Трахты-Барахты Крис Кельми в гостях у Романа Трахтенберга и Лены Батиновой

ТРАХТЕНБЕРГ: У нас в гостях Крис Кельми. Здравствуйте, Крис.

КЕЛЬМИ: Добрый вечер, дорогие друзья, радиослушатели, а также ведущие замечательной программы.

ТРАХТЕНБЕРГ: Чего-то ты сам на себя не похож? Похудел чего-то?

КЕЛЬМИ: Так получилось.

ТРАХТЕНБЕРГ: Специально худел?

КЕЛЬМИ: Так получилось. Не специально, сознательно.

ТРАХТЕНБЕРГ: Я понял, о чем идет речь. Итак, начнем с самого начала от истоков. Где же ты родился? В каком городе?

КЕЛЬМИ: Родился я в столице нашей родины и социалистического государства – городе Москве. В районе Сокольники, в бараке.

ТРАХТЕНБЕРГ: А чем занимались родители?

КЕЛЬМИ: Они строили как раз метро, Сокольническую линию в этот момент. Говорят, что воспоминания детства начинаются с какого-то возраста. Но я вот помню точно, что мне было как раз где-то годика 3. Один эпизод запомнил. Я смотрел телевизор, но уже было время позднее, родителям нужно было и всем остальным, кто жил в этом неблагоустроенном жилище, утром идти на работу. И поэтому мама выключила телевизор, взяла меня на руки и понесла спать. И я очень заплакал. И это я хорошо помню, потому что мне очень хотелось досмотреть телевизионную передачу.

ТРАХТЕНБЕРГ: Хотя не понимаешь, что там показывают. Просто хотелось со взрослыми посидеть.

КЕЛЬМИ: Я вот передачу не запомнил. Но помню, что точно в 58-ом. Можно восстановить, конечно, что там показывали в это время в 58-ом году, если в архивах сохранилось.

ТРАХТЕНБЕРГ: Батинова, сейчас тебе делать нечего, вот залезь в архивы и узнай, чего там было.

БАТИНОВА: Ну, пойду.

КЕЛЬМИ: Вот так началось мое детство.

ТРАХТЕНБЕРГ: Родители были строителями, да?

КЕЛЬМИ: Да, действительно, были. Потому что они с радостью смотрят на нас оттуда, из Кассиопеи. Они много построили в своей жизни, и Московское метро, и гидроэлектростанции по всей стране. Кстати, был момент, когда после практики, строительства Краснодарского тоннеля, я проезжал первый раз в своей жизни через Грузию и Армению, и видел как раз эти великие стройки в горах. Это было безумно интересно. На самом деле это абсолютно удивительная составляющая часть моей жизни. Поскольку я работал в тоннелях, взрывал породы и строил Нурекскую ГЭС и многие другие подземные сооружения. Потому что профиль был не мосты все-таки, а тоннели. Хотя мосты тоже важны в нашей жизни.

ТРАХТЕНБЕРГ: Крис, давай вернемся к тебе. Вот ты воспитывался в домашних условиях, или тебя отдали в детский садик?

КЕЛЬМИ: Естественно, до трех лет я был дома, а потом детский сад.

ТРАХТЕНБЕРГ: Обыкновенный или какой-то от строителей?

КЕЛЬМИ: Абсолютно обыкновенный, рядом с метро ╚Аэропорт╩. Я хорошо помню детский садик. Тем более что находился рядом со средней образовательной школой, в которой я продолжил свое обучение – ╧ 152. Номер школы 152, а номер детского сада я не помню.

ТРАХТЕНБЕРГ: А помнишь, ягодка или вишенка была у тебя нарисована на шкафчике? Может, грибочек какой? Вот, не помнит Крис детский садик. Пускай это будет самая большая потеря в твой жизни. И вот ты в садике был каким-то шумным мальчиком или спокойным?

КЕЛЬМИ: Мы были какие-то инфантильные дети тогда.

БАТИНОВА: Почему?

КЕЛЬМИ: Ну, такой был период. Потому что мы очень расслабились, мы как бы почувствовали, что вот этот год рождения, 55-ый, что в стране наступило такое спокойное, позитивное, хорошее. Видимо, на детях это тоже отразилось. Мы ходили, пели песни, никто нас не мог построить.

БАТИНОВА: А вы выступали в детском саду, участвовали в утренниках?

КЕЛЬМИ: В какой-то самодеятельности, наверное, да.

ТРАХТЕНБЕРГ: В детском садике такой самодеятельности нет.

БАТИНОВА: Но ты что! Встреча осени – это ж всегда шикарно. Эти карапузы поющие.

КЕЛЬМИ: Маленькие такие, маленькие. Ну, раскрасить картинки какие-нибудь.

ТРАХТЕНБЕРГ: Любил рисовать, нет?

КЕЛЬМИ: Любил раскрашивать. Потому что понимание цвета – это очень важно в нашей жизни, хотя тогда еще не знал про это ничего.

ТРАХТЕНБЕРГ: А скажи, пожалуйста, вот до школы тебя отдавали в какие-то кружки? Обычно лет в 5-6 отдают.

КЕЛЬМИ: В 4 года меня мама отвела через дорогу, я тогда жил у метро ╚Аэропорт╩, с этим очень много связано. И там жила замечательная женщина, которая обучала меня азам фортепианного искусства.

ТРАХТЕНБЕРГ: В 4 года? Не рано?

КЕЛЬМИ: Нормально. До того, как меня приняли в школу Дунаевского. Потому что там конкурс был большой. Поэтому я несколько лет занимался с частным педагогом.