Шоу Комолова и Шелест Музыкант Noize MC – гость Антона Комолова и Ольги Шелест

КОМОЛОВ: Noize MC (Иван Алексеев) у нас в гостях. Немножко задержался по московским пробкам, но зато с гитарой. Привет.

АЛЕКСЕЕВ: Здорово.

КОМОЛОВ: Скажи, пожалуйста, вот первый же вопрос, который возникает, ты рэп-музыкант, хип-хоп-музыкант, и сам себя в принципе так и позиционируешь. Я правильно понимаю?

АЛЕКСЕЕВ: Ты знаешь, с позиционированием у меня вообще туго, и мы пришли с группой постепенно к такому выводу, что, видимо, мы рок для рэперов и рэп для рокеров, вот что-то такое.

КОМОЛОВ: Рэпкор, такой мягонький.

АЛЕКСЕЕВ: Ну да, это, пожалуй, в большинстве своем помягче, чем рэпкор, хотя местами даже и пожестче. Но дело же не в том, какую конкретно музыку ты играешь, а автоматически куда тебя относят все-таки невнимательные слушатели, вот это более сложная задача как бы.

КОМОЛОВ: Я почему задал вопрос? Потому что, действительно, когда говорят хип-хоп-музыкант, как-то не всегда укладывается гитара, по крайней мере акустическая. Единственный такой явный, как мне кажется, хип-хопер – это Кид Рок, у которого и гитара присутствует.

АЛЕКСЕЕВ: Ну это же и раньше было. Бисти Бойз, например, мне кажется, более яркий даже пример.

КОМОЛОВ: Ну, у них-то электроники полно, в большей степени. А этот прямо с живыми гитаристами выступает.

АЛЕКСЕЕВ: Нет, так я тоже могу под минусовки выступать, и периодически во время концертов какие-то песни я читаю именно под диджея. В основном, конечно, преобладает живое звучание. Но, мне кажется, уже 2008 год, это уже давно не экзотика, а все до сих пор: рэпер с гитарой┘

КОМОЛОВ: У нас же, мне кажется, такое инертное достаточно сознание в принципе, то есть вроде как, несмотря на то, что технологии проникли очень глубоко, все равно чуть позже доходят до России какие-то новинки, и плюс еще россияне: рэпер с гитарой – бард.

ШЕЛЕСТ: А ты сначала начал читать, потом играть на гитаре?

АЛЕКСЕЕВ: Нет, сначала начал играть.

ШЕЛЕСТ: А ты играл и пел или сразу же читал под гитару?

АЛЕКСЕЕВ: У меня долгое время, ну первые три годика, когда я играл на гитаре, это период с 10-ти до 13-ти, я очень шугался микрофона, думал, что никогда петь не буду, и как-то больше именно по инструментальным делам заморачивался, но потом стал писать песни и соответственно как-то учиться петь.

ШЕЛЕСТ: А то, что у тебя получается складывать вот эти рифмы, ты когда понял, когда ты начал сочинять?

АЛЕКСЕЕВ: Не то чтобы я в какой-то момент это понял, я скорее начал пытаться это делать, и когда-то это получилось, в какой-то момент.

ШЕЛЕСТ: А когда это получилось, ты решил выйти на Арбат и удивить всех остальных.

АЛЕКСЕЕВ: Ну, это долгий путь был достаточно. То есть до того, как я вышел на Арбат, надо было еще в Москву переехать, поступить в универ и так далее. Впервые на Арбат мы вышли, когда мне было лет 19, наверное. А музыкой, вот именно хип-хопом, я начал увлекаться в 13-14.

ШЕЛЕСТ: А на Арбате сразу приняли? Или гоняли и мимо проходили?

АЛЕКСЕЕВ: Ну, Арбат – все-таки это не какой-то список людей поименно, это постоянно новая публика абсолютно, и соответственно бывали разные выступления, разные реакции. Одна реакция была сугубо отрицательная всегда и стабильная, как палка, это, естественно, товарищи в погонах. Соответственно вот так. А остальные относились очень по-разному, первое время даже давали подключаться в каких-то ларьках, это потом уже пришлось искать альтернативные способы подключения, когда уже нас пару раз погоняли, и никто уже не хотел создавать себе проблем этим.

КОМОЛОВ: А скажи, вообще можно сказать, что Арбат – это какая-то школа? Или это все-таки в первую очередь, наверное, заработок? Ведь шли, чтобы заработать денег немного, нет?

АЛЕКСЕЕВ: Да нет, почему, это школа как раз в первую очередь. То есть понятное дело, что деньги эти никто в детдома не отсылал, потому что мы и сами-то в то время┘ Но тем не менее в первую очередь это школа, естественно, это работа с публикой, которая вообще к тебе не готова в принципе, а с другой стороны, готова ко всему, это всегда эксперимент. И Арбат – это как нельзя войти в одну реку дважды. У тебя может быть сегодня толпа под 200 человек, а завтра может никто к тебе толком не подойти еще и прогонят сразу же.

КОМОЛОВ: При том, что вроде делаешь то же самое.

АЛЕКСЕЕВ: Делаешь то же самое. Ну как? То же самое никогда не делаешь.

КОМОЛОВ: Ну примерно то же самое, по стилю.

АЛЕКСЕЕВ: По стилю, по набору инструментов.

КОМОЛОВ: Может быть, сейчас тогда некоторых музыкантов периодически отправлять на Арбат, чтобы они не теряли тонус?

АЛЕКСЕЕВ: Вообще полезно им было бы немного. Знаешь, очень много стало, да не то что стало, наверное, эта ситуация давно уже складывается, что музыка – это типа на сцене, а в зале – это что-то совсем другое, то есть это две большие разницы. И когда ты выходишь на сцену и что-то там себе такое поешь, к этому надо типа как-то особенно относиться, уметь это воспринимать и так далее, ну то есть какая-то дистанция между слушателем и исполнителем очень серьезная в виде радиостанций, телеканалов, ротации и так далее. А на Арбате сразу видно – нужен ты или не нужен.