Трахты-Барахты Юрий Лоза в гостях у Романа Трахтенберга и Елены Батиновой

ТРАХТЕНБЕРГ: У нас в гостях Юрий Лоза. Тот самый, не удивляйтесь, он еще жив, к нашей радости. Здравствуй, Юрий.

ЛОЗА: Привет. Хорошее начало.

БАТИНОВА: Доброе.

ЛОЗА: Меня давно уже ассоциируют с ретроисполнителем. Мало того, недавно ко мне подошел такой старенький дедушка, трясущийся, седой и говорит: ╚Здравствуйте, Юра, я вырос на ваших песнях╩. И я чего-то так потихонечку начинаю теряться в догадках: все-таки кто же я?

ТРАХТЕНБЕРГ: Ты – столп. Ты – основа нашего, если можно так сказать, русского рока. С тебя все начиналось. Ни одна пьянка, вот у меня дома в частности, не обходится без исполнения пары-тройки твоих песен. Клянусь. А я сейчас расскажу, как я познакомился с Юрием Лозой. Это удивительная история. Пришел я в кинотеатр. Ничто не предвещало беды, как говорится. Вдруг смотрю, из толпы на меня двигается Юрий Лоза. Тот самый. Думаю: ничего себе! Подходит и говорит: ╚Роман, здравствуйте. Мой сын хочет с вами сфотографироваться. Вы его герой╩. Я говорю: ╚Да ты что! Обмен давай. Значит, я с тобой сфотографируюсь, потому что я всю жизнь мечтал с тобой сфотографироваться. А твой сын пускай фотографируется со мной, сколько хочешь╩. Вот как бывает!

ЛОЗА: Да, бывает, что ко мне подбегает девочка молодая: ╚Здравствуйте, дайте, пожалуйста, автограф для бабушки╩. И вот тут начинаешь тоже себе задавать вопросы.

ТРАХТЕНБЕРГ: А чего, надо уже привыкать, что у нас уже и внуки у некоторых есть.

ЛОЗА: Есть, да.

ТРАХТЕНБЕРГ: Я помню, как это все рассказывали. А скажи, пожалуйста, как группа-то называлась? Ходили легенды, что называлась она ╚Примус╩.

ЛОЗА: До этого было несколько коллективов. ╚Примус╩ – это команда, с которой я записал первый сольный магнитофонный альбом. Магнитофонный первый сольный записан был с этой группой.

ТРАХТЕНБЕРГ: Потом сказали, что как-то эту группу переименовали, какое-то другое название, английское?

ЛОЗА: Нет. Они, в общем-то, репетировали англоязычную программу, когда я к ним приехал в Одинцово. Они там прятались как бы, аппаратуру там держали, потому что под охранной военных это все спокойнее. И мы с этими ребятами буквально, я приехал по делам, я занимался фарцовкой тогда, и я приехал чего-то там обменивать, деньги забирать, не помню. А они мне показали всякие хитрые приборчики, барабаны электронные, которые сами играют, всякие басовые машинки. Там сидели два пацана, которые пытались с этим всем справиться. И мне так понравилось, что мы взяли и тут же забабахали альбом. Без наложения, без ничего. Прямо вживую взяли и сыграли. Я прямо забивал эти все рисунки, и тут же моментально мы их исполняли. Но, правда, единственное, что под эту всю технику можно записывать только рок-н-рол. Они цикличные все-таки. Берешь 12 тактов, забил, и больше там трогать ничего не надо. Нажал кнопку, она сама играет.

ТРАХТЕНБЕРГ: А сейчас мы будем записывать биографию. Детство, отрочество и юность. Нам интересно, как вы дошли до этого?

ЛОЗА: Что больше интересует: детство, отрочество или юность?

ТРАХТЕНБЕРГ: Все интересует. С самого начала начнем как раз. До 1984 года. В 1984 году вышел альбом или в 1983-м?

ЛОЗА: А с какого начала вас интересует? Потому что детство – это гораздо раньше все. Совсем в другом городе.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот с этого и начнем. В каком городе?

ЛОЗА: Родился в Свердловске.

ТРАХТЕНБЕРГ: Чем занимались?

ЛОЗА: В раннем детстве ничем не занимался.

ТРАХТЕНБЕРГ: А родители чем занимались?

ЛОЗА: Родители? Отец был энергетик, он был главный инженер на электростанции. Мать работала в магазине.

ТРАХТЕНБЕРГ: Отдали тебя в детский садик или дома?

ЛОЗА: В детский садик отдали.

ТРАХТЕНБЕРГ: Обыкновенный?

ЛОЗА: Обыкновенный, самый что ни на есть. Причем даже не в Свердловске, а уже переехали в такой городок Верхний Тагил.

БАТИНОВА: А почему?

ТРАХТЕНБЕРГ: Это уже совсем в другом конце земли.

ЛОЗА: Это рядышком.

ТРАХТЕНБЕРГ: А, рядом?

ЛОЗА: Рядом со Свердловском. Это все там же. Нижний Тагил, Верхний Тагил.

БАТИНОВА: А почему вы переехали?

ЛОЗА: Отцу предложили работу, он туда поехал работать. И там я прожил до 7 лет.

ТРАХТЕНБЕРГ: Как в садике-то? Хулиганил, не хулиганил?

ЛОЗА: Я помню, что ли? У меня тренированная память шахматиста. Я не помню ничего, кроме того, что я хочу запомнить.

БАТИНОВА: Вы ничего не захотели из детства запомнить?

ЛОЗА: Я бы хотел, но дело в том, что мы очень много переезжали. Поэтому для меня все это как-то в тумане, детство мое, отрочество. Дело в том, что я поменял три или четыре школы. Я даже не помню ни первых своих учителей, ни детского сада. Ничего не помню. А тем более такой переезд был кардинальный: мы поменяли Урал на Алма-Ату. Мне было 7 лет, когда меня перевезли в Алма-Ату. И там еще три или четыре школы поменял. Поэтому у меня все детство вылетело.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну чем-то в начальной школе занимались, помимо учебы?

ЛОЗА: Мне всегда футбол нравился, я в футбол играл. Я еще помню, что мне было 12 лет, был чемпионат мира по футболу, и я в Алма-Ате, шесть часов разница с Лондоном, засыпал, в 3 часа ночи просыпался (специально будильник ставил), смотрел футбол. В 5 засыпал, в 8 шел в школу. Ну, понятно, что засыпал в школе потом опять.