Трахты-Барахты Юрий Николаев – гость Романа Трахтенберга и Елены Батиновой

ТРАХТЕНБЕРГ: К нам пришел в гости Юрий Николаев. Мы будем записывать вашу биографию в прямом эфире. В конце года мы планируем все-таки выпустить такую книжечку с одноименным названием – ╚Биография в прямом эфире╩.

НИКОЛАЕВ: Однотомник?

ТРАХТЕНБЕРГ: Да, однотомник. Мы выберем самые лучшие, самые интересные биографии. Итак, Юрий, вы родились в Москве?

НИКОЛАЕВ: Я родился в Кишиневе в прошлом веке, в 1948 году 16 декабря, Стрелец. В семье военных. Именно в семье. Не отец военный. И отец, и матушка – они военные.

ТРАХТЕНБЕРГ: А матушка чем занималась?

НИКОЛАЕВ: Она была шифровальщицей.

ТРАХТЕНБЕРГ: А отец?

НИКОЛАЕВ: А отец дослужился до полковника.

ТРАХТЕНБЕРГ: А род войск какой?

НИКОЛАЕВ: Там разные. Он такой, сначала был ┘

ТРАХТЕНБЕРГ: Широкого профиля.

НИКОЛАЕВ: Нет. Воевал. А потом уже штабные работы.

ТРАХТЕНБЕРГ: Понятно. И детство ваше проходило в Кишиневе?

НИКОЛАЕВ: Да, да. И школу я закончил в Кишиневе.

ТРАХТЕНБЕРГ: Подождите до школы еще.

НИКОЛАЕВ: Еще до школы?

ТРАХТЕНБЕРГ: До школы интересно как раз. Говорят, до 5 лет человек формируется. Интересная была история, со мной происходила. Я еду в метро, и сидит мамаша молодая, и у нее на коленях сидит ребенок лет 4-5. И вот он ногами, крутится, вертится, а рядом стоит женщина в песцовой шубе. Не знаю, что уж она там делала в метро. Вот она стоит, держится за поручень. А мальчик ногами ее: раз, раз, раз, раз. Она шубу от мальчика убирает-убирает, убирает-убирает. А он все ногами ее. Она говорит: ╚Мамаша, пожалуйста, утихомирьте вашего ребенка, он мне шубу пачкает╩. А та говорит: ╚А вы знаете, западные психологи утверждают, что ребенку до 5 лет ни в чем нельзя отказывать, иначе из него может получиться уголовник или что-то╩. Тишина такая, не знают, как выйти из этой ситуации. И тут сидит панк такой, в косухе, в кожаных штанах, достает жвачку изо рта и ей на лоб, мамаше, и говорит: ╚А мне тоже не все позволяли делать до 5 лет╩. Ха-ха-ха. Вот.

БАТИНОВА: Киношная история прям какая-то.

ТРАХТЕНБЕРГ: Со мной иногда происходят такие вещи. Юрий, так вот в Кишиневе вы жили, вас дома воспитывали?

НИКОЛАЕВ: Да, меня пытались отдать в детский садик. Но это не увенчалось успехом.

ТРАХТЕНБЕРГ: Не прижился там.

НИКОЛАЕВ: Но чего от меня хотят там, ложиться спать, куда-то ходить, и я вернулся опять к родителям. Но родители были люди занятые, и у меня была няня. Няня прожила в семье больше 20 лет.

ТРАХТЕНБЕРГ: А кого она нянчила-то потом? Вы единственный сын в семье?

НИКОЛАЕВ: Нет, нас двое. Сестра старшая и я.

ТРАХТЕНБЕРГ: На сколько лет старше?

НИКОЛАЕВ: На 9 лет.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вы дрались с ней, нет, вообще?

НИКОЛАЕВ: Да.

ТРАХТЕНБЕРГ: Нормальная семья. Потому что тут приходили, нам рассказывали, что не дрались.

НИКОЛАЕВ: Вообще я рос в таком районе, где неприлично было не драться, несмотря на то, что папа, вроде бы, военный, при погонах. Нет, у нас такой боевой райончик был. И когда меня родители, в том числе и няня, баба Лиля, одевала меня во что-то такое аккуратненькое, я страшно стеснялся: как я выйду к пацанам? Я чего-то расстегивал. Хотя был очень аккуратным. А баба Лиля осталась после войны вообще без никого, без родственников, и она жила у нас как член семьи. И я помню, что, когда мы с одной квартиры переезжали на другую, из одной халупы переезжали в другую халупу, она очень просила у моих родителей: вы не говорите соседям, что я неродная. И так она прожила всю жизнь у нас как родная. И у меня к ней до сих пор остались очень родные отношения.

БАТИНОВА: А с сестрой вы спорили из-за чего, из-за чего дрались?

ТРАХТЕНБЕРГ: В основном кто задирался: она или вы?

НИКОЛАЕВ: Она. 9 лет разница.

ТРАХТЕНБЕРГ: Не знаю, вот у меня был младший брат, он меня изводил. Он просто жизнь у меня всю украл, всю молодость мою сожрал. Я был спокойным мальчиком, никого не трогал. А этот такой мелкий, шмакодявка такая.

НИКОЛАЕВ: Может, хорошо, что сожрал молодость. Вот молодость и осталась. Вот сейчас ты и компенсируешь все это. Чего жалеть-то?

ТРАХТЕНБЕРГ: Она права качала, да? Что она тут старослужащая?

НИКОЛАЕВ: Абсолютно. Но она была более динамичной, естественно. И поэтому чего-то заставляла меня делать, что мне не хотелось делать.

ТРАХТЕНБЕРГ: А вас отдавали в какие-то кружки, например? Пытались привить что-нибудь?

НИКОЛАЕВ: Если отдавали, то только в музыкальную школу. Во все кружки, во все секции мы ходили и записывались сами. Мы выходили на улицу и там говорили: ╚Ну, что, братва!╩ Куда?╩ Сегодня пойдем записываться в бокс. Идем в бокс записываться. И так менялись кружки через 2-3 недели. Кто-то оставался и продолжал заниматься, кто-то линял. Я сменил плавание, самбо, волейбол, баскетбол. Но задержался в плавании на год или полтора. А так перепробовал все.