От первого лица Человек дожен быть в центре русской истории

Программу "От первого лица" ведет Наталия Бехтина.

Гость в студии – писатель и телевизионный ведущий Александр Николаевич Архангельский.

В последнее время зрители четыре раза встречались с вами на телевизионном экране в историческом контексте. В программе "Тем временем", посвященной Александру Ивановичу Герцену. Потом я посмотрела документальный фильм "Изгнанник. Александр Герцен". Вы также поучаствовали в обсуждении фильма на закрытом показе "Жила-была одна баба" Андрея Смирнова, который был отмечен премией Национальной киноакадемии "Ника". Ну и пообсуждали, естественно, 150-летие П. Столыпина, тоже в рамках вашей программы "Тем временем". Получается, что исторический контекст как бы сгущается. 2012 год – это Год истории вообще, и победа в войне 1812 года, и Смута.

А. Архангельский: У нас 1612 год, 1812 год, 1912 год, который предшествует 1913 году. Много очень интересного.

– Ну и что все это означает для людей, живущих в 2012 году?

А. Архангельский: Это означает, что нам все время напоминают, что мы живем внутри истории, что наша современность – это только часть истории и ничего более. История – это не то, что было когда-то, история – это то, что продолжается всегда. История – это не то, про что мы читаем в учебниках, история – это то, что мы делаем здесь и сейчас, потому что точно так же здесь и сейчас историю делали те люди, которых мы считаем историческими персонажи. Сменяются декорации, меняются проблемы, которые решает человек, меняются вызовы времени, но сама ситуация, когда человек поставлен лицом к лицу с большой исторической судьбой человечества, неизменна.

– Она неизменна, как неизменно и то, что громадный исторический опыт, кажется, не учит ничему.

А. Архангельский: Когда-то на канале "Россия" я делал короткий еженедельный "Хронограф" об исторических событиях, выстроенных не по годам, а по датам. 21 апреля, 22 апреля и т.д. И разные события стыковались в выпуск некой телевизионной газеты, который начинался словами "История ничему не учит".

– В фильме "Изгнанник. Александр Герцен" персонаж, герой своей исторической эпохи, кажется, получился каким-то недооцененным. "Былое и думы"? Не знаю. Но, тем не менее, в фильме "Изгнанник. Александр Герцен" обратила на себя внимание одна фраза: "Власть как всегда опоздала с реформами". Это было сказано о реформах XIX века. Мы сегодня наблюдаем в нынешнем историческом контексте практически то же самое.

А. Архангельский: Честно сказать, я боюсь, что нет. Думаю, что в 1991 году мы наблюдали ситуацию, когда "власть опять опоздала с реформами" и когда следующая власть была вынуждена за это расплачиваться. А эту фразу, что "власть опять опоздала с реформами", мы произнесем лет через 5-7.

– Когда почувствуем результаты?

А. Архангельский: Когда она сильно опоздает. Потому что то, что сейчас происходит, это был своего рода баланс, сложное устройство жизни. Строго говоря, события их чему-то учат. Все-таки уже никому в голову не придет обсуждать всерьез ни опыт товарища Сталина, ни опыт господина Гитлера. А были времена, когда это обсуждалось всерьез.

Сегодня спорят о более тонких материях. Например, я только что прочел книжку о Рузвельте, автор которой доказывает, что Рузвельт не вывел Америку из Великой депрессии, а, наоборот, продлил мучения. И такая точка зрения есть. Про это спорят. Про ошибки Сталина и Гитлера спорят теперь только совсем уже сумасшедшие.

Поэтому происходящее чему-то учит, но не учит какому-то… Это, может быть, не к истории, а к человеческой природе относится: пока можно спать, мы спим. А когда пришла пора просыпаться, то уже поздно.

– Насчет "просыпаться", вернемся к Александру Ивановичу Герцену. Многие литературоведы, филологи, умные и начитанные люди утверждают, что "Былое и думы" – это увлекательнейшее чтение, что это чтение для юношества просто необходимое.

А. Архангельский: Что и доказывает пример Тома Стоппарда, который написал пьесу, и Российского академического молодежного театра, который эту пьесу "Берег утопии" поставил. Ходит туда в основном молодежь. Судьба Герцена, Белинского и других русских мечтателей-утопистов оказывается невероятно увлекательной. И очень многое взято, конечно, из опыта построения герценовской биографии в "Былом и думах". Так что, конечно, это читаемо.

Другое дело, что очень много деталей. Но это проблема любого хорошего романа. А это роман, конечно. Вкусные детали, которые в первый момент просто располагают читателя к этому романа, год от года уходят все дальше и дальше, и все больше и больше нужно комментариев, чтобы понять, о чем, собственно, идет в романе речь. Когда читающий понял, отлично. Но сначала ему нужно прочесть глоссарий, а это уже тяжелая история.

– А.И. Герцен был великим мыслителем, человеком, удобно устроившимся за рубежами родной страны. Здесь всегда вспоминается фраза А.М. Горького, который как-то сказал, что как хорошо пишется о первой русской революции на Капри.

А. Архангельский: Да, я посмотрел с балкона Алексея Максимовича Горького, побывав в его доме на острове Капри, на вид бесконечного моря, и подумал, что вот именно здесь могли быть написаны первые сцены его романа "Мать".

Но А. Герцен – это все-таки другое. Он не писал про то, как… Прежде всего, история Европы XIX века – это не современная история Европы, это все-таки кровь, мучения, войны и революции.

Чтобы попытаться понять современным молодым людям, как жили люди в XIX веке, им не надо читать сказок про тот век. Им надо себе представить, что такое разрывное ядро в отсутствие гнойной хирургии и обезболивающих средств. Не было тогда обезболивающих. Попадает ядро, разрывает ногу. Даже если вы остались в живых, что сделают с ногой? Ее должны отпились. Что значит отпилить? Это означает, что раненого привязывают к доске, стакан водки – в рот, палку – в зубы и пилят. Вот это непридуманный XIX век, вот это его реальность.

Так же, как и болезни. Например, выкидыши в семье Герценов. Когда читаешь, это же похороны на похоронах. Часто в итоге гибель. От гриппа гарантированно, если заразился, почти 90 процентов умирало. И это, конечно, другая история. Не та история, про которую мы привыкли читать в красивых собраниях сочинений, которые удобно стоят в кабинетах. И это была их жизнь, они ее прожили.

Почему я говорю, что история – это всегда то, что здесь и сейчас? Не потому, что мы убираем историческую границу или барьер. Мы просто должны понять, насколько трудной была европейская жизнь XIX века, по крайней мере, во многих местах, где находился А. Герцен. Что он там видел? Он видел, как в Париже солдаты добивали раненых.

Сегодня в России показывают, как разгоняют "Марш несогласных" дубинками, и мы все возмущаемся. Но это просто ласковый детский сад в сравнении с тем, что было в XIX веке в этой самой Европе. Поэтому то, что он видел, он видел, то, что он испытывал, он испытывал. И это, в общем, такая длящаяся трагедия.

– Известна вечная фраза о том, что декабристы разбудили Герцена, тот ударил в "Колокол" и… Действительно он ударил в "Колокол" в том смысле, что движение свободной русской мысли ускорилось благодаря тому, что Герцен делал, сидя в Лондоне?

А. Архангельский: А бог его знает. Думаю, что Герцен как раз относится к тому типу людей, очень важных для нашей культуры и жизни, кто работал вдолгую. И его конкретные призывы, конкретные рецепты за редкими исключениями контекстны. Был, например, такой контекст. И надо разбираться, почему он думал так, а не иначе? А можно ли было поступить по-другому? Прав ли он были или виноват? Это все вопросы для историков.

А для читателей, а для многих А. Герцен, прежде всего, великий писатель. И здесь важно другое: те идеалы, которым он служил всю жизнь, – это идеалы любви к России и идеалы любви к человеку. И его главная мечта – давайте перестанем противопоставлять Россию как державу русскому человеку и его судьбе. Все остальное детали. Вот эта мысль проходит через все его сочинения. Не надо было никакого "Колокола" для того, чтобы это осуществить. И "Полярная звезда" – это только великий, но эпизод в его жизни.

В романе "Кто виноват?", в котором все это намечено, и в гениальной книге "Былое и думы", которая остается и звучит сегодня, содержится простой тезис: русский человек должен быть в центре русской истории. Русский человек – это и есть Россия. Вот про что он говорил. И это продолжает жить.

Окончание беседы с гостем слушайте в звуковом файле программы.