За кадром Российская природа - настоящая, не постановочная

Программу "За кадром" ведёт Николай Мамулашвили.

Мы продолжаем рассказывать о том, как работают журналисты, точнее, говорим о той стороне их работы, которая остаётся, что называется, за кадром, о чём не знает и даже не догадывается широкая аудитория. Мы говорим о том, как работают журналисты в "горячих" точках, как делаются репортажи со светских раутов, как происходят прямые включения на радио и на телевидении, как снимают фильмы, в том числе фильмы о дикой природе и животном мире. Здесь свои правила и каноны.

Эту тему мы затронули в прошлой программе с моим коллегой, теле- и радиоведущим Александром Хабургаевым, которого я вновь приветствую в нашей студии.

Вернёмся всё-таки к твоей последней поездке. Я знаю, что у тебя есть, что рассказать. Вы снимали, кажется, змей.

А. Хабургаев: Да, мы два фильма снимали. Один – про бобров, а второй – про гадюку лесостепную.

Что это за проект? Этот тот, который ты уже упоминал? Когда мы сможем увидеть эти фильмы?

А. Хабургаев: Я надеюсь, что всё-таки осенью этот проект стартует. Я не знаю точных дат, это уже к руководителям нового канала. У нас в ВГТРК постоянно открываются какие-то каналы. Не так давно, несколько лет назад, открылся канал "Моя планета". А сейчас открывается ещё один канал "Живая планета". И первое задание, которое мне дали, – рассказать про российские заповедники. Это очень здорово. Потому что можно поехать куда угодно: в джунгли, на коралловые атоллы. Да без проблем! Если есть деньги, любая турфирма тебя отвезёт. Но я вот всю жизнь мечтаю попасть на Курилы, на Сахалин, на Камчатку. Это гораздо сложнее сделать. И, кстати, дороже.

Проще съездить на острова Фиджи.

А. Хабургаев: Поэтому я очень рад, что такой проект стартовал, и я очень надеюсь, что мы доберёмся и до Байкала, и до Курил. Пока что средняя полоса России. Но очень хотелось бы рассказать про то, что у нас тоже есть, что показать, что у нас тоже есть красоты, у нас есть очень интересные животные.

Попрошу поведать о разных хитростях, к которым приходится прибегать журналисту в процессе съёмок передач о животных.

А. Хабургаев: Скажем, в мире всё точки известны. Например, все нападения крокодилов на зебр и гну снимаются в одном-единственном месте в центре Африки. Когда этот сезон начинается, туда съезжаются камеры со всего мира. А все думают, что это происходит в Африке повсеместно. Или когда акулы хватают котиков, выпрыгивают из воды на берег. Это происходит в двух точках в мире. А вот российская природа – она настоящая, она не постановочная. И я очень надеюсь, что нам удастся всем её показать.

А пока расскажи, как там с гадюками и как там с бобрами.

А. Хабургаев: С бобрами на самом деле очень здорово. Мало кто знает, что бобры были истреблены. То есть, есть европейский бобр, и есть канадский бобр, который, кстати, в Россию переселился, этот американский агрессор. А есть бобр наш, европейский бобр (Castor fiber). Так вот, европейский бобр был фактически уничтожен. Он был давно уничтожен в Европе, а в России после революции осталось около 300 особей. И в 1923 году, в трудные годы молодой советской власти, был создан Воронежский государственный заповедник специально для того, чтобы восстановить популяцию бобра.

Куда вы и поехали?

А. Хабургаев: Туда мы и поехали. Можно себе представить: гражданская война гремит, кровь льётся, а советская власть зачем-то какие-то деньги, средства, людей выделяет на бобра. Но на самом деле был корыстный интерес, потому что хотели всё-таки шкурки продавать. Нужны были деньги, чтобы покупать станки, зерно, паровозы, и все думали о том, где взять деньги. В том числе и там намеревались. Героическими усилиями российских учёных популяция бобров была восстановлена. Были люди, которые стали культовыми, такие, как профессор Лавров. И сейчас бобры мало того, что восстановлены, мы этих бобров из Воронежского заповедника развозим и в Монголию, и в Германию, и в другие страны. То есть, там русский бобр тоже начинает жить. И, кстати, бобры, они же ведь меняют облик планеты. Если бобров расселить на торфяниках, то торфяники не будут гореть, потому что бобры будут поддерживать там постоянную влажность. Монголы покупают бобров, потому что не хотят, чтобы вся Монголия в сухую степь превратилась, чтобы там тоже были болота как накопители влаги. Это очень интересные проекты.

А что было интересного в процессе съёмок?

А. Хабургаев: Было всё интересно.

Как я понимаю, было тяжело?

А. Хабургаев: Ну что значит тяжело? Вот тебе действительно тяжело, когда ты мотаешься по свету в "пуле" и когда вам приходится по 20 часов сидеть ждать выхода министра, чтобы взять интервью, и когда ты бываешь в стране, а толком её не видишь.

Ну, случается такое.

А. Хабургаев: Вот это действительно тяжело. Потому что это напряжение: нервное, физическое, надо наперегонки сдать информацию. И это очень мощное напряжение. У нас этого напряжение не было. Во-первых, это всё тебе безумно интересно. Нет такой ответственности, которая у тебя есть в какой-то момент, когда, не дай бог, где-то не то слово и международный скандал. Вот этого у нас нет. Это хорошая, приятная работа, чего там. Например, охотник в болоте тонет, когда идёт с ружьём уток стрелять. Это разве очень тяжело? Да нет. Душа у него поёт и радуется. Поэтому не будем притворяться, мы счастливые люди.

Ну, хорошо, вот вы приехали, и вдруг нет бобров, а нужно снимать. К чему я подвожу. Наши коллеги шутили, что он поехал снимать змей, а змей там не оказалось, так они их с собой взяли. Вы что, правда, с собой взяли змей?

А. Хабургаев: Ты будешь смеяться, но да.

Вы взяли с собой гадюк?

А. Хабургаев: Наш продюсер Олег Шумаков, который является профессиональным змееловом, накануне ездил в Тверскую губернию и наловил там змей. Он знал, где их брать, где ловить. Между прочим, ему пришлось на машине четыре часа в один конец ехать и четыре часа в другой. Почему это произошло? Потому что гадюки могут не выползти. Если будет дождливая погода, будет мало солнца, ну, хоть там обходись, ты их не увидишь. Мы не Би-би-си, мы не можем сидеть там два месяца. Если гадюк не будет, на всякий случай мы брали своих. Причём чёрная лесостепная гадюка (гадюка Никольского) фактически внешне не отличается от меланиста, от чёрной формы гадюки обыкновенной.

То есть, нужно ещё учитывать и эти моменты?

А. Хабургаев: Конечно. То есть, если тебе показать гадюку Никольского и чёрную форму обычной гадюки, ты их не отличишь. Опытный герпетолог может. То есть, в принципе мы, конечно, могли бы чёрную гадюку выдать за гадюку Никольского, сделать какие-то постановочные сюжеты. Но, во-первых, нельзя этого делать, потому что в профессиональной среде у каждого есть свой авторитет. И каждый дорожит своим авторитетом не только у зрителей, но и в профессиональной среде. Есть люди, у которых безумный рейтинг, но в профессиональной среде им никто руки не подаёт. И эти люди очень мучаются. Я как раз недавно включаю английский фильм, там ведущий, они там тоже ездят, снимают себя среди животных, говорит, что это опасные животные, смертельно опасные животные, только с этим ведущим смертельно опасные животные. И вот он танцует возле пятиметровой королевской кобры и говорит, что сейчас он должен её поцеловать, что он жил ради этого момента. А одного её укуса хватит для того, чтобы убить 20 таких человек, как я. Ему страшно, он дрожит, у него трясутся руки, но он должен это сделать. А кобра даже рта не открыла, потому что рот у неё был зашит предварительно нитками, которые были видны. И любой мало-мальски понимающий человек это понимает. У этого ведущего хватает совести плясать, но у него не хватает совести понять, что потом какой-нибудь придурок, который принял немного больше джина без тоника, чем надо, скажет, что он же видел это по телеку, схватит кобру и получит по полной программе.

Поэтому змей мы брали с собой. Почему? Потому что, во-первых, нам нужно снять змею так, змею сяк. Ну, мало ли, а если не повезёт. Но нам повезло.

Вёл программу Николай Мамулашвили. Режиссёр выпуска Ирина Миловидова.