От первого лица Андрей Геласимов в программе "От первого лица"

Наш гость – Андрей Геласимов, писатель, лауреат премии имени Аполлона Григорьева, которая вручается российским писателям, и премии Парижского салона "За книгу-открытие" – речь идет о книге "Жажда". Но разговор пойдет о другом призвании Андрея Геласимова – о его деятельности переводчика.

- Вы работаете над переводом книги американского писателя Кристофера Бакли "Флоренс Аравийская". Те, кто читал Бакли, – а его книги у нас переводились довольно исправно по мере выхода на родине автора, – считают себя поклонниками писателя. Оригинальность повествования, веселые, часто смешные коллизии, как в книге "Здесь курят" – сатирическом романе о нравах пиар-работников табачной компании: рекламировать сигареты – довольно скользкое дело; но обо всем этом написано очень живо и смешно. Кроме того, Бакли некогда работал в аппарате Белого дома, где близко узнал нравы президентского окружения, – это знание стало основой еще одной книги – "С первой леди так не поступают". И вот теперь "Флоренс Аравийская". Осведомленные люди знают, что существовал Лоуренс Аравийский; кто такая Флоренс?

ГЕЛАСИМОВ: Флоренс Аравийская – девушка, которая уходит с очень престижного места работы в госдепартаменте по той причине, что госдеп отказывает в помощи одной из жен какого-то ближневосточного шейха. Этот ближневосточный шейх хочет вывезти жену обратно на Ближний Восток из США, где он является послом своей страны. Жена просит убежища, ей его не дают, а ей пытается помочь наша героиня. Это не удается, девушку вывозят на Ближний Восток, а через день Флоренс узнает, что ее там казнили, – такие нравы в той стране. И вот на первых страницах романа мы оказываемся в довольно серьезной завязке, в серьезном конфликте, и понимаем, что роман будет о правах женщин, о конфликте Запад – Восток и о проблемах женщины на Востоке.

Тема непростая, и в романе она решена неоднозначно: Бакли, несмотря на весь свой иронический пафос, тем не менее ответов на вопросы не дает. Он вовсе не говорит: давайте приведем весь Восток к христианским или западным ценностям, сорвем с них паранджу и научим ездить на велосипедах. Из романа это не вытекает, там больше вопрос ставится, нежели решается, но, собственно говоря, так и должен поступать писатель.

- Выход книги, как нередко бывает, предварили несколько рецензий, и их авторы отмечали, что в условиях американской – возможно, излишней – политкорректности взяться за подобную тему означает для писателя определенный риск. Вы переводили книгу; на ваш взгляд, там есть то, что переходит эту "красную черту"? политкорректности

ГЕЛАСИМОВ: Книга в общем написана смело и явно смелым человеком. Потому что мы можем вспомнить смертный приговор Салману Рушди со стороны мусульманских фундаменталистов или недавнее убийство кинорежиссера в Голландии за какие-то антимусульманские выступления. Поэтому уже с этой точки зрения Бакли рискует: он бросает вызов довольно серьезной силе, и бросает его зло, весело и довольно смело. С другой стороны, ракурс, в котором рассматривается вопрос феминизма (и антифеминизма) и свойственное Бакли высмеивание и того, и другого можно определить как поддразнивание: Бакли дразнит оппонентов, и это тоже создает впечатление, что вы встретились со смелым человеком.

- Есть профессия переводчика, но есть и писатели, которые одновременно являются переводчиками: ярчайший пример – Борис Леонидович Пастернак, переводивший Шекспира, или Иосиф Бродский. А есть люди, которые занимаются только переводами. Вам было интересно заниматься переводом? Ведь это, что ни говори, определенное соавторство...

ГЕЛАСИМОВ: Элемент соавторства несомненно есть. Но, во-первых, это отдых, – мозг получает передышку, не надо сочинять самому. Когда вы держите в руках готовый текст и просто по сути занимаетесь его редактурой на другом языке. Автор перевода (я имею в виду себя) выступает как редактор, и это приятный отдых, смена деятельности. С другой стороны, всегда любопытно, что нового происходит по другую сторону океана.

Как-то встретившись в Варшаве на одном из круглых столов с главным редактором журнала "Иностранная литература", я сказал ему при польских читателях огромное спасибо, потому что я воспитывался на этом журнале. Для моего поколения людей, родившихся в середине шестидесятых, "Иностранка" в начале и середине 80-х стала окном в мир: там появлялись имена, которых больше встретить было негде. Тогда появился Ирвин Шоу с сильно нашумевшим романом "Богач, бедняк", очень важный для меня как повествователь; они первыми напечатали "Парфюмера" Зюскинда, весьма модного ныне, но "Иностранка" его открыла пятнадцать-двадцать лет назад! И желание воздать благодарность тому, что эти люди делали все прошедшие годы, и привело к тому, что я немедленно согласился на это предложение, взялся за него и с удовольствием сделал. И снова прикоснулся к живым процессам американской литературы...