Трахты-Барахты Владимир Винокур в гостях у Романа Трахтенберга и Лены Батиновой

ТРАХТЕНБЕРГ: У нас в гостях Владимир Винокур. Здравствуйте.

ВИНОКУР: Здравствуйте. Добрый вечер.

ТРАХТЕНБЕРГ: Как-то вы сегодня так благодушно настроены, я смотрю. Не гоняете никого, как обычно.

ВИНОКУР: Да что вы, Роман.

ТРАХТЕНБЕРГ: И сразу так настроение повышается. А вчера я тут всех гонял. Сегодня погода такая какая-то, мне кажется.

ВИНОКУР: Нет, вы зря так. Такое впечатление, что мы все время играем с вами в догонялки. Рома, я так рад тебя видеть и в таком окружении, у тебя красивые женщины вокруг. Ты привык и не ценишь!

ТРАХТНБЕРГ: Да, я привык к старости. Меня окружают такими старыми женщинами, чтобы я понимал, что уж не мальчик уже.

ВИНОКУР: Ну, в общем-то, знаешь что, я бы мог сейчас тебя убеждать в обратном, это кокетство, оно было бы лишним, если бы это не было правдой. Но я тебе скажу, что, в общем, в твоем возрасте еще можно задуматься┘

ТРАХТЕНБЕРГ: О чем, о чем?

БАТИНОВА: О старости.

ВИНОКУР: Да. Потому что фактически, как говорит мой друг, небезызвестный вам Лев Валерьянович Лещенко, он говорит, что после 50-ти жизнь кажется вечной. А тебе 40, да? Есть 40 уже?

ТРАХТЕНБЕРГ: Да.

ВИНОКУР: И вот, кажется, что жизнь бесконечна. Когда вот мне 60, и я думаю о том, что все равно человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. Вот я в 30 лет чувствовал себя отлично, в 60 – в два раза лучше. Но, в принципе, я хочу сказать, что когда я проснулся 31 марта и подумал, что прошла четверть жизни, в день рождения, сначала думал – половина жизни, а потом посмотрел в ежедневник и понял, что еще дел полно. Это я говорю в 60 лет. А ты – уже старый, хочешь, чтобы девушки заорали: нет, Рома, ты вечный!

БАТИНОВА: Да-да, он кокетничает.

ТРАХТЕНБЕРГ: Я? Я вроде не хочу. Да ладно, ты сейчас будешь рассказывать! Мне вообще так приятно всегда пообщаться с интересными людьми. И я вот хотел сказать, что я сидел мальчиком, помню, на концерте Владимира Винокура. Вернее, концерт был Лещенко, в первом отделении он выступал, а потом он говорит: а сейчас своего друга хочу представить┘

ВИНОКУР: Ну, правильно, во втором отделении же лучшие должны выступать. Ну для разогрева должен кто-то поорать там ╚Соловьиную рощу╩, то, се┘ А потом выходит человек и как бы спасает положение, чтобы не ушли из зала люди. Вот все делаем возможное. Много лет, 40 лет мы общаемся с этим человеком.

ТРАХТЕНБЕРГ: И все не наобщаетесь никак?

ВИНОКУР: Да. Вот сколько тебе лет, столько мы дружим со Львом Валерьяновичем.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот хорошо, что я являюсь ровесником.

ВИНОКУР: Да, ровесником дружбы.

БАТИНОВА: А как вы подружились? Вы вместе учились?

ВИНОКУР: Нет. Вот мое счастье еще, что я каждый день просыпаюсь и счастлив от того, что Лещенко старше. Поэтому мне как бы намного интереснее жить, зная, что Лев старше на 6 лет. Но зато мы познакомились в такое время, когда не было возраста. Мне было 21 год, из армии я пришел в институт, а Льву было 27 лет, он заканчивал институт. И те же педагоги, которые выпустили Льва, набрали наш курс. Вот там была смешная очень история. Я просто хочу в двух словах рассказать, что это было очень давно, когда я поступал в институт, почти 40 лет назад. И, короче говоря, я не смотрел фильм ╚Приходите завтра╩. И в ГИТИСе, в театральном институте, есть такой небольшой палисадник. И я стою в военной форме, готовлюсь к консультации, чтобы пропеть что-то, рассказать стихи, басню. Я тогда второй поступал, после армии уже. Но я еще служил, был в солдатской форме, мне дали увольнение, разрешили сдать экзамены. Короче, подходят ко мне два мужика и говорят: солдат, поступаешь, да? Ну, мы из комиссии, можем поглядеть, у нас сейчас пауза. Ну, и я смотрю, они собрали еще, там молодые ребята, девочки в аудитории. И говорят: давай, солдат. Я, значит, им пою арию Рубинштейна ╚На воздушном океане┘╩, все как положено. Потом я рассказал стихи, басню, прозу. Они говорят: старик, нормально. Вот Демона ты поешь Рубинштейна, немножко грузишь, надо легко, на улыбке. Я говорю: хорошо, я понял. – Ну давай, чеши, на экзамене увидимся. Я прихожу на экзамен, естественно, их нету. Декан и такая солидная комиссия, народные артисты все, седые, лысые. И я начинаю выступать, опять же ╚На воздушном океане┘╩ Открывается дверь, заглядывает вчерашний из комиссии, это Лев Валерьянович был, Лещенко. И ему декан говорит: Лещенко, закройте с той стороны дверь, обнаглели эти выпускники, кто их сюда пустил? Не пускать! Продолжайте – он мне говорит. И я думаю: а, сволочь, значит вы меня разыграли. И я задумал такое┘

ТРАХТЕНБЕРГ: Месть такую┘

ВИНОКУР: Остальная жизнь прошла так, что я готовил месть. После поступления, я поступил, конечно, и думаю: ну как же┘ Он же приходил заниматься к моему же педагогу, я его узнал, мы так как бы сдружились. И я думаю: ну неужели я?.. И я отомстил. Через 6-7 лет я в ансамбле ╚Самоцветы╩ уже был после того, как я закончил ГИТИС, поработал в театре московском и ушел на эстраду в ╚Самоцветы╩, я там первую пародию сделал на Лещенко. И как Лева говорит: благодаря мне, понимаешь, это хлеб, ты стал популярным и стал зарабатывать бабки, я требую отстегнуть┘ И самое главное, что я ему доказываю остальные несколько десятилетий о том, что мои коллеги на западе получают деньги с того, на кого делают пародию.

БАТИНОВА: Правда?

ВИНОКУР: Ну, конечно, это же реклама называется. А я рекламирую этих людей.

ТРАХТЕНБЕРГ: А он этого не понимает, да?

ВИНОКУР: Нет, сейчас понял уже, иногда даже просит, да.

ТРАХТЕНБЕРГ: Сейчас уже понял, да? То есть и 40-ка лет не прошло┘

ВИНОКУР: Ну, появились другие идолы, конечно. Но я поменял ╚Соловьиную рощу╩, я сделал на другую песню. Но, в принципе, Лева – очень развеселый человек.

ТРАХТЕНБЕРГ: Он был у нас в гостях, отжигал так, что┘

ВИНОКУР: Потому что мало кто знает. Я был рад, что вы его пригласили. Потому что все думают: ╚Этот день победы╩, ╚Я сегодня до зари встану┘╩ А он очень смешной, рассказчик немыслимый.

ТРАХТЕНБЕРГ: Да, я тоже не догадывался. Вот сколько раз я с ним встречался, пересекался, даже не задумывался, даже в голову не приходило. А он здесь сидел, так вроде лицо серьезное, а жжет, ╚аффтар жжет╩.

ВИНОКУР: Рома, это мой ученик. Вот удачный ученик, все. Потому что то, что он делает, я умел в детстве, и как бы я был уже готовый певец, и тот же педагог меня учил. А вот то, что я делаю, он уже начал последние несколько десятилетий. А так, вначале сложно было человека научить шутить. И вообще, чувство юмора, ты знаешь, это такое дело, что если┘

ТРАХТЕНБЕРГ: Оно есть – значит есть.

ВИНОКУР: Да, да. А с другой стороны, по-разному развито у всех. Потому что кто-то может засмеяться сейчас, когда ты говоришь, кто-то через час, а кто-то через пару дней. И ничего тут страшного нет.