Трахты-Барахты Леонид Рошаль в гостях у Романа Трахтенберга

ТРАХТЕНБЕРГ: У нас сегодня в гостях детский доктор мира, член Общественной палаты, профессор Леонид Михайлович Рошаль. Здравствуйте, Леонид Михайлович.

РОШАЛЬ: Здравствуйте.

ТРАХТЕНБЕРГ: Чем бы вы хотели поделиться со слушателями?

РОШАЛЬ: Я безумно вам благодарен, что вы меня пригласили, потому что в последнее время у меня не очень такое хорошее настроение. После возвращения из Осетии и моих некоторых высказываний дважды была снята моя пресс-конференция в ╚Аргументах и фактах╩. И я думал, в чем дело. Возможно, это связано со следующим, что я увидел там некоторые недостатки в организации здравоохранения и сказал об этом открыто. Нам в какой-то степени ╚повезло╩, что в течение двух дней был заблокирован вывоз раненых оттуда, но если бы большое число пошло раненых во Владикавказ, то было бы очень сложно.

ТРАХТЕНБЕРГ: А кто заблокировал?

РОШАЛЬ: Грузины, Грузия заблокировала. И когда я вернулся, я написал письмо и Медведеву и Путину. В письме, я очень коротко скажу: в настоящее время вопрос с кадровым обеспечением всех лечебных учреждений, включая детскую республиканскую больницу, полностью решен, медикаментов, перевязочных материалов достаточно. После оказания первичной помощи в мобильных госпиталях все наиболее тяжелые больные будут транспортироваться в больницы Владикавказа; они готовы к приему. Вместе с тем, – я пишу, – что материально-техническое оснащение отделений реанимации, интенсивной терапии и операционных во взрослых и детских больницах, в которых решаются основные вопросы жизни и смерти, необходимым для лечения травм, в том числе черепной травмы, не выдерживает критики.

ТРАХТЕНБЕРГ: То есть очень плохо там все?

РОШАЛЬ: Ну конечно. Главным из них является следующее: несоответствие развернутых операционных столов и наркозных аппаратов (наркозных столов больше, наркозных аппаратов меньше), несоответствие числа реанимационных коек числу аппаратов с искусственной вентиляцией, которых недостает; отсутствие нормальных мониторов как в операционных, так и в реанимации; отсутствие перфузоров, инфузоматов; отсутствие систем для определения мониторинга внутричерепного давления при тяжелых черепно-мозговых травмах; отсутствие металлоконструкций, УЗИ и так далее. И написал следующую фразу, что, к сожалению, все эти недостатки я наблюдал четыре года назад во время бесланской трагедии. И говорил об этом громко, но ничего не изменилось. И почти аналогичное состояние в целом в медицинских учреждениях нашей страны. Мы неоднократно и на Общественной палате говорили о необходимости государственной программы вооружения и перевооружения нашего здравоохранения. Но такой целиковой программы мы не видим до сих пор. Наверное, кое-кому не понравилось, я не знаю даже сейчас, дошли ли до Путина, дошли ли до Медведева мои письма конкретные. Может быть, те, кто вокруг, пытаются сделать так, чтобы был не услышан мой голос. Вы понимаете, ведь когда вопрос стоит, ромашки посадить туда, ромашки сюда, это одно. Но когда вопрос идет о жизни и о смерти, люди должны принимать принципиальную позицию и говорить об этом нормально.

ТРАХТЕНБЕРГ: Леонид Михайлович, тут все понятно, просто если мы сейчас живем в эпоху уже такой поздней перестройки, когда пошли какие-то денежные потоки и кто-то что-то пытается делать, мы сейчас живем в такую эпоху показухи. И когда я собирался поступать в первый медицинский институт в Петербурге, мне мама сказала: Ромочка, ты хочешь идти не туда. Зачем тебе сердце? Сердце у человека одно, а зубов 32.

РОШАЛЬ: Роман, а отчество какое?

ТРАХТЕНБЕРГ: Да просто Роман.

РОШАЛЬ: Нет, так мне неловко.

ТРАХТЕНБЕРГ: Львович.

РОШАЛЬ: Роман Львович, вот когда мы говорим так, обобщаем все, что мы живем в эпоху показухи┘ Но, клянусь вам, я живу, не только я, а многие сотни, может быть, тысячи и миллионы россиян не живут в эпохе показухи.

ТРАХТЕНБЕРГ: Безусловно, но для того, чтобы показать, что процесс пошел, нужно показать какие-то конкретные деяния. Я когда служил в армии, нас заставляли красить траву зеленой краской и гуталином чистить колеса машин.

РОШАЛЬ: Но подождите, мы тоже со своим коллективом показываем деяния.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вы говорите о том, что не хватает чего-то. Тут же дело такое, что это случай войны, поэтому появилось столько раненых. А в мирной жизни такого количества, наверное, не нужно. Поэтому на это в последнюю очередь обращают внимание.

РОШАЛЬ: Нет, я должен сказать, и в мирной жизни многое из того, что я говорил, нужно. И в мирной жизни нужно. Это и в периоде новорожденности нужно, вообще реанимация, интенсивная терапия, операционные, травматология, нейротравмы – это те вопросы, которые решаются в смертности, показателе смертности. И здесь должны все об этом знать достаточно хорошо.

ТРАХТЕНБЕРГ: А что можно сделать для того, чтобы нашу медицину, про которую шутили еще в застойные времена, выдвинуть на новый уровень? Вот сейчас платят очень мало денег. У меня семья врачей, я сам из семьи врачей, поэтому я все знаю изнутри. Что денег платят мало, особенно такие профессии, как реаниматологи, это низкооплачиваемые.

РОШАЛЬ: И травматологи, и реаниматологи, почему их так не хватает.

ТРАХТЕНБЕРГ: Их не хватает, потому что стоматологи нужны всем и они вроде как в почете находятся, а их работа не особенно видна.

РОШАЛЬ: Я думаю, не особенно видна, но наиболее важная. Я здесь заехал по дороге в Смоленск в одну центральную районную больницу, там травматологическое отделение. Там из трех травматологов работает один, и у него зарплата 6 тысяч.

ТРАХТЕНБЕРГ: Что бы вы сделали, если бы вам предложили как-нибудь перестроить систему медицинскую?

РОШАЛЬ: Да не надо, это не мне предложили перестроить, потому что в Общественной палате есть такая комиссия по здравоохранению, и мы в свое время очень серьезно обсудили состояние здравоохранения и признали состояние российского здравоохранения неудовлетворительным и не отвечающим Конституции Российской Федерации. И сейчас в период выборов президента мы написали такие наказы президентам, в том числе и Медведеву, и передал потом в руки Медведеву. Я говорю, что за ближайшие 4 года это возможно. Можно такие основы здравоохранения заложить, если государство повернется лицом к здравоохранению, что это будет на 40-50 лет вперед, и вывести здравоохранение российское на высокий и нормальный уровень.