За кадром У каждого журналиста есть свои профессиональные секреты

2 ноября 2013, 22:15

Программу "За кадром" ведёт Николай Мамулашвили.

Мы продолжаем рассказывать о том, как работают мои коллеги-журналисты, точнее, мы говорим о том, что в процессе работы остаётся как бы за кадром. О чём вы не просто не знаете, а порой даже не догадываетесь. Работа журналиста одновременно интересна и сложна. И далеко не всё так просто, как может показаться.

В гостях у программы "За кадром" – тележурналист, специальный корреспондент телеканала "Россия 24", обладатель многих престижных журналистских наград Зинаида Курбатова (продолжение беседы).

Мы обещали слушателям рассказать о ваших интересных встречах и интервью. Давайте начнём с великой Галины Вишневской.

З. Курбатова: С Галиной Вишневской у меня действительно была интересная встреча. Я готовила большое интервью к её юбилею и, конечно, ехала к ней и нервничала, хотя в принципе для меня общение с людьми не составляет какой-то проблемы.

У всех журналистов есть какие-то свои профессиональные секреты. Когда я работаю с людьми, а это, как правило, люди искусства, мне нужно всегда показывать, что я из их лагеря. То есть, я не журналист, который находится по другую сторону барьера, как обычно себе все это представляют. Я должна показать, что я из того же самого мира. Когда я приезжаю в какой-то музей, я начинаю разговаривать с куратором выставки, я всегда показываю, что у меня есть личное отношение к данному художнику. Я должна сразу это показать. Тогда человеку со мной интереснее будет разговаривать, и он меня принимает. Он понимает, что не нужен ликбез по отношению ко мне. Я уже в материале.

Сегодня, например, приезжаю в Третьяковскую галерею, и первое, что я говорю куратору, у вас в одном зале висят картины Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова. Я Н. Гончарову гораздо больше люблю, гораздо больше её ценю, ставлю выше, она мощнее своего спутника М. Ларионова. Наверное, потом, в конце концов, они и разошлись. И уже куратору становится интереснее, со мной завязывается разговор. Она понимает, что я – свой человек. Я не стесняюсь говорить, что закончила Академию художеств в Петербурге, потому что для работы в этом поле это бонус. Это вызывает и уважение и, с другой стороны, сразу понятно, с кем они разговаривают и как.

С Г. Вишневской я прямо волновалась. Я продумала, что мне нужно сделать, чтобы показать, что я – свой человек. Разговариваю с ней и говорю, что я родилась в Ленинграде, что у меня родители, бабушка с дедушкой тоже блокадники. Она так слушает: мало ли из Ленинграда журналистов, и все настоящие ленинградцы – блокадники.

И тут я рассказываю историю, что мой родной дядя Костя Курбатов был лётчиком, служил на севере на Острове Ягодник. Г. Вишневская приехала туда давать концерт, ещё будучи молоденькой артисткой оперетты, красавицей. Он был вашим поклонником. Прорвался, чтобы получить автограф. И Г. Вишневская ему говорит: мол, лейтенант, на чём автограф ставить? Ни программки, ни фотографии. Он достаёт опасную бритву, вырезает из афиши фотографию Г. Вишневской и просит поставить на ней автограф.

А она вспомнила?

З. Курбатова: Она, может быть, и не вспомнила, потому что таких, как мой дядя, были тысячи и миллионы. Но у неё взгляд потеплел, и лицо окрасилось воспоминаниями. Я всю эту гамму чувств наблюдаю на её лице, и после этого она на меня благосклонно смотрит. И вот этот взгляд заметили и зрители, и, возможно, заметило и моё начальство. Продюсеры мне потом говорили, что Г. Вишневская меня полюбила.

И потом к ней посылали только вас на съёмки?

З. Курбатова: И уже потом просили, когда что-то такое, я к ней ездила.

Что-нибудь ещё интересное можете припомнить? Может быть, с Кириллом Лавровым интервью, с кем-то ещё из известных людей, какие-то особенности, может быть?

З. Курбатова: У меня, конечно, поскольку я всё время интервьюирую людей культуры, известных людей достаточно много. Сейчас я рассказала, что делала для того, чтобы к себе человека расположить.

Бывают обратные случаи, когда я, например, понимаю, разговаривая с каким-то режиссёром или писателем, что это в интервью не войдёт, но то, что он мне говорит, мне не симпатично как человеку и гражданину, и я не стесняюсь ему это высказывать.

То есть, вы во время интервью говорите человеку, что это вам не нравится?

З. Курбатова: Да, я не стесняюсь ему это высказывать. Он может как-то грубо ответить. Мне совершенно не жалко. Мне хочется, чтобы, во-первых, про нас, журналистов, не думали, что мы – пассивная масса, которая выполняет чей-то заказ. Когда говорят, что у некоторых журналистов есть самоцензура, я думаю, что она есть. Но когда ты не боишься, тебя больше уважают. Я, например, такие вещи делала в интервью с одним очень известным режиссёром, не буду называть его фамилию. Он снял фильм, который мне крайне не понравился. Толпа народу, наших коллег, подлетает, короткий брифинг после просмотра фильма. И я ему говорю, а вы знаете, что вы сделали антироссийский фильм на российские деньги. Он так взялся за мой микрофон и говорит: "Это что у вас, канал "Россия"? Да это в эфир не пойдёт". И что-то такое грубое мне сказал. А дело было в Петербурге. И наш местный канал "100" эту перепалку снял и в эфир дал.

Мне было даже радостно, потому что это человек известный, совершенно замечательный, великий, у него много поклонников. Но этот его фильм мне не понравился. И я рада была, что это он от меня услышал. Может, я – единственным человеком была, который так ему сказал. Были у меня и такие встречи.

Хочу ещё раз напомнить о вашем близком родстве с академиком Д.С. Лихачёвым. Дело в том, что после нашей первой программы были звонки с вопросом: влиял ли ваш дедушка, академик Д.С. Лихачёв, человек довольно жёсткий, на ваше становление, на ваше формирование как взрослого человека, как журналиста? Может быть, вы вообще расскажете что-то интересное о вашем дедушке? О том, что оставалось за кадром, о чём мало кому было известно?

З. Курбатова: Трудно сказать, повлиял ли он в большей или в меньшей степени. Вообще мы жили одной семьёй. У нас был очень патриархальный уклад. Дедушка считал, что его взрослые дочери (моя мама и тётя) не должны отделяться. И мы жили тремя семьями в одной квартире. Потом – на одной даче. Наверное, это проблематично для взрослых людей, но у нас совершенно патриархально все садились за стол в одно время. Не дай бог, на пять минут опоздать. Завтрак – в определённое время, обед, чай у нас был в 16.00, ужин – в 19.00. Весь город знал, что Лихачёвы в 16.00 пьют чай, а в 19.00 ужинают. Гости приходили чётко к этому времени. Всех сажали за стол. Дедушка первым брал ложку. Ему первому подносили те блюда, которые были на обед. Сейчас уже так не едят.

Глава семьи. Во многих кинофильмах мы видели подобное, из произведений Максима Горького, как в купеческих семьях, скажем так.

З. Курбатова: Примерно вот так было. У меня же дедушка из купеческой семьи, поэтому так в принципе всё и было. Его дед, Михаил Михайлович Лихачёв, и все мои предки были довольно крупными, заметными купцами в Петербурге, поставщиками Его Величества Императорского двора, почётными гражданами, которым за их благотворительность, давали звание "почётный гражданин". Поэтому все купеческие традиции в семье были очень живы.

Дедушка был жёстким человеком? Я где-то читал давным-давно (вообще разное было мнение), что академик Д.С. Лихачёв был очень жёстким и даже в каких-то вопросах даже жестоким, может быть, человеком.

З. Курбатова: Он был жёстким человеком, конечно, потому что можно представить его биографию. Выжить в тех условиях, которые ему суждено было пережить, конечно, если бы он не был цельным человеком и не был бы жёстким, наверное, ему бы не удалось. Потом он всегда гнул свою линию – в профессии, в жизни. Это было очень заметно. Оставалось только слушаться и подчиняться.

А внучка слушалась и подчинялась безоговорочно и безропотно? Конфликты случались?

З. Курбатова: Как вам сказать. У меня история такая. Мама у меня погибла, когда мне было 15 лет, и я продолжала жить с бабушкой и дедушкой. Папа отделился от меня, у него была своя семья. В общем, мне было сложновато, потому что у нас такая разница в возрасте, и это были люди ещё дореволюционного воспитания и дореволюционных представлений о том, что можно и что нельзя. В общем, мне очень хотелось отделиться побыстрее, что я и сделала.

Ну, бывали какие-то истории, конечно. Но сейчас память как-то отсеяла шероховатости, осталось только хорошее. Хотя я не могу не вспомнить курьёз, произошедший вследствие жёсткого купеческого характера. Я почему-то помню, как, когда я совсем была маленькой, дедушке приносят, накрывают на стол, всё сервируют, он берёт ложку чайную, швыряет и говорит, что та пахнет духами. Вторую ложку приносят. Опять она ему пахнет духами. Моя мама и тётя говорят, да что ты, папа, никто из нас не душится, никаких духов, ничего не может быть. "Тогда пахнет мылом", – отвечает Д.С. Лихачёв. И так четыре ложки он швырнул, и только пятую взял.

Да, своенравным он был человеком, с непростым характером.

Режиссёр программы Ирина Миловидова, ведущий Николай Мамулашвили.

За кадром. Все выпуски

Популярное аудио

Новые выпуски

Авто-геолокация