союзников, они сами подняли статус этого, по большому счёту, никому не нужного разорённого лимитрофа на такую высоту, что для них поражение на Украине тоже будет означать очень серьёзную потерю и престижа, и возможностей. Потому что их союзники сделают для себя вывод6 если американцы надули Украину до невозможных размеров, а потом не смогли защитить, то это значит, что и с ними в дальнейшем произойдёт то же самое, американцы защитить их не смогут – только использовать и выбросить. Соответственно, у американцев резко сократятся возможности для использования коллективного Запада для продвижения своих интересов.