Центральный комитет Роман Виктюк - гость Тутты Ларсен и Гии Саралидзе

ЛАРСЕН: У нас в гостях Роман Виктюк. Роман Григорьевич, здравствуйте.

ВИКТЮК: Здравствуйте.

ЛАРСЕН: Спасибо, что нашли время и заехали к нам. Я до сих пор остаюсь под неизгладимым впечатлением от нашего с вами общения. Мы сидели с Романом Григорьевичем рядышком в жюри одного музыкального конкурса.

ВИКТЮК: Было, было...

ЛАРСЕН: И, помимо всего прочего, я теперь, благодаря Роману Григорьевичу, знаю два новых слова, которые мне дико нравятся.

ВИКТЮК: Тише. Говорите только тихо.

ЛАРСЕН: Чичирка и манюрка.

ВИКТЮК: Молодец. Чичируська и манюрочка.

ЛАРСЕН: Чичируська и манюрочка. Чичирка это то, что у мальчиков, а манюрка - то, что у девочек.

ВИКТЮК: Манюрочка, манюронька.

САРАЛИДЗЕ: А по отношению к кому это применялось там, в этом музыкальном конкурсе?

ВИКТЮК: Кто пел. Правда, очень мало было чичирок.

ЛАРСЕН: И манюрки были не те настоящие. На самом деле, я, конечно, была сражена, у вас потрясающий язык, вы говорите каким-то своим уникальным языком, у вас какая-то своя речь, свой словарь.

ВИКТЮК: Какая ты наивная. Артисты же слушать не могут. Конечно, такие артистки, как Доронина, Демидова, Терехова, Роговцева, Образцова, Фрейндлих, у них как-то есть такой слух, настрой, что, конечно, у человека должен быть какой-то свой мир, он и словесный, и звуковой, и пластический, и музыкальный, все, что угодно. Тогда они, попадая в этот мир, растворяются. Тогда хорошо.

ЛАРСЕН: Это просто как гипноз получается?

ВИКТЮК: Это еще страшнее, чем гипноз. Потому что гипноз - это временное явление. А это навсегда.

ЛАРСЕН: Паралич, короче. Я представляю себе, потому что мне как-то казалось, что у режиссера и актера, у них какое-то общее поле, они должны как-то друг дружку понять, как-то принять.

ВИКТЮК: Это бывает очень редко. Поглощение.

ЛАРСЕН: А тут просто абсолютная монархия.

ВИКТЮК: Конечно. Если это бывает, то это чудо.

ЛАРСЕН: Поглощение это хорошее слово. А что они получают взамен?

ВИКТЮК: То же самое - свет и любовь. И они даже не понимают, когда это возникает. Они думают, что это игра, просто чудо. А потом смотрят, вот у вас здесь какие-то фальшивые электрические потолки, это как называется?

САРАЛИДЗЕ: Это, на самом деле, светозаполнение, для того чтобы можно было снимать телевизионными камерами.

ВИКТЮК: Ну, может быть, но это искусственный свет, это же не лампочки. Это химия, физика, самое страшное.

САРАЛИДЗЕ: Солнца здесь нет.

ВИКТЮК: Нету никакого солнца. И тогда режиссер должен быть солнышком.

САРАЛИДЗЕ: Он солнышко или деспот все-таки?

ВИКТЮК: Нет, когда солнышко светит, они не понимают, что в это время действует.

ЛАРСЕН: У них хлорофил начинает вырабатываться.

ВИКТЮК: Совершенно верно, или тестостерон.

ЛАРСЕН: А что же тогда вырабатывается у зрителя, который является…

ВИКТЮК: То же самое, и это, и другое вместе. И думаю, что в финале всегда аплодируют зрители себе, а не артистам.

Слушайте в аудиозаписи.