Трахты-Барахты Михаил Марфин о проблемах юмора

БАТИНОВА: А к нам в гости пришел Михаил Марфин, мы будем записывать его биографию.

ТРАХТЕНБЕРГ: Какую биографию? Мы будем говорить о проблемах юмора.

БАТИНОВА: Мы не будем записывать вашу биографию? Как-то некрасиво получается, мы со всеми пишем биографию, а с Михаилом будем говорить только.

ТРАХТЕНБЕРГ: Мою запишешь. Мы будем говорить о юморе, потому что это самая злободневная тема.

БАТИНОВА: Здравствуйте, Михаил. Вообще-то с этого надо начать было бы.

МАРФИН: Добрый вечер. Ну, вы так здорово говорите про меня, про юмор, что неудобно даже начать.

ТРАХТЕНБЕРГ: А нам уже сказали, что вы закончили МХТИ имени Менделеева. Это правда?

МАРФИН: Совершенно правильно абсолютно.

ТРАХТЕНБЕРГ: На кого вы учились-то?

МАРФИН: На химика. Это же химико-технологический институт, поэтому он имени Менделеева. Я учился на химика, не технолога, на эколога еще учился.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ваш курсовик чему был посвящен?

МАРФИН: Курсовик? Да что вы! Я диссертацию с трудом... Диплом я не вспомню, а диссертацию помню. Диссертация была: "Разработка процесса концентрирования диоксида углерода с электрогенерацией адсорбента".

ТРАХТЕНБЕРГ: Я забыл вас предупредить, Михаил, у нас запрещено материться в студии, поэтому в следующий раз, пожалуйста...

МАРФИН: Хорошо, я больше не буду. О химии ни слова.

ТРАХТЕНБЕРГ: Михаил, давайте мы обратимся к нашей теме замечательной – юмора. Скажите, есть вообще юмор в России?

МАРФИН: Да, конечно, есть, а куда же ему деваться-то?

ТРАХТЕНБЕРГ: Где же он, почему его не видно? В глубоком подполье?

МАРФИН: А почему его не видно-то? Если посмотреть...

ТРАХТЕНБЕРГ: А вы расскажите, где посмотреть, может быть, мы не там просто ищем?

МАРФИН: Везде.

ТРАХТЕНБЕРГ: Просто по телевизору, по радио нет. А, может, еще где-то есть в жизни?

МАРФИН: Вот в жизни, само собой, разумеется. И, соответственно, после переработки все это попадает в совершенно различные программы, именующие себя юмористическими. И если кто-то смотрит, значит, те люди, которые их смотрят, считают, что это юмор.

ТРАХТЕНБЕРГ: А вот если смеются, то это считается, что юмор?

МАРФИН: Считается, да, считается. Это юмор.

ТРАХТЕНБЕРГ: Но вот какие есть передачи, которые считаются юмористическими? Расскажите нам. Нас просили только Петросяна не трогать.

МАРФИН: Почему Петросяна не трогать?

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну, вот написали: Петросяна не трогать.

МАРФИН: Ну, пусть они и не трогают. Петросян, юмористическая передача "Кривое зеркало", например. Между прочим, юмористическая передача, которая из всех юмористических телевизионных программ имеет самый высокий рейтинг, во всяком случае, самую высокую долю. И это означает, что большинство нашего населения, большинство наших телезрителей считают этот юмор самым смешным. И мы с вами, между прочим, не имеем никакого морального права считать, что тот юмор, который мы считаем юмором, смешнее, чем тот, который считают зрители Петросяна.

БАТИНОВА: Потому что это же очень такая зыбкая граница, как мы оцениваем юмор.

МАРФИН: Как оцениваем юмор? Это вопрос? Или это риторический вопрос?

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот лично я скажу, что по поводу Петросяна, по крайней мере, у них программа самая профессиональная, вот если мы говорим о юмористах. Они, по крайней мере, умеют работать с залом. Но, знаете, мне очень нравится Степаненко.

МАРФИН: Ну, я бы сказал, например, что "Аншлаг" – более профессиональная программа.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну, вот они обе для меня, я их так не особенно разделяю... Вот мне нравится Степаненко. Насколько мне не нравится Петросян, настолько мне нравится Степаненко. Это удивительная вещь, мне не верят люди. А вам нравится, Михаил?

МАРФИН: Мне НЕ нравится Петросян, НЕ нравится Степаненко, мне НЕ нравятся участники в подавляющем большинстве, ну практически все участники "Кривого зеркала". И многие участники "Аншлага" мне тоже не нравятся. Но это не имеет никакого отношения к юмору. Это имеет отношение к тому, что я воспринимаю как смешное, понимаете? И, видимо, таких, как я, меньшинство, потому что большинство смотрит Петросяна. А если говорить о том, как мы оцениваем юмор, то есть совершенно четкие критерии. Знаете, что смешно? Есть три критерия, по которым что-то становится смешным. Это парадоксальное умозаключение, потому что в основе любого юмора, в основе любой репризы лежит парадоксальное умозаключение.

ТРАХТЕНБЕРГ: Давайте по-русски, что такое парадоксальное?

МАРФИН: Это сопоставление несопоставимого. Знаете, что-то было там про войну, а стало про любовь, или наоборот.

ТРАХТЕНБЕРГ: Переворачивается история с ног на голову. Анекдот, классический анекдот: логичная история, и в конце развязочка, которая все, так сказать, переворачивает.

МАРФИН: Да. Но просто так сам по себе парадокс еще юмором не является, потому что там заявление Ленина по поводу того, что атом так же неисчерпаем, как Вселенная, вполне парадоксально, но не смешно. Почему? Потому что нам, как это поприличнее сказать, по фигу. Потому что второй критерий юмора – умоизъявление должно быть актуальным, то есть меня непосредственно касаться. И третье – это должно быть новым для меня. Потому что есть знаменитое изречение, абсолютно справедливое, что шутка, повторенная дважды, в два раза смешнее, к сожалению, не становится. Вот почему Трахтенберга очень трудно рассмешить, потому что он все слышал, понимаете? Для него критерий новизны является, может быть, основополагающим. Вот почему человека, искушенного в юморе, вообще рассмешить сложнее. Вот почему у всех людей юмор разный. Вот почему на самом деле стоит любую репризу, приехав в какой-то город, переделать про местного мэра, и успех вам обеспечен, несмотря на то, что реприза безумно старая, но про мэра местного еще не было. И вот почему не существует ничего смешнее, чем посреди всего этого поразительного юмора, каким бы он там ни был, но вот ведущий оступился или человек пошел и споткнулся на сцене, и все будут смеяться, потому что это вот сейчас вот. Плюс к этому соответственно парадоксальность умозаключения – тоже вещь достаточно условная. Ведь кто-то может, извините, не просечь этого парадокса. Для кого-то этот юмор слишком сложный.

Подробности беседы слушайте в аудиофайле.